— Знаю.
— Ну, вот. Анзор — мой старый знакомый. Я ему выпечку, он мне мясо.
— Понял. — Я принялся за шашлык. — У меня в связи с этим единственный вопрос. А незнакомые вам люди в Смоленске есть?
— Мало, — не моргнув глазом отозвалась Мстислава.
Н-да. И поди знай — может, и правда. Поведёшься с видящими, ещё и не в такое поверишь… Ладно. Лучше буду насыщаться. Голову я сегодня и так уже поломал изрядно. И это пока ещё не делился ни с кем своими думами по поводу Маэстро.
— Если надеешься испортить мне аппетит — напрасно, — впиваясь зубами в мясо — оно оказалось ещё более вкусным, чем выглядело, — сказал я Вану. — Я пять лет в универской столовке питался. Меня такой ерундой не проймешь. Лучше расскажи пока вкратце, что там у тебя? Чтобы потом время не тратить.
Ван промолчал. Заговорила Мстислава.
— Душа, которую ты зарегистрировал сегодня…
— Михаил Королёв? Искатель смысла?
— Да.
— И что он? — Я закинул я рот картофелину.
— Ван считает, что смысл ни при чём. Михаила держит не этот вопрос.
— А какой вопрос его держит? Лидию Ивановну вот, помню, американский президент беспокоил.
— Никакой. Его держит обещание.
Я вопросительно наклонил голову. Мстислава принялась объяснять.
— Люди чрезвычайно любят разбрасываться обещаниями, особенно под влиянием чувств. Все эти «я тебя никогда не забуду», «никогда не брошу». «даже после смерти буду любить», и всё такое. Если болтают бездумно — пёс бы с этим. Но если клятва произносится искренне, если в момент, когда звучат слова, человек верит в них от всего сердца, они могут его привязать к другому человеку.
— В смысле?
— В прямом. Михаил не может вознестись, потому что его душа привязана.
— К кому?
— Понятия не имею. Но Ван уверен, что держит его обещание.
— Подождите. Но он же говорит, что пытается понять смысл бытия?
— Говорить он может всё, что угодно. И смысл понять, возможно, действительно пытается. Но держит его не это. Уж привязку к реальному миру от душевных метаний Ван отличит.
— Ван — молодец. А я при чём?
— Клиента надо разговорить. Понять, кому он дал обещание. Скорее всего, это было так давно, что сам уже не помнит. Всё поменялось, у него другая жизнь. Вы с этим парнем — ровесники, говорить будете на одном языке. У тебя шансов больше, чем у любого из нас.
Я посмотрел на Вана.
— Пожлал? — мрачно спросил он.
Глава 17
Ван сверлил меня взглядом до тех пор, пока я не проглотил последний кусок. Охренительно настырный, всё-таки. Дождавшись, пока закончу с трапезой, Ван немедленно двинулся к двери.
— Стой, — окликнул я. — У тебя книжки есть?
Ван посмотрел с недоумением
— Ну, какие-нибудь ваши китайские. Надо ж с чего-то разговор начать. Парень-то, сразу видно, из тех, кто к жизни относится так серьёзно, как будто она у него одна.
Ван шутку не оценил. Но перед тем, как отправиться к клиенту, зашёл к себе в номер. Меня не пригласил, я ждал снаружи. Ван вынес талмудину в потертой кожаной обложке. На китайском, ясен пень.
— Реально, что ли, в храме каком-то подрезал? — удивился я.
Ван молча сунул книгу мне в руки. И захлопнул дверь.
— Не за что, — буркнул я. — Всегда рад помочь.
Поднялся на этаж, где разместили Михаила Королева. Подошёл к номеру, постучал.
Открыли не сразу. Увидев меня, Михаил Королев удивлённо приподнял брови.
— А где ваш коллега?
— Отдыхает, мы посменно работаем. Сдал смену мне. А вам, вот. Просил передать. — Я сунул в руки Михаилу талмуд.
Заметил мелькнувшее у него в глазах уважение. Значит, правильно сделал, что попросил у Вана книгу. Клиент — из тех, кто словам, написанным на бумаге, доверяет больше, чем произнесенным вслух. Бывают такие люди — которых, если они где-то о чем-то прочитали, фиг разубедишь. А тут я вон какую серьёзную штуку притащил. В такой книговине фигни не напишут, ясен пень.
— Но это китайский язык, — озадачился Михаил.
— Ничего, — ободрил я. — В следующий раз я тебе словарь принесу. Или, если хочешь, можем какое-нибудь приложение поискать… Ничего, что я на «ты»?
— Ничего, — Михаил махнул рукой. — Вот уж это точно — последнее, что меня беспокоит.
Про Михаила я уже знал, что погиб он до обидного нелепо. Бежал за маршруткой, поскользнулся на мокром асфальте. Ударился виском о бордюр и умер на месте.
Михаил листал талмуд. Я наблюдал за ним и всё больше укреплялся в мысли, что диагноз Ван поставил правильно. Вопрос о смысле бытия Михаила, может, и интересовал, но это однозначно было не то, что его держало. Если бы было то, Михаил немедленно насел бы на меня с требованием открыть приложение или, на худой конец, раздобыть словарь. А он просто листал страницы книги — как будто наслаждался шуршанием.
Я же смотрел на Михаила и категорически не мог представить его влюбленным и болтающим всякую романтическую чушь. Такие парни не влюбляются. Они долго раскачиваются, а потом просто берут избранницу за руку и ведут в ЗАГС. Без всяких там стихов, цветов, гуляний под луной, скандалов и примирений. Драма — это разгул воображения, а у таких ребят с воображением туго. У них всё просто и ясно: полюбил — женись. Ипотеку бери, детей рожай.
Хоть расшибись — не могу представить ситуацию, в которой Михаил клянётся кому-то в любви до гробовой доски. А если верить Мстиславе, то и после.
— Ты женат? — решил я зайти издалека.
— Нет. — Михаил заметно удивился. — Зачем? Сначала надо на ноги встать, а потом уж.
— Угу. А кто ты по профессии?
Болтали мы часа два. После чего я понял, что выдохся — не приблизившись к ответу на интересующий вопрос ни на шаг. Посоветовал Михаилу отдыхать и сам потопал к себе.
Увидев Вана, сидящего на полу в коридоре у моей двери, не удивился.
Ван вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой.
— Глухо. Как в танке. Никакой любви до гроба он никому не обещал. Отношений-то никогда всерьёз не заводил. Искренне считает, что до тех пор, пока у тебя не появится приличный заработок, в эту сторону даже смотреть не стоит.
Ван помолчал, глядя, как я открываю дверь. Дождавшись, поднялся с пола и вошёл вслед за мной.
— Как раз собирался спросить, не хочешь ли зайти, — буркнул я. — Пива хочешь?
Ван молча уселся в кресло в гостиной.
— Могу чайник поставить.
Ван молчал.
— Ну, как хочешь.
Я наполнил из пятилитровой бутыли чайник.
— Кем? — спросил Ван.
— В смысле? Кем он работает? Менеджером по чему-то, я не запомнил. Мечтал о повышении, но не проканало. Вместо него начальником отдела, или чего-то там ещё, другого назначили. Он как раз увольняться собирался, варианты подыскивал.
— Где?
— Где работал?
Ван кивнул.
— Да недалеко отсюда. Он это гордо назвал «бизнесцентром». Хотя, если ничего не путаю, здание — бывший заводской корпус. А напротив — длинный такой подземный переход, знаешь?
При слове «переход» Ван вдруг насторожился.
— Подземелье?
— Ну… Можно и так сказать.
— Пошли.
Ван решительно поднялся. Я знал его уже достаточно давно, чтобы не сомневаться — меня за собой потащит независимо от моего желания. Неважно даже, живого или мёртвого. Соответственно, мне ничего не оставалось, кроме как следовать за ним.
Машину мы оставили рядом с тем самым «бизнесцентром». Сейчас, в темноте, хоть не видно, какой он обшарпанный. Спустились в переход.
Ну… Да. В криминальных боевиках такие декорации любят. Тусклые лампы, стены в граффити, на полу лужи от недавнего дождя. Днём, наверное, ничего. А сейчас, ночью — я бы отсюда постарался свалить как можно скорее. Жутковатое ощущение. Хотя, объективно, бояться нечего.
— Ну и что мы тут делаем? — спросил я у Вана.
Тот замер в задумчивости у входа в тоннель. И вдруг громко, отрывисто выкрикнул:
— А!
Голос раскатился по всему тоннелю. Гулким эхом отразился от стен.
— А!!! — ещё громче выкрикнул Ван.
Голос тоже прогрохотал громче.
— Ты сдурел, что ли? — Я дёрнул Вана за рукав. — Чего орёшь?
Ван посмотрел на меня. Лицо его сияло.
— Обещал. Себе. Тут. — Ван обвёл рукой тоннель. — Сильно обещал! — Подошёл к одной из стен. Коснулся грубо намалеванного непонятного символа, покачал головой. — Лисуют… Сами не знают, что лисуют! Вечность, — Ван ткнул пальцем в символ. — А он кликнул! Гломко. Отлазилось. — Ван снова обвёл рукой тоннель.
— Подожди. Хочешь сказать, Михаил поклялся в чём-то самому себе? — Ван кивнул. — А оттого, что выкрикнул обещание в тоннеле, звук усилился — и клятва стала крепче? И теперь — это она его держит? Обещание, данное самому себе⁈
Ещё один кивок. Теперь уже торжествующий.
— Ну, блин…
Я только головой покачал.
— Откуда ты знаешь про подземный переход? — Михаил смотрел на меня изумленно.
— Вот это сейчас вообще не важно, поверь. Просто ответь. Ты ведь выкрикивал что-то, когда шёл по этому переходу?
Призраки, оказывается, умеют краснеть.
— Да там уже не было никого…
— Да я понимаю, прилюдно орать не станешь. Поздний вечер был?
— Ну да. Я на работе задержался. Ждал, пока начальник освободится.
— И что ты кричал?
— Да зачем тебе?
— Неважно. Что?
— Ну, я матом…
— Ничего, я не первоклассница. Повтори, что кричал?
Михаил повторил. Я, осознав суть, произнёс те же слова.
— Серьёзно⁈ Ты поклялся, что уволишься⁈
Если отбросить непристойную брань и отжать эмоции, то именно это Михаил и пообещал. Вообще, у меня возникло ощущение, что если б не это обещание, то он бы с полпинка вознёсся. Клиент явно был готов увидеть вечность. Самоходом бы не взлетел, всё же на земное существование завязка есть, но одного простого разговора хватило бы за глаза.
Тут я в растерянности моргнул. Спрашивается, а откуда я вот это всё знаю? Что сам бы не взлетел, что хватило бы короткого разговора? Опыт, что ли? Да у меня того опыта — с гулькин нос. Через годик можно будет о чём-то говорить, а пока — даже самому не смешно. Тогда что? Какое-то чутьё видящего проводника? Возможно.