— Да, в деревне все только об этом и говорят.
— Не хватает только одного. Это самое крупное событие в деревне со времен…
Он заколебался, но Андерс был в курсе истории с фиаско «Долбаного Танума».
— А где моя бедная замученная голубка? — спросил Эрлинг, вытягивая шею.
Андерс показал ему в сторону ресторана, и тот поспешил туда. Сестра сегодня пользуется популярностью. Сам он пошел в кухню, присел в углу и начал массировать виски. Голова раскалывалась. Поискав аптечку, Андерс принял альведон. Скоро, подумал он, скоро.
У Эрики все еще стоял ком в горле, когда она вывела лодку из гавани. Лодка завелась с первого раза, и теперь Эрика наслаждалась знакомым звуком. Лодка была любимым ребенком ее отца Туре, и они с Патриком старались поддерживать ее в хорошем состоянии, хоть это было важнее для Эрики, чем для ее мужа. В этом году нужно обязательно отскоблить и покрыть лаком палубу — та начала трескаться. Она может и сама это сделать, если Патрик возьмет на себя детей. Эрике нравилось время от времени работать руками. Все-таки работа у нее сидячая. И руки у нее росли из правильного места, в отличие от Патрика.
Эрика бросила взгляд на «Бадис». Хорошо бы пойти на открытие, но они с мужем еще ничего не решили. У Патрика с утра был усталый вид, да и Кристина не выдержит столько времени с маленькими детьми. Пока же ей предстояло плавание на Грошер. Еще в ту поездку с Патриком она была очарована атмосферой острова, а прочитав истории, связанные с ним, еще больше заинтересовалась этим местом. Маяк, без сомнения, был одной из самых красивых достопримечательностей в этих краях. Неудивительно, что Энни хорошо там. Сама же Эрика сошла бы с ума от одиночества. Интересно, поправился ли сын Энни. Скорее всего, да. В противном случае она обратилась бы за помощью.
Вскоре на горизонте показался Грошер. В голосе Энни по телефону не было особого энтузиазма, но она все-таки согласилась на встречу. Эрика не сомневалась: ей тоже будет интересно услышать побольше об истории острова.
— Сама справишься? — крикнула Энни с мостков.
— Конечно. Если не боишься за мостки, — пошутила Эрика, причаливая, отключила мотор и бросила Энни канат, который та тщательно привязала. — Привет, — произнесла она, ступив на твердую землю.
— Привет, — едва улыбнулась Энни.
— Как себя чувствует Сэм? — спросила Эрика, высматривая ребенка.
— Лучше.
Энни похудела еще больше со времени их последней встречи. Футболка болталась на ней, как тряпка.
— Домашние булочки, — сообщила Эрика, протягивая пакет. — Кстати, тебе ничего не надо было купить? — спохватилась она и разозлилась на себя за забывчивость. Надо было спросить, когда она звонила. Энни наверное решила, что она дура и надоедает своими визитами старой однокласснице, с которой они даже в школе не общались.
— Нет, ничего страшного. Вы в прошлый раз много всего привезли. И я всегда могу попросить Сигне с Гуннаром. Если, конечно, они в состоянии.
Эрика сглотнула. Она не знала, как начать…
— Я накрыла в сарае. Сегодня такая хорошая погода.
— Да, на улице хорошо, — согласилась Эрика и пошла за Энни к открытому сараю, где на старом столе было все накрыто к кофе. По стенам висели снасти и прочее рыболовное снаряжение. Энни налила им кофе из термоса.
— Тебе здесь не одиноко? — спросила Эрика.
— Я привыкла, — ответила Энни, переводя взгляд на море. — И потом, я не одна.
Эрика вопросительно взглянула на нее.
— У меня есть Сэм.
Про себя Эрика рассмеялась собственной глупости. Она так сильно увлеклась историями о Грошере, что сама поверила в призраков.
— Так за названием Гастхольмен ничего не стоит?
— Старые глупые истории, — ответила Энни.
— Но здесь ведь особая атмосфера, так? — Эрика достала из сумки папку с материалами про Грошер и протянула Энни со словами: — У этого маленького островка весьма драматичная история.
— Да, я в курсе. Мама с папой мне кое-что рассказывали. Но, боюсь, я невнимательно слушала.
Энни раскрыла папку. Страницы зашелестели на ветру.
— Я все расставила в хронологическом порядке, — сказала Эрика.
Пока Энни листала страницы, она молчала.
— Как много! — воскликнула наконец Энни. Щеки ее порозовели.
— Мне это доставило удовольствие. Нужно было заняться чем-то еще, кроме смены пеленок и кормления орущих младенцев, — сказала Эрика и ткнула пальцем в одну из статей. — Это один из самых таинственных эпизодов в истории острова. Целая семья бесследно исчезла здесь. Никто не знает, куда они ушли и ушли ли. Дом выглядел так, словно они просто вышли на минутку и больше не вернулись.
Эрика слышала, что в ее голосе слишком уж много энтузиазма, но ее и вправду заинтриговала эта история. Ее всегда привлекали загадки, а это была одна из самых интригующих, с которыми она когда-либо сталкивалась.
— Смотри, что тут написано, — продолжила она, стараясь говорить спокойно. — Смотритель маяка Карл Якобссон, его жена Эмели, сын Густав и помощник Юлиан Сонтаг жили на острове в течение нескольких лет. А потом бесследно исчезли. Тела так и не нашли. И никаких доказательств того, что они добровольно покинули остров. Разве это не странно?
Энни смотрела на статью. Выражение лица у нее было странное.
— Да… — протянула она.
— Ты их тут не встречала? — пошутила Эрика, но Энни не отреагировала, продолжая смотреть на статью. — Интересно, что произошло? Мог кто-то причалить на остров, убить всех и избавиться от тел? Их собственная лодка осталась на месте.
Энни что-то пробормотала себе под нос, водя пальцем по строчкам. Что-то про светловолосого мальчика, но Эрика четко не расслышала. Она повернулась к дому.
— Он не проснулся? Что, если он тебя ищет?
— Сэм заснул как раз перед твоим приездом. Он обычно спит долго, — отстраненно ответила Энни.
Повисла тишина. Эрика вспомнила, какое у нее еще было дело к однокласснице, и набрала в грудь воздуха.
— Я должна тебе кое-что сказать, Энни.
Та подняла глаза:
— Это о Матте? Узнали, кто его…
— Нет еще. Хотя у них есть подозреваемые. Но то, что я хочу сказать, имеет отношение к Матте.
— Что? Говори, — попросила Энни.
Эрика рассказала ей о Гуннаре. Лицо Энни исказилось от боли.
— Не может быть! Как? — воскликнула она, хватая ртом воздух.
Скрепя сердце Эрика рассказала о мальчиках, нашедших кокаин, об отпечатках Матса на пакете и о скандальной пресс-конференции. Энни покачала головой.
— Не может быть. Не может быть, — все повторяла она.
— Все так говорят. И Патрик тоже сомневается, что это был его пакет. Но все указывает на причастность Матса к наркотикам, и это могло быть мотивом убийства.
— Нет, — отрезала Энни. — Матте ненавидел наркотики. И все, что связано с ними… — Она закусила губу. — Бедная Сигне.
— Да, потерять за пару недель и сына и мужа — это тяжело, — тихо произнесла Эрика.
— Как она? — спросила Энни, поднимая на Эрику полные слез глаза. Видно было, что она горюет.
— Не знаю. Знаю только, что она в больнице и что состояние ее серьезное.
— Бедная Сигне, — повторила Энни. — Столько смертей… Столько трагедий… — Она снова посмотрела на статью.
— Да, — сказала Эрика, не зная, что еще сказать. — А можно мне подняться на маяк? — спросила она.
Энни вздрогнула и вырвалась из своих мыслей.
— Да… Я только принесу ключ. — И она поспешила в дом.
Эрика подошла к маяку и запрокинула голову вверх. Белая краска сверкала на солнце. Вокруг башни кружили белые чайки и что-то кричали.
— Вот он, — прибежала запыхавшаяся Энни. В руке у нее был ржавый ключ.
С трудом открыв замок, она толкнула тяжелую дверь. Та протестующе заскрипела. Эрика вошла внутрь и поднялась вверх по узкой лестнице. Энни шла следом. Обе тяжело дышали, но усилия стоили того. Наверху их ждал восхитительный вид.
— Вау! — воскликнула Эрика.
Энни с гордостью кивнула:
— Да, вид просто фантастический.
— Представь, каково им было — работать здесь в таком узком пространстве? — спросила Эрика, оглядываясь по сторонам.
Энни встала рядом. Их плечи почти касались.
— Одинокая работа. Словно быть на краю света.
Эрике показалось, что она чувствует странный запах. Странный, но знакомый. Она уже чувствовала его раньше, но не помнила где. Энни подошла совсем близко, чтобы выглянуть в окно.
— С ума сойти.
Мозг Эрики усиленно работал, чтобы определить запах. И тут ее осенило. Кусочки мозаики легли на свои места.
— Подождешь меня? Я сбегаю в лодку за камерой. Хочу сделать пару снимков.
— Конечно, — ответила Энни с явной неохотой и присела на узкую кровать.
— Чудесно.
Эрика поспешила вниз, но вместо того, чтобы пойти к лодке, свернула к дому. Она сказала себе, что это просто одна из ее навязчивых идей, но ей непременно нужно было убедиться в том, что это не так. Бросив взгляд через плечо на маяк, Эрика взялась за ручку двери.
Мадлен слышала их разговор со второго этажа. Она не знала, что это полицейские, пока Стефан не поднялся наверх и не рассказал ей, перемежая рассказ ударами. Мадлен с трудом подползла к окну и выглянула в него. Комната находилась прямо под крышей, и это окошко было единственным источником света. Из него открывался вид на луга и поля. Глаза они ей не стали завязывать, так что Мадлен знала, где находится. Раньше в этой комнате была детская. Теперь единственное, что напоминало о прошлом, — игрушечный автомобиль, забытый в углу. Мадлен прижала руку к стене. Здесь стояла колыбелька Вильды. Кровать Кевина была у другой стены. Как это было давно… Мадлен успела забыть, как жила здесь в постоянном страхе много лет. В страхе, но зато рядом с детьми. Она не знала, куда Стефан их увез. Вероятно, к одной из семей, которая жила за пределами хутора. Мадлен надеялась, что эти люди заботятся о ее детях. Разлука с детьми причиняла ей невыносимую боль. Перед глазами у нее возникла картина: Вильда съезжает с горки в Копенгагене, Кевин с гордостью смотрит на свою младшую сестренку. Челка падает ему на глаза. Суждено ли ей снова их увидеть?