Он уснул, непростительно уснул. Может, на час, может, всего на минуту, но и этого времени хватило, чтобы случилось что-то страшное. Данилу разбудила интуиция, выдернула из сна, как неосторожно упавшего в воду котенка. Но из-за того, что он оказался в реальности так резко, не сразу успел сориентироваться.
Анфиса почему-то предпочла спать в отдалении от костра, куда не достигали огненные блики, а теперь оттуда доносились странные шорохи. Спросонья Данила решил, что Анфиса и Артем под покровом ночи предаются любви. Он даже успел подумать – какая раскомплексованная нынче пошла молодежь! А потом подскочил, ибо вспомнил, что Артема в их компании теперь нет. Но над Анфисой и правда кто-то склонился, вдавил ее в песок, как в любовных ласках, закрыл ей рот жадным поцелуем. Только она не отвечала на ласки и не пыталась выбраться из-под тела, а лежала неподвижно, раскинув в стороны руки, будто находилась без сознания.
Ослепленный то ли страхом, то ли яростью, Данила налетел на неизвестного, вздернул его за шкирку, как щенка, и встряхнул. Пойманный закрутился, пытаясь вырваться, замахал руками, заскулил тихо и противно. Но Данила только крепче вцепился в свою жертву и поволок к костру. Комплекцией и ростом напавший значительно уступал ему, но в тот момент, когда они почти выбрались на свет, пленник изловчился и с силой пнул Данилу в голень. Он взвыл, потому что пойманный попал ему по ране. Небо будто взорвалось и рассыпалось миллионами искр, а затем опрокинулось. Данила даже не сразу понял, что небо опрокинулось потому, что это он сам повалился в песок и невольно ослабил хватку. Пленник не преминул этим воспользоваться и моментально скрылся в темноте. Данила дернулся следом, но, сраженный новой вспышкой боли, обреченно рухнул обратно и сцепил зубы, чтобы не заорать.
– Данила? – над ним кто-то уже присел и легонько коснулся плеча. Стефания, черт бы ее побрал. Почему не Марина? Не Анфиса, а она? Почему сейчас, когда он валяется, скрючившись на боку и схватившись за ногу, а не на пару минут позже, когда успел бы более-менее прийти в себя?
– Что с тобой? – испугалась Стефания. Ее рука скользнула по его щеке, коснулась лба, проверяя температуру.
– М-м-м, – простонал он, вложив в этот стон длинную тираду «черт-тебя-побери-вали-отсюда-обойдусь-без-тебя». Только она поняла все в точности наоборот и, что-то испуганно пробормотав, принялась торопливо ощупывать его голову, плечи, грудь.
– Я в порядке, – выдавил Данила, поняв, что от нее так просто не отделаться, – дай воды.
Стефания помогла ему сесть, затем метнулась к пещере и принесла наполненный кипяченой водой ковш. Данила сделал несколько жадных глотков, потом, вылив часть воды на ладонь, умылся. Стефания все это время сидела перед ним на корточках, встревоженно хмуря лоб. И только когда он протянул ей ковш, спросила:
– Что случилось?
– На Анфису кто-то напал.
– Анфиса спит.
– Это и странно. Странно, что она не проснулась. А Марина где?
– Я тут, – раздался знакомый голос.
– Разбудите Анфису! – занервничал Данила. Это ненормально! Неправильно, что она продолжает спать, когда он своим воплем перебудил всех. Девушки коротко переглянулись, Марина поднялась, а Стефания так и осталась сидеть напротив него.
– Кто напал на Анфису?
– Не знаю.
– Это был мужчина?
– Может, и женщина. Хотя логичнее предположить, что мужчина, но невысокий и тощий. Я бы выволок его на свет, если бы он не пнул меня в ногу.
– В раненую?
– Если бы в здоровую, я бы так не заорал!
Ее пальцы тут же коснулись его правой лодыжки, подцепили штанину и осторожно потянули вверх. Данила, не сопротивляясь, чуть согнул ногу в колене. Стефания легонько прошлась пальцами по повязке и вздохнула:
– Промокла. Рана кровоточит.
– Еще бы, – пробормотал он и завозился, пытаясь встать, но она решительным жестом остановила его.
– Куда? Сиди!
– Когда рассиживать? Тут кто-то рядом ходит! И что там с Анфисой?
Стефания поднялась на ноги и отвернулась, то ли пытаясь разглядеть, что происходит в темноте, то ли огорченная его несговорчивостью.
– Я ее разбудила. С трудом, но разбудила, – ответила Марина, появляясь в свете костра. За ней, пошатываясь и одной рукой растирая щеку, шла Анфиса. Данила невольно перевел дух, только сейчас поняв, насколько перепугался. Потерять еще кого-то из их компании, даже «эту», ему вдруг показалось страшным. Какую-никакую ответственность за «дамочек» он нес. И теперь испытывал чувство вины за то, что уснул на дежурстве.
– Что случилось? Моя очередь? – спросила Анфиса.
«Нужно ли ей рассказывать? – думал он. – Да, похоже, нужно. Но лучше дождаться утра, когда тени растворятся в солнечном свете. Зачем пугать ее сейчас?»
Но Марина его опередила:
– Кто-то пробрался в наш лагерь, а Данила его поймал.
– И выпустил, – буркнул он.
– Не твоя вина, – спокойно ответила Стефания. Она успела сходить в пещеру и принести моток бинта. Ну, почему именно Стефания взяла на себя роль медсестры? Прикосновения ее рук одновременно и успокаивали и раздражали. Раздражали тем, что ему нравилось, когда она его касалась. А это недопустимо. Недопустимо!
– Больно? – испугалась Стефания, когда он непроизвольно дернул ногой. Данила мотнул головой и сцепил зубы, но не от физической боли, а от другой, вновь пробудившейся. Ну почему Стефания? Какого черта печется о нем? И как бы поступила, если бы узнала, кто он?
А она, не подозревая о раздирающих его сомнениях – выкрикнуть ей в лицо все то, что он знал, или продолжать и дальше делать вид, что они впервые встретились тут, – разбинтовала рану, оглядела ее и нахмурилась.
– У тебя нет проблем со свертываемостью крови? – внезапно спросила она, поднимая на него лицо. Полуосвещенное отблесками костра и полускрытое тенями, оно показалось неожиданно красивым, настолько, что Данила не сразу смог ответить. Но то, что ее лицо было таким привлекательным, еще больше разозлило его.
– Нет, – ответил он тоном, который отсекал бы дальнейшие вопросы. Стефания тихо вздохнула, молча перевязала ему ногу и наконец-то ушла.
– Моя очередь? – спросила Анфиса и зевнула, прикрывая рот ладошкой.
– Угу, – ответил Данила после некоторых колебаний. После того как он уснул, доверие к нему подорвано. Будет лучше, если дежурство продолжит кто-то другой. Только вот после случившегося оставлять Анфису безоружной и в одиночестве тоже не дело.
– На, держи, – протянул он ей свой нож. – И если что, ори изо всех сил. Я буду неподалеку. А еще лучше, если бы кто-то дежурил с тобой в паре.
– Попрошу Марину. Она все равно не спит.
Данила кивнул, кое-как поднялся и похромал в тот угол, где еще недавно спала Анфиса. Прикроет «тыл»! Он думал, что вряд ли теперь крепко уснет, но едва опустился на расстеленное на песке одеяло, как появилась Марина. Не спрашивая позволения, она села с ним рядом и вытянула ноги. Немного помолчала, а затем вдруг бухнула:
– Она тебе нравится?
– Кто? – опешил Данила. А потом догадался, что Марина из его сегодняшнего спора с Анфисой сделала свои выводы. Ну что ж, он ответит, что ему понравился ее голос. Поет Анфиса и правда классно, так, что внутри все переворачивается. Если только не это позорное «йо-йо-йо»…
Но Марина ответила совсем не так, как он ожидал:
– Стефания.
– Кто?!
– Да тише ты. Чего подлетел? – засмеялась она. – Не бойся, я никому не скажу. Сами разберетесь!
– Да с чего ты решила… – Данила даже привстал.
– У меня на такие дела чутье.
Он не нашел, что съязвить ей в ответ. Чутье! Если это называется чутьем, то он – японский летчик.
– Ошибается твое чутье.
– И все же у тебя к ней какое-то особое отношение.
– Это «особое отношение» никак нельзя охарактеризовать как «нравится».
Марина молчала, словно что-то обдумывала. А затем спросила:
– Вы ведь с нею были знакомы раньше?
– Нет, – излишне поспешно ответил Данила, так, что Марина явно различила ложь. Впрочем, знакомы лично они со Стефанией не были. Не успели друг другу представиться.
– Ты не подумай, что я лезу не в свое дело. Тут такое… Меня не отпускает странное чувство, что мы забыли не только то, как оказались в этом месте, но и что-то еще. Ты в первый момент узнал Стефанию, а потом будто спохватился, что обознался. Но твоя реакция могла быть правдивой! Ты не допускаешь мысли, что вы с нею успели познакомиться в тот период, который выпал у нас из памяти? И что между вами успело что-то произойти? Не знаю что… Но что-то! Воспоминание об этом осталось у тебя на подкорке, поэтому ты ведешь себя с ней так… Не знаю, как объяснить. Выделяешь из всех. Взглядом.
Данила хмыкнул, и Марина поспешно добавила:
– Понимаешь, я все пытаюсь понять, что с нами произошло.
Она обхватила ладонями лицо и так замерла, оглушенная тишиной и своими мыслями. Данила тоже молчал. Марина вновь заговорила первой:
– Мне все это время кажется, что я тоже успела встретить кого-то перед тем, как все случилось. Но кого – забыла. И мне кажется, что если я вспомню, то многое нам станет понятно!
Он кивнул, принимая ее объяснения. А потом сказал:
– Ты ошибаешься насчет меня и Стефании, Марина. Я действительно знал ее раньше. Знаком не был, но знал о ее существовании. И, поверь, это был не самый лучший период в моей жизни. Она не может мне нравиться, потому что я ее…
Данила не договорил, непроизнесенное вслух слово «ненавидел» разодрало горло так, будто он проглотил кусок стекла. Но Марина поняла и без пояснений.
– Здесь мы в другой ситуации, Данила. Здесь нам нужно быть на одной стороне. То, что было там, сюда нельзя тащить. Иначе мы не выживем.
– Да. Да.
– Спокойной ночи!
– И тебе.
– Спи. Мы подежурим втроем, раз уже все проснулись.
– Спасибо.
Марина ушла, а Данила еще долго лежал без сна, огорошенный не столько ее словами, сколько образами. Едва он закрывал глаза, как оживали старые воспоминания. Прошло уже пять лет, но время вряд ли сотрет из его памяти тот ужасный день, который запустил цепочку кошмаров.