«МИСТИЧЕСКИЕ ТАЙНЫ ПРИЗРАКОВ БРЭИЛЫ».
Перевернув следующую, вцепился пальцами в твердый переплет и поднес книгу к лицу поближе, втайне надеясь, что мне привиделось. Изображение женщины, которая смотрела на меня, пару мгновений назад моргнуло и изогнуло рот в ужасающей ухмылке – с нижней губы стекала кровь, разорванная правая щека неровной плотью свисала с лица, а в районе сердца зияла алая дыра. Но, когда я попытался разглядеть получше, изображение пошло рябью, и передо мной предстала девушка лет двадцати пяти – белокурые локоны, голубые глаза, подведенные углем, пухлые губы и ямочка на левой щеке.
1737 год
«Местная ведунья, которая столько лет излечивала жителей Брэилы от хвори, пропала без вести. Отряд по ее поиску возглавил Фи`липп Даскэлу. Поиски до сих пор ведутся».
Перевернув страницу, наткнулся взглядом на совместную семейную фотографию: грузная женщина лет пятидесяти, худощавый мужчина примерно того же возраста и семеро детей – дочери, которые столпились подле родителей. Все они в возрасте от пятнадцати до тридцати, а из одежды на них были длинные сероватые платья до пят со стоячими воротниками.
1769 год
«Семья Брохтои сошла с ума. Мужчина, примерный семьянин, отец семи дочерей, в одну из ночей, вернувшись с работ в поле, зарубил спящих жену и детей. Наутро его нашли в сарае – он сидел в углу, обхватив себя руками, и покачивался из стороны в сторону. Когда мужчину спросили, почему он убил семью, он ответил, что так ему велела ведьма».
Следующая страница повергла меня в шок. Маленькая девочка лет десяти лучезарно улыбалась на фото и протягивала в ладонях кровавый кусок, напоминающий сердце.
1801 год
«Люси О-Николс убила свою бабушку, пока та спала после ночной смены в госпитале. Девочка раздобыла в сарае тесак, принесла его в дом и, разрубив женщине грудную клетку, достала еще бьющееся сердце из груди.
“Я не хотела уезжать обратно в шумный город, и тетя ночью сказала, что мне стоит убить бабушку, чтобы остаться с ней навсегда. Я умная девочка, сделала все, что было сказано…” – таковы были слова ребенка перед тем, как ее отправили на родину. Приговорить к смертной казни не могли из-за возраста, поэтому шерифу пришлось закрыть дело. Через несколько лет девочку отправили в психиатрическую лечебницу – она пыталась прирезать во сне собственную мать».
Многие страницы были вырваны, часть из них измазана красками и чернилами, будто кто-то не хотел, чтобы посторонние прочли записи.
Ветер, что завывал между прогнившими досками дома, напоминал вой животного в лесу. Анна, которая читала на ночь вслух, смолкла – вероятно, уснула. Я продолжил листать «Мистические тайны» и наткнулся на фразу, которая была написана корявым почерком на заднике.
«Тело ведьмы может умереть, смешаться с многовековым прахом родных земель, но душа, напитанная темной магией, никогда не сгинет в небытие. Выколи глаза – и не найдет дитя Сатаны пути к освобождению по ту сторону Забвения. Вырви сердце – и не обретет ведьма телесной оболочки, которая некогда служила сосудом для ее магии, воссозданной самим дьяволом. Но все это ложь… ложь».
– Сори-и-ин…
Хриплый голос, напоминающий стон боли, прозвучал за спиной. Резко обернувшись, я увидел во мгле коридора женский силуэт, подсвечивающийся лунным светом. Руки девушки были безвольно опущены вдоль тела, длинные белокурые волосы растрепались, местами в них запутались сучья и засохшая листва, вместо глаз чернели две зияющие дыры, которые были устремлены прямо на меня. Нос будто отрубили топором, а рот, зашитый грубыми нитками, местами прогнил и покрылся водянистыми волдырями. Разорванное изумрудное платье в кровавых разводах едва доходило до колен, оголяя исполосованную чем-то острым кожу ног. Сквозь тело незнакомки проходил лунный свет, из-за чего виднелась мебель, которая стояла в прихожей.
Я затаил дыхание, не в силах пошевелиться от страха. Призрак, медленно подняв руки, приложил их к груди. Не сводя с меня взгляда, девушка вырвала сердце, которое медленно отбивало ритм в маленьких ладонях. Она не шевелила губами, но мне было отчетливо слышно каждое сказанное слово.
– Верни мое сердце…
Я мотнул головой и вцепился с силой в подлокотники кресла.
– Нет… нет… прочь… прочь!
Призрак опустил руки, выронив кровавый кусок на пол. Вскинув голову, он издал протяжный крик, разрывая грубые нитки, связывающие рот, и растворился в темноте.
Я рухнул на пол и прижал руки к груди, пытаясь унять охватившую тело дрожь. Книга упала куда-то в сторону, будто растворившись в ночном сумраке. Вязкая горькая слюна заполнила рот, голова кружилась, стискиваемая болью. Пытался всмотреться в темноту, но не увидел ничего, что напоминало бы бьющееся сердце. Привстав, взял в руки канделябр и, прислонившись спиной к стене, обогнул комнату, прихожую, после чего лег в кровать к Анне. Находясь во власти Морфея, она даже не отреагировала на мои вопли.
В эту ночь я не потушил свечи, боясь, что призрак вернется. Заснуть удалось лишь под утро, с первыми лучами солнца. Однако в этот момент Анна, лежавшая рядом, проснулась и потянулась, ударив ладонью по моему лицу. Сон как рукой сняло. Выругавшись, приподнялся, прислонился спиной к щитку кровати и начал тереть глаза, которые щипало так, будто туда насыпали песка.
– Доброе утро, дорогой, пора просыпаться. Сегодня мы идем знакомиться с жителями Брэилы.
Я прикрыл глаза от яркого солнца, прислонив ладонь ко лбу, подобно козырьку. Пустынный ветер гонял по Брэиле сухой песок, который не позволял сделать полноценного вздоха, заставляя дышать урывками. Анна стояла в десятке метров и щебетала с молодой женщиной, которая любезно отвечала на все ее вопросы, касающиеся уклада поселения. Из их разговора я понял, что незнакомку – на вид не больше двадцати лет – звали Аннабель и она работала в поле, которое находилось в сотне миль отсюда. Там девушка собирала колосья и относила их в грубых мешках на мельницу, чтобы получить порцию муки и продать ее затем на рынке.
На Аннабель было надето простое красное платье, которое прикрывало руки и ноги до щиколотки, светлый платок покрывал голову, не позволяя разглядеть цвет волос. Но зеленые глаза и пухлые губы, подведенные алой помадой, небольшая родинка около рта и чуть вздернутый нос, покрытый веснушками, выдавали в ней величие, стать и грацию. Я невольно засмотрелся на девушку, которая улыбнулась, встретившись со мной взглядом. Анна тут же развернулась и нахмурилась, выражая недовольство.
Несмотря на то что было уже десять часов утра, больше никто из жителей не вышел с нами поздороваться. Да и я не рассчитывал на продолжительную прогулку, боясь весь покрыться волдырями от такой изнуряющей погоды. Однако спросил об этом Аннабель, но та в ответ лишь пожала плечами и с горечью в голосе произнесла:
– Нас не так много, тех, кто добровольно остался доживать в этом захолустье. Большинство еще с начала темных времен покинули свои дома и уехали в крупные города, распродав земли. Нас всего-то в Брэиле осталось человек пятьдесят, да только нелюдимы мы стали совсем. Не стоит на нас обижаться.
– Простите, о каких темных временах идет речь?
Аннабель удивленно вскинула бровь и недоверчиво посмотрела на меня.
– Вы разве не знаете? Около сотни лет назад умерла местная ведунья, которая излечивала людей от недуга. Поговаривали, что днем она помогала, а ночью практиковала темную магию, которая позволила ее душе выжить. После смерти ведуньи пробудились духи предков, которые погибли на этих землях много веков назад. Тогда и начались темные времена в наших краях: кто-то сбегал с насиженных мест, кто-то скупал старые книги о колдовстве, в надежде, что это убережет от призраков. Строились церкви, которые духи уничтожали под покровом ночи, окна и двери посыпались солью, которой не находили под утро. Прошло много лет, прежде чем мы поняли, что призраки пришли не убивать – они хотели предупредить. И что враги – не они, а та, что доверила свое сердце не тому.
Верни мое сердце…
Меня передернуло от одного воспоминания. Мороз прошелся по коже, вызывая волну мурашек.
– Аннабель, а могу я задать вопрос?
– Да, конечно.
Ее лицо стало серьезным.
– Почему в доме моего предка все выглядит так, будто недавно там был ремонт?
На мгновение женщина задумалась, а потом расплылась в улыбке и склонила голову набок.
– Вам понравилось? Мы старались с жителями сделать ваше пребывание комфортным. Собрали по небольшой сумме с семьи и обустроили дом изнутри. На фасад, к сожалению, средств не хватило, простите.
– Но ведь дом все равно будут сносить, для чего такие траты?
– Повторюсь – мы хотели, чтобы ваше последнее пребывание было комфортным.
– Последнее?..
Но Аннабель уже отвернулась и заговорила с Анной, которая активно жестикулировала и наигранно смеялась. Должно быть, ей не понравился наш разговор и переглядки.
В голове крутились шестеренки, пытаясь сложить пазл воедино. Она болезненно пульсировала, горечь образовалась в глотке, кожа зачесалась от нестерпимого жара.
– Дамы, прошу меня извинить, я вас покину.
Но они не обратили на меня никакого внимания. Удалившись, поспешил в дом, прямо в одежде рухнул на кровать и забылся глубоким сном до сумерек.
Пробудившись, приподнялся и несколько минут пытался понять, где нахожусь. Когда осознание обрушилось, подобно лавине, тяжко вздохнул и опрокинулся обратно на спину, раскинув руки. Следом в комнату вбежала Анна, надевая на ходу лазурного оттенка шляпку.
– Дорогой, мы с Аннабель решили немного прогуляться на ночь. Не скучай, хорошо? Почитай, поспи, что ты там еще любишь делать? В общем, скоро буду.
Послав воздушный поцелуй, она выскочила из дома, громко хлопнув дверью.
– Прекрасно…
Оглядевшись, заметил в сумраке канделябр, который слабо освещал прихожую. Три свеч