Бишот выстроил передние ряды в некое подобие порядка, используя утесы и валуны как укрытие, пока они сражались с рейнджерами наверху. Теперь, когда у рейнджеров не было легких целей, темп стрельбы замедлился. Ритм боя перешел в постоянный обмен спорадическими выстрелами, удерживая противника на месте. Это была тупиковая ситуация.
- Постройте людей! - Крикнул Корбейль. - Десять человек в ряд, в одну колонну.”
После смерти майора старшим офицером батальона стал свежеиспеченный капитан из Бургундии. Он с тревогой посмотрел на Корбейля. - Месье?”
- “Мы должны вырваться из этой дыры. Эти рейнджеры слишком малочисленны, чтобы противостоять нам, если мы сконцентрируем наши силы.”
Капитан указал рукой в сторону оврага. - “Но мы не можем этого сделать, пока находимся в этой смертельной ловушке.”
- Тогда мы поднимемся по этому склону и силой выберемся отсюда.”
Капитан вытаращил глаза. - Они нанесут нам ужасные потери.”
- “Недостаточно быстро, чтобы спастись самим.”
В глазах Корбейля светилось опасное безумие. Капитан отдал честь и начал выкрикивать приказы, которые повторялись в овраге. Усталые люди выстроились так, как только могли.
- Первые десять рядов будут загружены. Остальные закрепляют штыки.”
Корбейль попятился назад, когда люди двинулись вверх по склону. Он не мог видеть рейнджеров, но почувствовал панику своих солдат, когда колонна появилась в поле зрения. Скорострельность возросла до отчаянной высоты. Люди в первых рядах будут разорваны на части.
Но на их место всегда приходили другие. Это был человеческий таран, толкаемый вперед тяжестью людей позади. Стрельба поднялась до бешеного крещендо, затем почти сразу прекратилась. Французские солдаты вырвались наружу. Рейнджеры, должно быть, отступают, бегут слишком быстро, чтобы перезарядить оружие.
Корбейль вышел из укрытия, чтобы засвидетельствовать свою победу. Все произошло так, как он задумал. Вокруг устья оврага валялись тела французов, но колонна уже продвигалась вперед. Они наголову разбили рейнджеров, которые пытались с боем отступить вверх по склону.
У них не было ни единого шанса. Французская армия развернулась веером, собрав все свои силы. И когда они начали атаку, Корбей увидел последнее доказательство своего триумфа.
Из-за деревьев позади рейнджеров появились люди. Их единственные пряди волос развевались на ветру. Это были индейские разведчики абенаки, которых он послал вперед, чтобы разведать дорогу на Квебек. Должно быть, они услышали шум битвы и вернулись. Рейнджеры оказались отрезанными, зажатыми между абенаками за их спинами и армией, выходящей из ущелья.
Корбейль улыбнулся.
•••
Какое-то время Тео думал, что может выиграть битву. Французы восстановили свою дисциплину, но не проявляли особого желания нападать. Они укрылись в овраге и вели беспорядочный огонь, который не слишком беспокоил рейнджеров.
Сквозь дым Тео искал глазами Констанцию. Должно быть, она спускается по склону. Мысль о ней в разгар сражения скрутила его внутренности узлом.
- "Она выжила в Калькутте, пока ты плыл на корабле", - напомнил он себе. Она может это пережить. Это было слабым утешением.
Моисей так и не появился. Он беспокоился за своего друга, но сейчас Тео выбросил это из головы. Ему казалось, что он сражается уже несколько часов. Это не могло продолжаться вечно.
Если главная британская армия услышала бой, бушевавший на склоне горы, то сколько из них пережили взрыв форта и смогли бы прийти им на помощь? Тео не мог рассчитывать на помощь с этой стороны.
Он сунул руку в свою сумку с патронами, чтобы взять еще одну пулю, и нащупал кожу на дне. Он был готов к последним выстрелам. Он услышал другой звук из оврага - топот множества сапог в унисон, марширующих. Сквозь дым показалась вереница людей с мушкетами в руках.
Они шли к нему, выстроившись в ряд, как соломенные мишени на стрельбище. О чем они только думали? Тео выстрелил и увидел, как один из них упал, схватившись за кровоточащую грудь.
Никакого разрыва в линии не появилось. Еще один человек упал, и еще один, когда рейнджеры воспользовались своим шансом. Каждый раз французы смыкались и продолжали двигаться. Тео мог видеть линию позади первой шеренги - и линию позади нее. Французы бросили весь свой вес на этот наступательный маневр. Они понесли ужасные потери. Но они двигались вперед, подгоняемые инерцией людей позади.
Рейнджеры стреляли так быстро, как только могли. Теперь уже не было времени заворачивать их пули в смазанные маслом кожаные лоскуты, которыми были обмотаны нарезы. Точность не была приоритетом - скорость была всем. Они кусали патроны, сыпали порох, таранили пули и выпускали свои выстрелы в тумане. На таком расстоянии они не могли промахнуться. Но они не могли остановить наступление противника.
Тела убитых представляли собой ужасное зрелище в устье оврага. Наступая на них, первая линия колонны вышла из скалистого ущелья. Они начали рассредоточиваться, давая людям Тео больше целей для прицеливания.
Но это было безнадежно.. Через несколько минут их позиции будут захвачены, и они будут уничтожены.
- Отступаем, - приказал он. - Держите строй.”
Низко пригнувшись, рейнджеры отступили к деревьям. Это была их единственная надежда. В лесу они могли бы сдержать французов или вообще сбежать. Но они могут не успеть так далеко. Выйдя на вершину горы, французы образовали тройную линию, опустошая залп за залпом мушкетный огонь по рейнджерам. Люди Тео не могли двинуться с места, не выдержав града свинца. Отступление станет смертельной ловушкой.
Рука Тео порылась в мешочке и нащупала последнюю пулю. Один за другим рейнджеры были уничтожены. Люди, которых Тео знал с того самого дня, как покинул деревню абенаков, люди, которых он вывел из зимней ловушки Бишота - он видел, как они умирают, и ничего не мог сделать, чтобы защитить их. До безопасного леса было еще далеко.
А потом стрельба прекратилась.
Тео знал, что ему следует бежать. Возможно, это его единственный шанс. Но он остался там, где был, притаившись за валуном. Почему они перестали стрелять? Неужели у них тоже кончились патроны? Или же Корбей намеревался взять его живым?
Его взгляд уловил какое-то движение за спиной. Он едва осмеливался оторвать взгляд от стены французов перед собой, но все же рискнул бросить на них самый короткий взгляд.
Из леса вышел боевой отряд абенаков. Малсум стоял у них во главе, его раскрашенная грудь блестела от пота. Иголки дикобраза на его штанах сверкали, как ножи на солнце. Французы прекратили огонь, чтобы не попасть в своих союзников.
Настроение Тео упало еще ниже. Рядом с Малсумом и чуть позади него стоял Моисей. Должно быть, они захватили его в плен.
Малсум издал боевой клич абенаков, более леденящий и страшный, чем Тео когда-либо слышал. Люди в шеренге подхватили этот призыв, и он эхом разнесся по всей горе, словно дикий ветер. Это был звук смерти.
Абенаки бросились в атаку. Рейнджеры ничего не могли поделать, чтобы устоять. У них кончились боеприпасы, и большинство из них потеряли свои штыки. Одни выхватывали ножи, другие сжимали винтовки, как дубинки. Это не имело бы большого значения.
Моисей пришел вместе с абенаками, когда они двинулись вперед. Он держал в руках томагавк. Возможно ли, что он предал рейнджеров? Или же он понял, что британцы обречены, и решил присоединиться к своему народу? Как мог Тео винить его за это?
Тео нащупал на поясе нож. Это было бы безнадежное оружие. Он увидел на земле пистолет, брошенный одним из его людей. Его рука сомкнулась на рукоятке пистолета. Он был заряжен. Остался один выстрел. Боги дали ему последний шанс.
Следует ли ему приберечь пулю для себя или попытаться взять с собой Малсума? У него было несколько секунд, чтобы принять решение. Абенаки почти настигли его. Их боевые кличи были оглушительны. Моисей что-то кричал ему, жестикулируя и отчаянно тряся головой, но Тео ничего не слышал. Он направил пистолет на Малсума, но снова заколебался. Он держал его на прицеле, он мог бы разнести его в одно мгновение - но что это были за слова, которые кричал Моисей?
Было уже слишком поздно. Абенаки с диким воем набросились на рейнджеров. Тео бросился ничком на землю, продолжая искать МалсумА. Если ему суждено умереть, то он, по крайней мере, сможет отомстить за соучастие в смерти Мгесо . Но Maлсума не было. Все абенаки прошли мимо. Они бежали прямо сквозь рейнджеров, как будто их там и не было.
Тео обернулся. Это был не трюк. Абенаки бежали вприпрыжку, выкрикивая свой боевой клич и устремляясь к французской линии фронта. Некоторые французы подняли свои мушкеты, но большинство были, ошеломленными. Как и Тео, они не могли понять, что происходит.
Абенаки набросились на французов, как волки на стадо оленей. Раздалось несколько выстрелов, но большинство из них были в такой панике, что французы попали только в своих людей. Началась резня.
На этот раз сопротивления почти не было. Французы маршировали и сражались весь день. Они понесли ужасные потери. Теперь же, преданные своими союзниками в час их триумфа, они сдались. Линия рухнула. Бросив своих раненых, оружие, даже плащи на спинах, они бежали вниз с горы.
Рейнджеры ворвались вслед за абенаками, сражаясь бок о бок с бешеной энергией мертвецов, предлагавших им последнюю передышку. Тео нашел Моисея, снимающего скальп с умирающего французского лейтенанта. Он обнял своего друга. - “Я думал, что ты умер.”
Моисей улыбнулся, и в его улыбке было больше облегчения, чем радости. - “Я нашел их след в лесу. Я убедил их вернуться.”
- “Но как же ... ”
Малсум вынырнул из дыма, скрывавшего овраг. - “После того как я отпустил тебя из форта, мне стало не по себе, - сказал он. - Меня охватила глубокая духовная тьма, с которой я никогда раньше не сталкивался. Я поговорил с Сахемом, и он напомнил мне о том сне, который приснился ему в ночь перед твоим появлением в нашей деревне. Что ты - ястреб, который спасет наших детей от волка.”