Мы с Олегом остались одни.
— Пошли, покурим, — предложил я.
— Не хочу, — буркнул он.
— Я тоже. Пошли, разговор есть.
На улице Олег пнул железную урну. Та закачалась, жалобно скрипя.
— Ты чего обиженку строишь? — перешёл я к делу. — Мои клиенты остальные, думаешь, кому достанутся?
— Типа, ты их сливать будешь?
— Ну, ты слышал, как клиент хочет?
— Ой да ладно! Я бы подкалымливал.
— Ну а я не хочу. У меня появилась бесценная возможность за хорошую зарплату работать три-пять часов в месяц. Наконец-то будет свободное время, чтобы закончить роман.
— Какой роман? — обалдел Олег.
— Про попаданца в другой мир. Бомба будет, зуб даю. Рунет вздрогнет, покраснеют даже самые закоренелые циники.
— Блин, совсем умом тронулся…
— Есть у меня ещё четверо личных клиентов. Ну, ты понял. Не через фирму. Примешь?
В глазах Олега загорелся робкий, недоверчивый огонёк алчности.
— Ты чего, серьёзно? Совсем дурак?
— Телефон доставай, пиши контакты.
Когда я таки окончательно ушёл из магазина, Олег любил меня больше, чем папу с мамой, вместе взятых. Я с перепугу даже кружку забыл. Ну и ладно, пусть остаётся. Всё равно буду за зарплатой заходить. А зная Никиту, заходить буду частенько… Вот и чаю похлебаю. Заодно.
Сидя в маршрутке, я задумался о том, что вот, действительно, жизнь в одночасье переменилась. Доход возрос, работа, по большому счёту, перешла на Федота. Фактически, я совершил хороший такой скачок по карьерной лестнице. Ещё пару недель назад был бы на седьмом небе от счастья.
А теперь вот как-то пофигу. Ну, скачок и скачок. Больше интересно, как я буду выполнять свои настоящие должностные обязанности. Те самые, которые дадут мне, как минимум, бессмертие… Вот это — перспективы, это — да.
По правде говоря, я нервничал. Мне вот-вот обещали дать клиента-призрака, которого нужно будет каким-то образом доводить до вознесения… Я невольно покосился на синий камень с искрой. Как это вообще делать — понятия не имел. С Лизой получилось спонтанно, и я до сих пор твёрдо стоял на том, что всё сделала она сама. Только вот новые коллеги и начальство в один голос заверяли, что быть такого не может. Если бы неподготовленные души могли возноситься сами — не было бы нужды в таких местах, как призрачный отель. Их бы просто не существовало.
Сами возносятся подготовленные души, их ещё называют Просветленными. Таких мало, и это люди, которые при жизни хорошо прокачивали духовную составляющую. Фактически, к моменту смерти были до такой степени сильными, что без всяких инструкций видели, куда идти — и просто двигались в нужную сторону. Даже не подозревая, что есть промежуточная станция в виде призрачного мира.
Лиза явно была не из этой пьесы. Обычная молодая девчонка, которая вообще не поняла, что с ней произошло, паниковала и плакала. По логике — и я ей помочь не мог, и сама она вознестись не могла. Денис — а он, несмотря на внешнее раздолбайство, работник серьёзный и опытный, — сказал, что на Лизу потратил бы не меньше месяца. Но вот, поди ж ты, случилось чудо. И теперь от меня ждут, что каким-то образом поставлю чудеса на поток…
Я уже вышел на нужной остановке и был около самого отеля, когда на меня налетели. Зазевавшись, я не заметил двигающуюся навстречу старушку.
— Простите, пожа… А, это вы.
Я совершил ошибку. Уже понял, что вновь натолкнулся на старую знакомую пустышку и зачем-то остановился. Надо было просто пройти мимо. Амулет, который дала мне Мстислава, от соприкосновения с пожирателем сгорел или расплавился — в общем, перестал существовать. Так что пустышки меня вновь замечали. Но, поскольку я теперь почти не покидал отеля, неприятностей не доставляли.
Этого мига, что я колебался, хватило бабке, чтобы хапануть моей силы. Глаза её заблестели некоторой степенью осознанности.
— Я, я, сынок. Так домой добраться и не могу. Помог бы ты мне, а?
Губы у неё задрожали, того и гляди расплачется. А я будто к месту прирос.
Легко сказать — пустышки, не обращай внимания! Человека же вижу. Который ничего плохого мне сделать не пытается. Домой, блин, хочет всего лишь. Как ей объяснить, что надо только ещё пару неделек побродить — и всё закончится. Рассосётся бесследно. Ничего не будет, одно небытие.
И вообще… Почему это, спрашивается, пустышку нельзя довести до вознесения? А может, просто плохо пытались? Может, это — предубеждение? Вдруг из десяти одна пустышка — возносится? Не так уж мало, между прочим. О душах ведь речь идёт, не об апельсинах гнилых!
— Идёмте, — решительно взял я старушку за локоть.
— Домой?
— Домой, домой…
Я начал делать серьёзные успехи с переходом в призрачный мир. Получалось примерно каждый второй раз. Сейчас вот проскочил как по маслу. Порадовался тишине — первому признаку, что переход состоялся. Тишина, впрочем, радовала недолго, быстро начинала давить.
Мы со старушкой вошли в отель и проследовали к стойке регистрации. Там стояла Изольда и смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
Тут нужно пояснить, что раз Изольда стояла в призрачном мире и смотрела на меня — значит, видимо, ждала клиента. Настоящего. Неподготовленную душу, которую на этот раз обходчики Кондратия Степановича не проворонили. Отловили в городе на территории нашего района (Ленинского — на случай, если я не говорил) и сейчас провожают сюда. Следовательно, в реальном отеле Изольды на работе нет.
Я ненадолго представил, как должна психовать её напарница Алина. Наверное, не меньше, чем Олег. Может, их познакомить, кстати? Пока будут нам с Изольдой косточки перемывать — сблизятся. А там, слово за слово, глядишь, и на свадьбе гульнём.
— Тимур, это — что? — спросила Изольда.
— Клиент, — сказал я. — Выдели номер, будь добра.
— Но это же пу…
— Она меня узнала. Спустя неделю после всего, — перебил я.
— Ну и что? Так бывает.
— Домой я хочу, милая, — вставила старушка.
— Видишь? Она хочет домой. Давай хотя бы попытаемся?
Изольда не хотела пытаться. Она хотела смотреть на меня, как на кота, который притащил домой дохлую мышь и положил хозяйке на подушку.
— Тимур…
— Просто дай ключ. Я сам буду ей заниматься.
Изольда явно приготовилась к более серьёзным, фундаментальным, мировоззренческим контрдоводам, но вдруг появившаяся невесть откуда Мстислава её остановила, положив руку на плечо.
— Пускай-пускай.
— Но Мстислава Мстиславовна…
— Деточка моя, ты себя вспомни в двадцатом году.
Лицо Изольды покрылось красными пятнами. Чего это она?.. Ну да, двадцатый год был, конечно, не сахар.
— С тех пор я сильно изменилась, — процедила Изольда сквозь зубы.
— Вот и другим не мешай. Выдай ключ.
Заполучив ключ-карту от номера, я провёл бабушку к лифту. Она с интересом озиралась. Мне показалось, что в глазах её появился какой-то совершенно живой блеск, и посчитал это хорошим знаком.
Что ж, если невинно убиенную в столь нежном возрасте Лизу я сумел за ночь довести до вознесения, то здесь всё должно быть куда проще. Как-никак, человек, проживший долгую жизнь, должен, в моём понимании, во-первых, немного от этой жизни устать, а во-вторых, неоднократно задуматься о том, что ждёт его дальше.
Поскольку обстоятельного учебника по метафизической механике призрачного мира и всего того процесса, активными участниками которого мы являемся, мне никто не выдал, я заменял недостаток понимания воображением. Воображение легко затыкало дыры, закрашивало белые пятна, и вырисовывалась вполне себе целостная картинка.
Души — это что? Энергия же. Пустышки подсасывают энергию из меня и как-то оживают, продлевают своё существование на Земле. Энергия у меня восстанавливается, так что не такая уж и потеря. Времени у меня тоже безлимит — бессмертие пообещали. Значит, пообщаюсь с бабулькой, послушаю, как хорошо жилось при Брежневе, аккуратно переведу стрелки на вознесение…
Вероятно, никто этим не занимается только потому, что приходится обильно и неэффективно тратить личную энергию. Ну да, согласен, всех пустышек спасти не получится. Но хоть какую-то часть, хоть сотую долю процента — это ведь уже не ноль! У меня, все говорят, есть какая-то уникальность. И энергии этой больше, чем положено, и восстанавливается она как будто быстрее.
Что если я вообще — избранный? Тот единственный, кто может дать пустышкам второй шанс? Как Спартак! Не, такая себе ассоциация… Как… Блин, ну вот с Иисусом ещё не равнялся. Ладно, просто избранный, уникальный, раньше таких не было.
Лифт остановился на пятом этаже, двери раскрылись. Я переключил внимание со своего богатого внутреннего мира на мир внешний. Внешний призрачный, в смысле. Ох, и развелось же миров…
— … хожу-брожу, понять не могу, понастроили, понастроили всего, и чего строют, как будто раньше плохо было, а раньше-то хорошо было, я вот, помню, в жилконторе работала…
— Вот ваш номер, — перебил я, остановившись перед дверью. — Открывать… А, впрочем, ладно.
Я на ходу изменил стратегию. Точно не знаю, насколько тут вообще приветствуются скитания призрачных постояльцев по отелю, но конкретно вот этой пассажирке лучше сидеть в номере. Начнёт ещё, как это называет Денис, «мерцать», периодически вываливаясь в мир живых и пугая чувствительных живых людей, вроде Даниила Петровича.
Он, как я понял из объяснений Мстиславы, не видящий, но и не совсем «слепой», каковых в реальном мире большинство. Просто время от времени, при определенном стечении обстоятельств, может видеть призраков. Это всё, на что способен Даниил Петрович и такие, как он. Подобные чувствительные люди встречаются, но моим соратникам от таких встреч не горячо не холодно. Скорее даже, такие персонажи добавляют гемора.
«Ах, вы тоже это видели? Вот, прямо сейчас — как дедушка в больничной пижаме сквозь стену прошёл? Скажите, а часто с вами такое? Я вот в интернете читала…» И так далее. В общем, Даниил Петрович, которого врубили в ситуацию — исключение, а не правило.