Она собирается что-то ответить, но я продолжаю говорить, не позволяя прервать меня.
– Вы родились в маленьком домике на берегу Миссисипи. Первое время вы не желали выходить за вашего мужа Джей-Джея, потому что он был беден, а вы хотели обеспечить отцу достойную жизнь. Но после передумали и решили следовать зову сердца. И оно того стоило: Джей-Джей был умен и амбициозен. Когда у вас появились деньги, вы начали творить поразительные дела во благо женщин и детей. Вы сами делали свою жизнь значимой, все отдавая другим. И когда «Титаник» начал тонуть, вы-помогали пассажирам забраться в спасательные шлюпки. Спасшись, вы взялись за весла и были одной из тех немногих, кто хотел вернуться и спасти тонущих пассажиров, молящих о помощи. Много лет спустя в газетах вас прозвали «непотопляемая Молли Браун». Но они ошибались. Никто и никогда не звал вас Молли, вашим прозвищем всегда было Мэгги.
Рука Мэтта сжимает мое предплечье. Александр Первый подходит ближе. Пытаюсь вырваться, но не могу – иначе буду казаться истеричкой. А я должна выглядеть максимально разумно и убедительно. Брови миссис Браун ползут на лоб, она заметно бледнеет.
– Откуда вы знаете обо мне столько личного?
– Когда «Титаник» начал тонуть? – удивляется дядя Гарри. – Полно, племянница. Думаю, ты сегодня переволновалась.
– Это моя вина. Мы пили шерри, чтобы отпраздновать, – говорит Мэтт. – «Титаник» ни за что не утонет, он непотопляем. Но прошу, простите мою невесту, даже если в ночь помолвки нельзя немного выпить, то…
– А вы, графиня, – продолжаю я, прежде чем Мэтт успевает закончить беседу. Пальцы его впиваются в мое предплечье. – Вы не менее выдающаяся женщина. Сильная, добрая. Вы собираете деньги на благотворительность для школ и больниц, для женщин и детей. Вы прошли курсы медсестер, чтобы иметь возможность помогать Красному Кресту. Когда корабль шел ко дну, вы тоже гребли в своей спасательной шлюпке. И помогали окружающим не падать духом. Когда все закончилось и в народе вас прозвали героиней, вы ответили лишь: «Надеюсь, это не так. Я не сделала ничего выдающегося».
Графиня Ротс слегка склоняет голову, будто раздумывает над моими словами.
– Пожалуй, сегодня мы все слишком много выпили, – говорит Александр Первый.
– Да, пожалуй, – соглашается Мэтт.
– Нет, – настойчиво продолжаю я. – Мистер Стед. Я взяла вашу ложку.
– Ложку?
– Прошу прошения, – вклинивается Мэтт. – Но я настаиваю: Саманта обязана немного отдохнуть. Она была рада с вами пообщаться.
– Все мы прекрасно понимаем, как алкоголь и шок могут помутнить сознание, – добавляет Александр Первый.
Я перекрикиваю его:
– В кафе, мистер Стед, в тот день, когда во время обеда вы обсуждали предложение президента Тафта. Это я взяла вашу ложку. – В моем голосе уже очевидно слышны безумные нотки, я пытаюсь вырваться из хватки Мэтта. – В газете «Обзор обзоров» 1892 года вы опубликовали статью под названием «Из Старого Света в Новый». В ней вы рассказывали о катастрофе с участием судна из «Уайт Стар Лайн» и айсберга. Всех пассажиров того корабля удалось спасти. Но сейчас нас ждет иная история. Когда «Титаник» пойдет ко дну, вы не побежите к спасательной шлюпке, а спокойно сядете в курительной комнате и будете читать книгу.
– Полагаю, у бедной девочки истерика, – заявляет Александр Первый. – Она определенно не в себе и сейчас в плену галлюцинаций.
Мэтт кивает, словно ему больно видеть, как я брежу. Александр делает шаг в мою сторону.
– Думаю, нужно срочно ее увести. Такие галлюцинации – очень сложный случай.
Он скручивает мне руки, и все в комнате отдыха видят это и ничего не делают. Я пытаюсь вырваться, но мужчина сильней и больше меня. Женщины взволнованы, даже тетушка зажимает себе рот рукой.
– Отпустите! – визжу я, но Александр утягивает меня прочь. – Ваш пес! – кричу я тете и дяде. – Где ваш пекинес? Где он? Он был на борту вместе с вами! Он выжил!
Мэтт идет следом за нами, позволяя Александру Первому уводить меня прочь. Я упираюсь пятками в пол, но безуспешно.
– «Титаник» врезался в айсберг четырнадцатого апреля в одиннадцать часов и сорок минут ночи! – кричу я на всю комнату.
Александр Первый зажимает мне рот ладонью.
– Столько лет тяжелого труда и усилий, а ты все поставил под угрозу. Что за безалаберность! – рычит Александр на Мэтта. – Теперь я сам разберусь.
Мэтт морщится.
– Она плохо себя чувствует, – громко поясняет он всем. – Сама не понимает, что говорит. Прошу ее простить.
Внезапно корабль дает крен, и на мгновение все замирают. Мир становится неподвижен и тих, даже двигатели «Титаника» остановились. Два лакея рывком открывают входную дверь, и с улицы в комнату врывается ледяной ветер. Вместе с ним в комнату заходит Брюс Исмей.
– Прошу всех соблюдать спокойствие! Мы просим вас выйти на шлюпочную палубу.
Холодный воздух… но я не… накренившийся корабль, заглохшие двигатели. Да, я смогла повлиять на заклинание. Но не думала, что эффект будет таким. Встречаюсь взглядом с Мэттом. На его лице заметная паника.
Следующие секунды растягиваются, будто в замедленных кадрах кино. Мои слова, поток ледяного воздуха, объявление Исмея и паника среди собравшихся в комнате отдыха пассажиров.
Я выкручиваю руку и вырываюсь. Во взгляде Александра читается угроза. Он достает из кармана пальто маленький нож, и от страха я теряю контроль над собой. Мэтт встает так, чтобы скрыть нас от взглядов окружающих.
– Твой отец за это заплатит…
Удерживаемая Александром, я поднимаю обе ноги в воздух и пинаю Мэтта в грудь. Он отлетает на ближайший стол.
– Молли! – ору я.
Она уже рядом и со всей силы опускает хрустальный графин прямо на голову Александру Первому. Тот падает. Молли хватает меня за руку, и мы со всех ног мчимся сквозь толпу.
Глава 48Что бы ни произошло и как бы страшно ни было
Молли рывком утаскивает меня за дверь и вниз по коридору. Мы миновали уже столько поворотов и развилок – я понятия не имею, где мы сейчас находимся. Но точно знаю, что успели спуститься на несколько палуб вниз. Жадно хватаю ртом воздух. Молли проталкивается через очередную дверь, ведущую на маленькую лестничную площадку. Я тяну ее за руку, заставляя остановиться.
– Нам нужно…
– Я помню Дениса Леннона. – В глазах ее полыхает ярость, а дыхание тяжелое.
– Ты вспомнила его? Когда?
– Когда вы начали говорить всем в комнате отдыха. Память возвращалась медленно. Ваши слова казались такими правильными. Но я начала с ними спорить. И тут внезапно перед глазами вспыхнуло лицо Дениса. Я все вспомнила. Я мертва, мисс. – Она нервно оглядывается на дверь. – Память о Джессепах тоже вернулась. Помню, как младший из них наложил на нас с Денисом заклятие, а потом мы замерцали и исчезли.
Молли все вспомнила, корабль тонет, а мы по-прежнему заперты на нем? Почему заклинание еще держится? О, нет!
– Кажется, я все испортила.
Прижимаю ладонь ко лбу. Мэтт предупреждал: если я не перестану говорить о крушении «Титаника», то нырну в океан. Что, если он имел в виду конкретно это? Что разрушить заклинание у меня все равно не выйдет, зато получится пошатнуть его, затопить корабль и всех его пассажиров.
– Нам необходимо спуститься в третий класс, Молли. Нам нужна помощь.
– Но корабль уходит под воду. – Она таращит глаза. – На палубе третьего класса мы будем в ловушке. Снова окажемся под водой в металлической клетке.
– Помнишь ту девочку, Аду? Ей уже удавалось несколько раз исчезать с корабля. Она единственная так может. По крайней мере, других я не знаю. И они не станут нам помогать.
Несколько мгновений Молли сомневается, в глазах застыл страх. Она бросает взгляд на дверь.
– Нора знает, в какой она каюте. Нужно торопиться.
И она вновь пускается в путь. Быстро. Очень быстро.
Мое тело натянуто, как струна, заряжено адреналином. Молли ведет нас вперед, петляя по многочисленным коридорам и крошечным переходам. Мы молчим и стараемся не поднимать головы. Повсюду носятся члены экипажа, барабанят в двери и раздают спасательные жилеты. После каждого поворота я вглядываюсь в лица окружающих, боясь натолкнуться на Джессепов.
Молли поднимает люк, и мы спускаемся по лестнице в недра корабля, забираясь в неизвестную мне часть третьего класса. Здесь слишком тихо. Коридоры практически пусты.
– Все еще спят. – Голос Молли звенит. – Их никто не разбудил!
Она подхватывает юбку и срывается на бег. Здесь никто не заботится о пассажирах и не раздает им жилеты, людям здесь не полагался шанс на спасение при жизни. Впрочем, даже после смерти про них забыли.
Молли долбит кулаками в дверь Норы, я присоединяюсь к ней. Дверь открывается, являя нам заспанную девушку.
– И чего вы стучать? Мне снился… – Она фокусируется на нас и хмурится. – Боже праведный. Вы выглядеть так, словно видеть дьявола.
– Корабль тонет, – говорит Молли.
Нора отшатывается от нас, словно от удара.
– Сколько осталось времень?
– Скоро, – выдыхает Молли.
– Нора, мне нужна Ада, – прошу я. – Ты знаешь, где ее каюта?
– Ага. Там, в конце. Повернуть налево, третья дверь справа.
И тут же в каюте Норы все приходит в движение. Я поворачиваюсь к Молли.
– Не жди меня.
– Но…
– Выведи столько людей, сколько сможешь! – заявляю я и мчусь в конец коридора.
Пошатывающиеся, заспанные, сбитые с толку, люди потихоньку начинают выходить из кают.
– Корабль тонет! – кричу я, пробегая мимо них.
Меня провожают удивленными взглядами. Первая, вторая, третья дверь. Я стучу. Нет ответа. Стучу сильнее.
Дверь открывает мужчина с пышными усами и аккуратным пробором. Он хлопает глазами, глядя на меня. Отец Ады?
– Ада здесь?
– Да, мисс, – хмурится он. – Но сейчас почти полночь.
– Будите семью и одевайтесь. Мы столкнулись с айсбергом.
– Папа? – слышу голос из каюты.
Я протискиваюсь мимо мужчины. Ада слезает с кровати, которую делит с сестрой. Девочка трет глаза, ее растрепанные косички лежат на плечах. Я стараюсь, чтобы голос звучал спокойней.