и почти догорели. Я взял новые, зажег спичками и вставил в рожки. Обхватив канделябр за основание, решил исследовать дом.
Кухня представляла собой пару навесных шкафов из дуба, четыре стула и две длинные скамьи, которые расположились около массивного светлого стола. Плита, примостившаяся в углу, была залита слоем жира.
Две комнаты, идентичные друг другу, вмещали лишь широкие, в несколько метров, кровати. Третья почему-то оказалась заперта. Дернув пару раз за ручку, я выругался, когда ничего не произошло. В попытке выломать ее услышал по ту сторону слабый стон, который разрастался все громче. Чуть не свалился на колени, когда дверь с той стороны резко дернули, открывая моему взору пикантную картину.
Девушка, широко раскинув ноги, сидела на подоконнике и, запрокинув голову, стонала. Ее руки блуждали по оголенной спине мужчины, царапая кожу до крови. Бедра соблазнителя грубо ударялись о плоть незнакомки, ускоряя ритм с каждым рывком. Одна его рука держала девушку за волосы, намотав их на кулак, другой он сжимал подоконник с такой силой, что побелели костяшки. Оба были в одежде – у мужчины чуть спущены штаны, у девушки подол платья повязан вокруг талии.
Я замер на пороге, наблюдая за тем, как девушка приоткрывает одурманенные желанием глаза и устремляет их… на меня, а не на своего соблазнителя. Сердце пропустило удар, когда осознал, что передо мной занимаются любовью призраки. Их тела подсвечивались в лунном свете, пропуская его через себя.
– Сори-и-ин…
Вновь этот голос.
Я сделал пару шагов назад, но наткнулся на запертую дверь. Тем временем мужчина, зарычав, отшатнулся от любовницы и прислонился спиной к стене, судорожно начав натягивать штаны. Девушка, которая легко спрыгнула с подоконника, поправила подол платья, ловко распутывая его. Каждый ее шаг менял красивые очертания лица. Раз – вместо глаз появились две зияющие дыры, два – обрубленный нос, три – рот, зашитый нитками, четыре – руки и ноги выгнулись под странным углом, делая призрака похожим на чудовище. Взревев, существо разбежалось и, оттолкнувшись от стены уродливыми конечностями, взобралось на полоток. Голова развернулась на сто восемьдесят градусов, руки и ноги цеплялись за прогнившие доски на крыше.
– Сори-и-ин… возьми его, теперь оно твое.
Я закричал и судорожно начал дергать ручку. В последний момент дверь отворилась, позволяя выбежать из этого ада. С силой захлопнув ее, продолжал удерживать ручку – существо по ту сторону пыталось ее провернуть. Нечеловеческие крики монстра доносились со всех сторон, проникая в потаенные уголки души, дверь тряслась под натиском твари, но затем все стихло, будто ничего и не было.
С минуту, стоял, все еще вцепившись в дверную ручку, а затем отпустил. Рухнув на пол, принял решение, что утром мы непременно покинем Брэилу. Мне не хватило сил подняться, поэтому лишь дополз до своей комнаты и упал на кровать.
Во входную дверь тихо постучали. Я не откликнулся, лишь зарылся сильнее головой в подушку, даже не понимая, удалось ли мне поспать хоть несколько часов. Стук становился все настойчивее. Выругавшись, поднялся, поплелся по коридору и с силой распахнул створку, охнув от удивления.
На пороге стояла Анна с топором в руках. Ее безжизненный взгляд был устремлен на меня, платье все в крови и комьях сырой грязи, волосы развевались на ночном ветру. Чем дольше она на меня смотрела, тем сильнее озноб пробегал по коже. Анна стояла не шелохнувшись, лишь сжимала до белых костяшек топор, лезвие которого отражало лунные блики.
– Сори-и-ин…
Снова этот голос. Я судорожно оглянулся, однако не увидел призрака. Но зато лицо Анны дрогнуло в улыбке, которая напоминала звериный оскал.
– Анна, ты что…
Рука невесты, держащая топор, с хрустом ломающихся костей вывернулась под неестественным углом. Глаза, устремленные на меня, начали истекать кровавыми слезами, окрашивая лицо и платье в алые неровные разводы. Я сделал пару шагов назад и замер от ужаса.
Позади девушки из земли начали прорываться костлявые руки, цепляясь за траву. Мертвецы, вытаскивая свои изъеденные червями тела из гробов, издавали нечеловеческие крики, от которых во`роны, сидящие на ветвях, с недовольным карканьем улетали прочь. Скелеты, вырвавшиеся из заточения, стояли за Анной, подобно верным стражам. У некоторых плоть не успела прогнить и свисала неровными лоскутами с костей. Откуда-то со стороны леса показалось множество белоснежных мотыльков, которые летели в нашу сторону. Когда они оказались на расстоянии не более ста метров, я понял, что это призраки летят воссоединиться со своими некогда погребенными телами. Они окутывали собственные кости, подобно пледу, позволяя тем обрести человеческие очертания.
Мертвецы на каждый мой шаг назад делали три вперед, стремительно сокращая между нами расстояние. Когда я попытался сбежать через черный ход, дверь передо мной захлопнулась, щелкнув засовом, который не поддавался. Пытаясь выбить окна, закричал от бессилия, вспомнив, что с переднего фасада они заколочены. Я метался по дому, словно загнанный зверь, но спасения не было – лишь уничтожающий душу страх.
Между тем монстры приближались – звук каблуков женских туфель, ударяющихся о деревянный пол, эхом отражался от стен. Анна встала в паре метров от меня и протянула вывернутую под неестественным углом руку, ткнув острием топора в грудь. Я съежился от ужаса и закричал, отсчитывая удары собственного сердца, на что она в ответ зарычала.
Анна криво улыбнулась и замахнулась, всадив лезвие топора в стену над моей головой. Я вскрикнул, но тут же осекся, увидев, как за спиной призрака материализуются духи. Извозчик, который встречал нас по приезде, опустил повязку и откинул ее в сторону. Все его лицо испещрили шрамы, рот был зашит грубыми нитками, из него стекала вязкая слюна. За ним справа стояла женщина лет сорока, которая держала в руках два тесака, а слева – девочка, зарезавшая собственную бабушку. Увидев меня, она помахала рукой и улыбнулась. Следом – молодые мужчины, у которых не было глаз – лишь зияющие дыры. Я уже не мог издать крик отчаяния, так сильно меня трясло.
– Я отомстила за то, что они были слепы и глухи к моим крикам и мольбам о помощи. Мое милосердие не знает границ, ты почти не почувствуешь боли. Не будешь кричать в агонии, как эти отступники и предатели, которые только и могли, что прикладываться к бутылке. Отомстив, освобожу душу от злого рока и смогу воссоединиться с Фи`липпом. Тебе нужно лишь познать на собственной шкуре грехи своих предков.
Я открыл рот, чтобы закричать, но мне на голову накинули холщовый мешок. Затем один глаз пронзила дикая боль, когда вторым мельком успел заметить, как морок Брэилы истончался – дома рушились друг за другом. Призрачные стражи – верные духи этих земель – рассыпались пеплом на про`клятые земли, даруя душам освобождение.
А в воздухе все еще звучал шепот:
– Верни мое сердце… и отдай свое…
Часть 2Аннабель
Я сидела посреди поля около колодца и собирала травы, которые могли бы помочь в изготовлении отвара от кашля. Забрав волосы под белую косынку, ползала на коленях, срывая соцветия и подставляя лицо солнечным лучам, сощурив глаза. Только в окружении природы чувствовала себя на своем месте. Она придавала мне сил, которые помогали магии бурлить под кожей и творить под покровом ночи привороты и порчи.
Травница и ведунья днем, ведьма ночью.
Я хорошо маскировалась, ни у кого не вызывая подозрений. Сбежав из своего родного поселения, на которое напал ночью отряд инквизиции, оказалась здесь, в Брэиле, где и живу уже три года.
Благодарна жителям, что приютили шестнадцатилетнюю девушку, но за их помощь расплатилась сполна. Зачастую тратила все накопленные силы на излечение ребенка, которого поразила хворь, или спасение женщины, потерявшей много крови и умирающей при родах вместе с малышом. На магию, которая шептала по ночам, призывая в свои объятия, не оставалось сил. Но она не прощала такое – тьме нужно было найти выход, творить вокруг себя хаос и сеять зло.
Когда сил совсем не оставалось, ослабляла поводок и позволяла тьме утолить голод. Раз в месяц одного из жителей находили мертвым в постели с красными пятнами по всему телу. Думали, что это чума сгубила беднягу, но только я знала, в чем дело.
На похороны погибшего надевала черный наряд скорби, выпивала отвар из ядовитых грибов, чтобы придать бледности лицу, и прижимала платок к груди, чтобы в удобный момент якобы вытереть непрошеную слезу. После процессии все жители продолжали работать и жить, забыв о похороненном. Но я видела, как его призрак, сидящий между скамеек в церкви, обхватывал голову руками и кричал о том, что ему еще рано было умирать. Под предлогом того, что потеряла платок, задерживалась и садилась около призрака, который вздрагивал от моего присутствия, не веря в происходящее. Выслушивала его боль, молча поддакивая.
Призракам, как и живым, хотелось знать, что есть тот, кто готов выслушать. Этого было достаточно, чтобы душа мертвого привязывалась к живому, стараясь услужить ему.
– Аннабель, с кем вы разговариваете?
Я глубоко вздохнула и обернулась через плечо, едва слышно выдохнув. В дверях стоял Фи`липп, который разбил не одно женское сердце в поселении и на ближайшие сотни миль. Взъерошенные каштановые волосы, высокий рост, харизма и власть.
Мотнула головой и не ответила на вопрос мужчины, надеясь, что он уйдет. Но вместо этого он тяжелым шагом дошел до скамьи, сел рядом, обхватил мои пальцы своей ладонью и чуть сжал их. Приподняв голову, я встретилась взглядом с пронзительно-голубыми глазами мужчины и едва заметно улыбнулась.
– Вы можете рассказать мне, что случилось. Я все пойму. Мне можно доверять.
Что мне, уже девятнадцатилетней девушке, надо было, кроме крохи внимания и теплоты? Узел, который будто душил изнутри, начал развязываться, позволив нарыву прорваться. Я на одном дыхании рассказала Филиппу свою историю, утаив про ведьм и инквизиторов, упомянув лишь, что на мое селение напали бандиты и истребили почти всех. Из моих глаз лились истинные слезы, но я не замечала их, чувствуя, как боль отступает, даруя новое чувство – способность дышать без ненависти.