— Что ты делаешь? — встревожился я и только сейчас заметил, как из моей груди прямо по воздуху поплыла тонкая красная нить.
Он забирал мою жизнь. Я попытался схватить эту нить, но она пронизывала мою руку и продолжала плыть к Арласу.
Не желая умирать вот так, без сопротивления, я схватил меч и снова бросился к Арласу. В это время наступила полная темнота и послышался шелестящий голос Отшельника.
— Я смогу снять с него защиту всего на мгновение. У тебя есть один удар.
— Но его одним ударом не убить! — воскликнул я.
— Один удар, — повторил Отшельник.
Можно было бы постараться отрубить Арласу голову, но он был покрыт толстым панцирем, усиленным черными камнями. Наверняка меня снова просто отбросит назад, и единственный шанс убить его будет потерян.
— Решайся, осталось совсем мало времени, — поторопил Отшельник.
Вдруг я вспомнил про артефакт, который выиграл на соревнованиях. Артефакт зачарования — так он назывался. Ефим Прохорович говорил, что с его помощью можно зачаровать любое оружие, отчего оно станет в десятки раз сильнее.
Я тут же достал артефакт из пространственного кольца и сжал в левой руке. Мощный поток энергии помчался по мне, оставляя теплый след, и устремился в правую руку, в которой был меч.
— Я готов! — прокричал я.
Темнота пропала, и я снова увидел Арласа, но на этот раз он не гудел, а застыл как изваяние.
— Бей! — велел Отшельник.
Я ринулся к предводителю живородов, взмахнул мечом и… отлетел к стене. Удар был такой силы, что я потерял сознание.
Глава 22
Мне было плохо. Жутко болела голова, пересохло во рту, но я никак не мог прийти в себя. Мне казалось, что я лечу в бездну, из которой никогда не выберусь.
Пробовал открыть глаза или поднять руку, но ничего не получалось. Мое сознание будто покинуло тело и было не властно над ним. Перед глазами постоянно мелькали неясные образы. Иногда из разноцветного тумана показывался Арлас, с его красным панцирем и шишковатой головой, черный силуэт Отшельника выплывал из мутного кумара, злобные сирены пытались схватить меня своими щупальцами. Враги. Кругом одни враги.
Я понимал, что это сон или что-то типа того, и жаждал проснуться, но никак не получалось. Сколько прошло времени, я не знал. Как и не знал того, что сейчас происходит вокруг меня. А что, если я уже умер? Вдруг в этот самый момент живороды едят меня?
Мне стало не по себе от этих мыслей, и я попробовал крикнуть, но снова ничего не вышло. Когда я уже совсем отчаялся очнуться, то почувствовал щипок. Кто-то осторожно ущипнул меня за щеку. Так, значит, я все-таки не умер и чувствую свое тело. Это очень хорошо.
Однако, сколько ни силился, не мог открыть глаза и ничего не слышал.
Между тем меня снова ущипнули, но на этот раз за мочку уха, и притом довольно сильно. Я хотел возмутиться, но снова не смог произнести ни звука.
Тем временем меня принялись щипать безостановочно, отчего лицо начало гореть. Я не выдержал и дернулся, пытаясь остановить истязание, а затем открыл глаза.
Первое, что я увидел, это большие блестящие глаза. У меня на груди сидел Фаник. Заметив, что я проснулся, он потерся влажным носом о мой подбородок и замурлыкал.
— Дружище, откуда ты взялся? — прохрипел я и окинул взглядом то, что мог увидеть.
Я по-прежнему находился в замке Арласа. В окна позади меня светило солнце, значит, время было уже за полдень. Фаник спрыгнул на пол, а я приподнялся на локтях и осмотрелся.
Трон был пуст, а рядом с ним лежало тело Арласа, но без головы, которой нигде не было видно. Интересно, куда она пропала?
— Фаник, ты случайно не съел голову этого монстра? — спросил я и кивнул на труп.
Зверек фыркнул и отвернулся, давая понять, что он здесь ни при чем.
Однако больше, чем пропажа головы, меня волновали живороды, которые окружили замок. Ведь мне нужно было попытаться вырваться отсюда.
Едва я сел, как почувствовал сильную боль в голове, будто внутри колыхалась раскаленная лава. Я тут же полез в пространственное кольцо и вытащил оттуда три лечебных артефакта, которые прицепил на грудь. Спустя пару минут стало легче, поэтому, отпив холодной воды из фляги, я поднялся и выглянул в окно.
Живороды по-прежнему окружали замок, но уже в другом виде. Они были мертвы и плотным кольцом лежали друг на друге.
Я с облегчением выдохнул. Все закончилось. Понадобилось много лет и даже две жизни, чтобы прикончить врага, который с легкостью забирал чужие жизни.
В это время Фаник деловито прохаживался по замку, суя свой любопытный нос во все углы и закутки.
— Как ты здесь оказался? — спросил я, потому что только сейчас вспомнил, что не брал его с собой, а оставлял с Дашей.
Зверек проигнорировал мой вопрос и попытался допрыгнуть до выемки, в которой лежал очередной черный камень.
Я не хотел здесь больше оставаться, поэтому посадил Фаника на плечо и вышел на улицу через переднюю дверь. На крыльце лежала целая куча мертвых живородов, которые наверняка уже готовились к тому, чтобы зайти внутрь.
Мне хотелось поскорее убраться из деревни ненавистных мне существ, при виде которых становилось дурно, поэтому я просто поднялся в воздух, хотя еще чувствовал слабость, и полетел над горами.
Теперь мне не надо было бояться, что живороды увидят раньше времени и примут меры, поэтому я решил пролететь подальше от тропы, которая проходила возле колонии пауков. Мне стало любопытно, как живороды соседствовали с пауками, ведь их тропа проходила как раз у входа в жилище восьминогих монстров?
Скорее всего, они просто бы уничтожили всех пауков, если бы те им сильно досаждали. Значит, либо они старались друг друга не трогать. Либо живороды просто питались пауками и были заинтересованы в том, чтобы те жили поблизости, и не надо было далеко уходить за добычей.
Вдалеке показалась стая летающих монстров, но я на них не обратил внимания. Теперь, когда мой главный враг мертв, все остальные кажутся каким-то недоразумением и неприятностью. Конечно, они могли причинить много беспокойства, но я знал, что отобьюсь, поэтому продолжал лететь и даже не думал спускаться.
Вскоре показался лес, а за ним зеленела равнина. Фаник крепко держался за мои волосы и изредка несильно щипал лицо. Соскучился, наверное.
Мы без происшествий пролетели через лес. Однако на равнине было какое-то оживление. Когда подлетел поближе, то увидел, что какой-то монстр попал в ту же ловушку, что и я несколько дней назад, и вокруг него уже собралась целая свора, которая наверняка желала не помочь своему сородичу, а ждала, когда можно будет им перекусить.
Чтобы не возвращаться с пустыми руками, я решил расправиться с монстрами и вытащить из них хотя бы сплоты. Сформировав арбалет, я принялся отстреливать. Сначала они ничего не понимали, только удивленно отпрыгивали от умирающих рядом с ними сородичей, чуть позже все же ринулись в разные стороны, спасаясь бегством.
Когда возле ловушки не осталось живых монстров, я спустился на землю и принялся вытаскивать сплоты, которые явно принадлежали Разлому высшего уровня. Пока занимался делом, Фаник спрыгнул с плеча и скрылся в траве.
Тут мне пришло в голову, что пока я отдыхаю, призрачные воины могут поохотиться и добыть еще сплотов. Покричав Фаника, который так и не явился обратно, вытащил артефакт, сформировал копии и отправил их в разные стороны, приказав добыть сплоты.
Когда призрачные воины, переливающиеся перламутром на солнце, разошлись по равнине, я поднялся на возвышенность и опустился у выхода из Разлома. В пространственном кольце нашел пачку галет, нарезку вяленого мяса и горсть орехов. Пока ел сухие галеты с мясом, вернулся Фаник и очень обрадовался, увидев орехи. Сразу закинув в рот три ореха, принялся усиленно их жевать мурлыкая.
— Интересно, как ты сюда попал? — проговорил я и погладил его по голове.
Фаник, конечно же, ничего не ответил и продолжил запихивать в рот орехи. Видимо, сильно проголодался.
Между тем начало вечереть, а я здесь на ночь больше не хотел оставаться, поэтому мысленно велел воинам вернуться. Друг за другом все двадцать две копии вернулись и отдали сплоты, которые успели добыть. Их было столько, что я заполнил два контейнера. Все-таки эти воины просто прирождены зачищать Разломы. А что, неплохая идея создать гильдию под названием «Призрачный страж» и вместе с копиями заниматься зачистками. Тогда и делиться ни с кем не придется.
Переодевшись в зимнюю одежду, посадил Фаника за пазуху и вышел на Землю. Дыхание перехватило от морозного воздуха, а глаза заслезились от яркого солнца, которое отражалось от снега.
— Костя! Живой! — услышал я голос Ефима Прохоровича и повернулся к двери решетки.
Оказывается, все решетки были раздвинуты, а машины охранников стояли почти у самого входа в Разлом.
— Вы что здесь делаете? Фон! Фон же сильный, — возмутился я, прежде чем преподаватель налетел на меня и крепко сжал в объятиях.
Следом за ним подошел Владимир Борисович, который обнял нас обоих.
— Как же я рад, что ты жив, — Ефим Прохорович совсем расчувствовался и вытер слезы, набежавшие в уголках глаз.
— Вы почему здесь? Вам нельзя так близко находиться к Разлому, — не унимался я и попытался увести их от опасного места.
— Фона нет, Костя. Вчера пропал, — объяснил он мне. — Но мы все равно опасались заходить, но если бы ты сегодня не вышел, то мы с Владимиром Борисовичем уже договорились, что завтра сами зайдем за тобой. А теперь рассказывай, что там было?
— Может, есть горячий чай? — спросил я.
— Конечно, есть! Для тебя, что угодно достанем, — заверил бывший ректор и повел меня к одной из машин.
Охранники подвезли нас до своей сторожки, где сразу же вскипятили чай и подогрели мясной суп. Пока ел, рассказал им все, что было в Разломе. Кроме Фаника, конечно же. Они качали головами, испугано вздыхали, с облегчением выдыхали, задавали уточняющие вопросы, а под конец и вовсе застыли с раскрытыми ртами.