- “Я молилась вместе с ним, - сказала она. - “Я не думаю, что ему осталось долго жить.”
Пьер с облегчением кивнул. С ее золотистыми волосами и алебастровой кожей она выглядела совершенным ангелом милосердия.
- “А если вы кому-нибудь скажете, что я была здесь, я позабочусь о том, чтобы мой муж назначил вам самый дальний и холодный аванпост на границе.”
У него отвисла челюсть.
-Она мило улыбнулась. - Самая лучшая благотворительность делается тайно.”
Ее застывшая улыбка исчезла, как только она вернулась в свой будуар. Сначала подземелье, теперь Тео - ее тело дрожало от высвобождения эмоций, которые она думала, что заперла навсегда.
От нее воняло подземельем. Она велела служанке наполнить горячую ванну и раздеть ее, а затем отослала девушку постирать одежду на случай, если на ней остались следы крови. Констанция опустилась в горячую воду, позволяя воде плескаться на ее груди. Жара открыла ее поры и выпустила наружу грязь тюрьмы. Она намылилась.
То, что Тео находится так близко, всего лишь в двухстах милях отсюда, не укладывалось в голове. Знал ли он, что она жива? Невозможно. Ее вынесли из Черной дыры в виде трупа, и все в Индии сочли бы ее мертвой.
Стоит ли ей попытаться найти его? А что бы она сказала?
К ней вернулся еще один образ из прошлого. Тео, каким она видела его в последний раз, был пойман в подзорную трубу, когда его корабль отплывал из Калькутты. Бросив ее, нарушив все обещания, которые он когда-либо давал, чтобы защитить ее.
Но он был всей семьей, которая у нее была.
Она все еще размышляла над этим, когда появился Корбейль. Он бросил шляпу и пальто в угол и, не снимая сапог, опустился на кушетку. Они оставляли темные грязные полосы на обивке.
При виде его - черной грязи, сочащейся по синему шелку, - внутри у нее что-то изменилось. Она ненавидела это место - снег, грязь, холод, необходимость вести светскую беседу с гарнизонными женами, их мода - на пять лет устаревшая, и надменные купцы, которые говорили только о деньгах. Париж был тем местом, которому она принадлежала: единственным местом, где она приблизилась к истинному счастью.
- “Пожалуйста, не кладите свои грязные сапоги на мою кушетку, - сказала она. - Ткань мне привезли из Парижа.”
Корбейль бросил на нее пренебрежительный взгляд и не двинулся с места.
- “Я хочу вернуться, - объявила Констанция. - “Как только лед растает, я первым же кораблем отправлюсь во Францию.”
- “Твое место рядом со мной.”
- Я никому не принадлежу. - Констанция вышла из ванны. Она постояла немного, мокрая и голая. Она знала, что красива и имеет власть над мужчинами. Ей нравилось видеть, как противоречивые чувства отражаются на лице Корбейла. - “Вы не можете держать меня здесь, - сказала она.
- “Конечно, могу. Ты же моя жена.”
Она вытерлась насухо, выгнув спину так, что ее груди выдвинулись вперед, позволяя руке задержаться в интимных местах. На бриджах Корбейля появилась выпуклость, и ей было приятно видеть, какое впечатление она произвела на него.
- “Пойдем со мной, - сказала она, подходя к нему. - Давай покинем эту ледяную пустыню и пойдем туда, где нам будет тепло.”
Корбейль покачал головой. - “Ты же знаешь, что я не могу. Англичане наступают на трех фронтах. Они слишком перегружены. Этим летом мы полностью уничтожим их.”
Он спустил ноги с шезлонга, еще шире размазав грязь по ткани, и встал. - “Мне не нравится твое настроение. Весь день этот идиот генерал-губернатор подкалывает меня и ставит под сомнение мои приказы. Половина моих припасов исчезла, я не могу прокормить своих людей, а министр финансов толстеет от добычиЖена должна утешать мужа, а не ругать его.”
Он заметил, что Констанс смотрит мимо него, не отрывая глаз от грязных полос на своем шезлонге. - Он схватил ее за плечи. - “Ты меня вообще слушаешь?”
- “Я уже ухожу. - Она стряхнула с себя его руки и подошла к комоду, доставая оттуда одежду. - “Я устала от всего этого - от этого форта, от этой страны. Я устала от тебя.”
Она хотела ранить его. Но она не ожидала, что удар будет таким глубоким. Корбейль пересек комнату и положил руки ей на плечи. Она боролась, отталкивая его; ее ногти впились в его щеку. Он вскинул руки - то ли для того, чтобы остановить ее, то ли чтобы отомстить, она не знала.
Его кулак ударил ее в середину лица быстрым кроличьим ударом. Кровь хлынула у нее из носа и потекла по обнаженной коже. Она вскрикнула от боли, но еще больше от шока, мгновенно перенесенная обратно в замок Мовьера.
Корбейль отступил назад, тяжело дыша, его лицо было твердым, как камень. Он поправил шейный платок. - “Ты не покинешь Новую Францию, пока я не закончу. Я достаточно ясно выразился?”
Краем глаза Констанс увидела, что мраморная подставка для парика вернулась на свое обычное место на комоде. На мгновение она представила, как схватит его и сделает с Корбейлем то же, что она сделала с Гилярдом. Она представила себе, как его лицо будет выглядеть воткнутым внутрь, как бочка.
Но он был силен, а она слаба. Она не хотела, чтобы ее снова ударили. Она склонила голову, позволяя еще большему количеству крови капать на ее грудь. - “Я буду повиноваться своему мужу.”
•••
Констанция не плакала. Она сидела в кресле, подняв голову, пока кровотечение не прекратилось, а потом позволила служанке вытереть кровь с ее лица. Синяки могли быть и похуже. Корбейль не пробил ее своим ударом, и нос у нее не был сломан. Она подкрасила кожу, которая начинала краснеть, с помощью густого макияжа. Она надела свое лучшее платье и послала служанку с посланием.
- Передайте мои наилучшие пожелания генерал-губернатору графу де Берчени и скажите ему, что я буду счастлива принять его в своем салоне. Он может прийти один.”
Берчени появился через полчаса, гордо вышагивая в дверях, как петушок. Он был одет в шелковые чулки и прекрасный сюртук цвета бургундского вина. Он сел рядом с ней, и она отвернулась, чтобы скрыть запекшуюся пудру, покрывавшую ее синяки.
- “Вы оказываете мне редкую честь, принимая меня так поздно.”
Констанция закусила губу. Она играла со своими юбками, вертя ткань в руках с явным огорчением. - “Мне нужно было увидеть дружескую душу.”
Берчени похлопал ее по руке. - “Не волнуйся, моя дорогая. Скажи мне, что тебя беспокоит.”
- “Вы очень добры. Иногда мне кажется, что вы – мой единственный настоящий компаньон, который у меня есть в этой колонии. - Ах, сударь, если бы я только могла сказать вам, что у меня в груди! Но нет - есть некоторые секреты, которые замужняя женщина никогда не должна произносить вслух, даже если их сокрытие разбивает ей сердце.”
Берчени сочувственно кивнул. Он взял ее руку в свою и погладил, придвинувшись ближе, так что их бедра прижались друг к другу. - “Если вы позволите мне читать в женском сердце, мадам, я думаю, что знаю источник ваших бед.”
- Прошу вас, скажите.”
- “Сейчас я тебе покажу.”
Он наклонился, закрыл глаза и поцеловал ее - сначала робко, но быстро обретая уверенность, когда она не сопротивлялась. Она позволила ему скользнуть языком в свой рот. У него был терпкий вкус красного вина и табака. Его рука потянулась к ее корсажу. Она отстранилась с легким вздохом. - Месье, я не могу, - выдохнула она. - “Я замужняя женщина.”
Берчени наморщил нос. - Ну и что с того? Ты не хуже меня знаешь, что брак не является препятствием для случайных связей. Моя подруга, Маркиза де Солонь, рассказывала мне, что в Париже вы славились своими победами.”
- “Это не очень любезно с вашей стороны, - упрекнула его Констанция. - “Тогда я была вдовой. Я оставила эту жизнь позади, когда вышла замуж за генерала де Корбейля.”
- “Он прекрасный командир. Но разве он - это все, что ты хотела бы видеть в муже? Я видел, как свечи в его кабинете горели до глубокой ночи. Неужели он дарит тебе всю ту любовь, которую муж обязан своей жене?”
Констанция отвела глаза. - Он спас меня от разорения в Париже. Я ему всем обязана. Пожалуйста, не настаивайте на этом разговоре, месье. Это бесчестит нас обоих.”
Рука Берчени снова легла ей на ногу. Она скользила между ее бедер, терлась о нее. Констанция позволила себе на мгновение насладиться этим чувством, а затем решительно убрала руку. - “Я не могу.”
- Возможно, я был слишком неуклюж. Но если так, то только потому, что любовь побуждает меня.”
- Любовь? - воскликнула она. - “Не произносите этого слова. Я замужняя женщина. Я - запретная любовь.”
- “Пожалуйста, мадам, - взмолился он. - Твой муж никогда не узнает об этом.”
- Нет” - решительно сказала она.
- “Я думал - я льстил себе ... что вы питаете ко мне определенные чувства. Я очень горячо отвечаю взаимностью.”
Она покраснела. “Не принимай долг за отсутствие чувств. Если бы я снова стала вдовой, все было бы совсем по-другому.”
Она встретилась взглядом с Берчени и удерживала его до тех пор, пока он не понял, что она имеет в виду. Его глаза расширились, затем сузились в холодном расчете.
- “На поле боя может случиться все, что угодно, - сказал он. - Даже генералы гибнут.”
- “Не говори таких вещей. Я дрожу даже при мысли о том, что может случиться с моим мужем.”
- “Конечно. Я говорил в общих чертах. Ваш муж - герой Франции, и его потеря будет катастрофической.”
- “Где же будет самая ожесточенная битва? - Спросила Констанция.
- “Форт Роял. Именно там англичане сосредоточивают свои силы, и именно там мы должны оказать им сопротивление.”
- “Там вам понадобится ваш величайший командир.”
Констанция наклонилась к нему так близко, что он почувствовал ее дыхание на своих губах, когда она заговорила. Его пылкость оставляла его слепым к тем недостаткам, которые, как она знала, отражались на ее лице. - Поверьте мне, сэр, в моей груди есть чувства, в которых не может признаться ни одна замужняя женщина. Я знаю, что это глупо - женщина должна подчинить свои желания долгу. Но если бы только обстоятельства позволили, сударь, я бы вам дала… всё.”