Свет мерцает.
Я цепляюсь ногой за ноги Мэтта и всем весом наваливаюсь ему на грудь, заставляя потерять равновесие. От толчка мы оба падаем на пол, отпуская перила, и быстро скользим к краю палубы. Мне удается скатиться с груди Мэтта и оттолкнуться, но он цепляется за мое окровавленное запястье.
С носа корабля раздается металлический скрежет. Свет гаснет. Крики, повсюду крики. Огромная труба отрывается от корабля и с громким ударом падает в воду, давя своим весом оказавшихся под ней людей. Я тянусь к веревке, когда мы оказываемся рядом, хватаюсь за нее здоровой рукой. Мы резко останавливаемся, Мэтт висит на моей окровавленной руке.
– Сэм, – просит он, умоляюще глядя на меня.
Я в ответ сжимаю его запястье.
– Сними заклинание, Мэтт! Останови все это!
– Нет, – голос его становится слабее.
Пальцы Мэтта соскальзывают с моей окровавленной кожи. Рука сползает все ниже и ниже. Корабль встает вертикально. Мэтт падает.
– Саман… – кричит он, но не успевает произнести мое имя.
Мэтт отскакивает от стены и с размаху падает прямо на перила. Жуткий хруст костей, ломающихся о металл, заставляет меня стиснуть зубы.
Прижимаюсь лбом к веревке и лихорадочно хватаюсь за нее. Долгая погоня и потеря крови лишили меня сил. Руки медленно, но верно отпускают веревку. Боль пронзает застуженное тело. Корабль тонет быстрее, и вода неумолимо поднимается мне навстречу. Мэтт давно исчез в ее бурлящих недрах.
Черная вода вгрызается в мою ногу миллионом ледяных клыков. Хватаю ртом воздух и опускаюсь еще ниже, продолжая цепляться за спасительную веревку. Образовавшийся водоворот охватывает меня, уши закладывает. Все глубже, и глубже, и глубже уносит меня течение в ледяной подводный мир.
Отпускаю веревку и пытаюсь грести из последних сил. Кровь смешивается с водой, последнее тепло покидает тело. И вокруг тишина – крики умирающих уже поглотил океан. Легкие отчаянно стараются удержать последние крохи воздуха. Папа. Делаю мощное движение ногами. Элайджа. Но темнота окутывает меня.
Я так хочу сделать вдох. Я должна. Умоляю. Тьма над моей головой становится светлее, становясь серой. Легкие горят. От темно-серого к более светлому. Неужели я вижу свет?
Каждая секунда сопровождается болью. Я вырываюсь в более светлую воду, тело изнывает от мучений, умоляет сдаться, прекратить бороться. Я вижу лицо, темное и приближающееся. Мэтт! Руки его тянутся ко мне. Глаза огромны, а открытый рот хватает воду. Он тянется ко мне и вдыхает. Отталкиваю его руки, и пальцы Мэтта легко разжимаются. Безвольные руки и остекленевший взгляд широко раскрытых глаз…
Надо мной склоняется отец:
– Она очнулась! Сэм, ты меня слышишь?
Пахнет свежеиспеченным печеньем, а под моей спиной – твердый пол. Я смотрю снизу вверх на рабочий стол в кухне миссис Мэривезер. Кто-то плачет. Мэри?
– Сэм! Сэм! Ты можешь говорить?
– Папа?
Мой голос полон отчаяния и боли. Тело словно сковало льдом.
Элис прижимает к моей руке кусок ткани. Пальцы ее заляпаны кровью. Миссис Мэривезер опускается на колени рядом со мной.
– Вот, простерилизованная, – говорит она, подавая иглу.
Элис поднимает ткань, и, как только игла прикасается к коже, в глазах у меня мутнеет.
Глава 50Удары сердца
Я щурюсь в тусклом свете, пытаясь определить комнату по очертаниям мебели. Моя спальня? В висках стучит, как от самой ужаснейшей в мире головной боли. И все тело болит.
– Сэм! – раздается голос отца.
Он сидит на стуле рядом с моей кроватью.
– Папа?
Голос у меня хриплый и грубый. Я тру глаза и морщусь. Левая рука просто горит. Она скрыта повязкой. Я резко сажусь на кровати.
– Э-эй, полегче! – Отец нежно поддерживает меня за плечи.
– Папа, ты в порядке? Не ранен?
– Я? Ты едва выбралась живой с неведомого зачарованного корабля и хочешь знать, в порядке ли я? – он качает головой. – Сэм…
– Пап, я не колдовала! Я…
– Постой. – Он выставляет перед собой руку. – Дай мне закончить.
Я умолкаю.
– Не знаю, понимала ли ты, но во время транса я был в сознании. Не мог отреагировать или ответить, но все слышал.
Так, значит, он слышал, как мы обсуждали заклинание, как я разговаривала с Элайджей, а девочки колдовали?
– Сперва я был в ярости и корил себя. Думал, если бы успел увезти тебя в Нью-Йорк раньше, ничего бы не случилось.
Я ничего не говорю. Даже не знаю, как начать.
– Но, Сэм, ты бы видела девочек. Элис раздавала приказы направо и налево. Мэри смешивала какое-то зелье для памяти.
– Они использовали на мне зелье памяти? – округлив глаза, изумляюсь я.
– Едва не искупали в нем.
– Это помогло. Я все вспомнила. Не уверена, что иначе смогла бы выжить, – говорю я.
Папа кивает.
– Сюзанна разговаривала… вернее писала сообщения какому-то Элайдже, пытаясь выяснить, как работают заклинания, требующие подписи человека, и как их возможно разрушить. Они капали зелье на зеленое платье и на сломанную пластинку.
– Должно быть, для тебя это все выглядело дико, – вздыхаю я.
– Нет. У меня сердце кровью обливалось. Я понял, что они использовали то самое зелье, о котором ты просила Мэй несколько дней назад. Что вы с девочками хотели сварить зелье памяти, но не стали из-за моего запрета. Я забрал у вас все необходимое для защиты.
Я натягиваю пушистое одеяло.
– Ты была права: это я многого не знаю, а не ты, – говорит он, в голосе слышна непривычная тоска.
– Ты пытался меня защитить.
– Да, только действовал глупо.
Я поднимаю на него взгляд.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать… от мыслей о магии мне по-прежнему становится дурно. Но Мэй была права: тебе нужно учиться управлять этими силами, а не сбегать от них. Если тебе нравится жить в Салеме, мы останемся. Я не хочу собственным упрямством вновь подвергать свою дочь опасности. Дважды уже обжегся. Третьего раза не будет.
– Мы можем остаться?
У меня на глаза наворачиваются слезы.
– Конечно, родная.
Дверь приоткрывается, и на пороге оказывается миссис Мэривезер, принося с собой аромат сладостей.
– Я услышала голоса и подумала… Девочка моя! – Она прижимает ладонь ко рту. – Что тебе принести? У тебя где-нибудь болит? Есть хочешь? – Она быстро проходит через комнату и обхватывает мое лицо ладонями. – Дай посмотреть на тебя.
Я наслаждаюсь ее улыбкой.
– Джексон… он в порядке? В смысле, он ведет себя как прежде?
Она кивает:
– А еще он здесь. И девочки тоже. Неужели думала, что мы не стали бы дежурить по очереди, ожидая, когда ты проснешься?
Папа стискивает мою ладонь.
– Как долго я была без сознания?
– Больше суток, – отвечает отец.
Кажется, множество бессонных ночей дало о себе знать.
Миссис Мэривезер отходит к двери.
– Она пришла в себя! – кричит она в коридор. – Идите сюда!
Я слышу быстрые шаги – они поднимаются по лестнице и спешат к нам. Мэри влетает в комнату первой, следом за ней – Сюзанна и Элис. У Мэри вокруг рта – крошки от печенья, а на глазах мгновенно выступают слезы.
– Сэм, я так испугалась. Я не знала, что делать. Появилась эта рана. Температура тела начала падать. Кровь никак не останавливалась. Я… ты не представляешь… я так испугалась. Как же я рада, что ты в порядке.
– Мэтт? – смотрю я на Элис.
– Мертв, – тихонько отвечает она.
– Его нашли у Салемской пристани со сломанной спиной и раздробленными костями. Причина смерти: утопление, – добавляет Сюзанна. – Как так получилось, определить не удалось. Весь город в шоке.
Я вздрагиваю, вспоминая острие его ножа и выражение лица, когда он не смог удержаться за мою руку. Киваю, отгоняя это видение.
– Редд?
Сюзанна качает головой, и комната погружается в тишину. В дверях появляется Джексон, лицо озаряется улыбкой при виде меня.
– Сэм! – улыбается он, и я узнаю настоящего Джексона.
– Ладно, ладно. Не стоит переутомлять Саманту, – осаждает их миссис Мэривезер. – Хочешь, принесу тебе еды, милая?
– Пока не нужно.
Все выходят из комнаты, кроме Джексона, которому явно очень неуютно. Он присаживается на отцов стул.
– То заклинание… – начинаю я.
– Ага… Сэм, я не понимал, кто я и что делаю. Я просто…
– Поверь, знаю. Это мерзкое чувство.
– Просто кошмар, – кивает Джексон.
Мы молчим, Джексон отводит глаза.
– Я даже не знаю, как начать…
– Джексон, не стоит. Не нужно ничего объяснять.
Джексон смотрит на свои руки.
– Что ж, тогда… как насчет того, чтобы открыть подарок в честь твоего пробуждения?
Он оглядывается. Проследив за его взглядом, замечаю на туалетном столике подарок.
– Отличная идея.
Джексон протягивает руку и достает обернутую в голубую бумагу коробку. Ставит ее на кровать рядом со мной. Я разворачиваю бумагу, находя под ней деревянную шкатулку с вырезанным на крышке кораблем – идеальной копией корабля из верфи, где мы впервые разговаривали с Джексоном по душам.
– «Дружба»?
– Да, я сделал ее для тебя.
Поднимаю взгляд на Джексона.
– Постой. Ты же не…
– Да. Прими ее в качестве извинения. Мне не стоило злиться на тебя тогда, после ресторана. Это было несправедливо. Ну, и… потом я тоже много дерьма наделал. Жаль, нельзя все исправить.
Я поднимаю крышку, дерево внутри гладкое и теплое на ощупь.
– Наша договоренность о доверии еще в силе?
Он улыбается, и мне на мгновение кажется, что в зеленых глазах блестят слезы.
– Надеюсь. Я был бы рад.
– Джексон! – кричит с первого этажа миссис Мэривезер. – Сэм нужен отдых.
– Думаю, это был тонкий намек, – замечает он, поднимаясь.
Я откидываюсь на подушки и рассматриваю подарок. Из-под одеяла рядом с ногой высовываются лапы Брума. Кот смотрит на меня, моргает и снова сворачивается в клубочек.
Я кладу шкатулку на прикроватную тумбочку. В вазе стоит одинокая лилия. Я резко сажусь.