Я пропустил этот укол мимо ушей и продолжил:
– Если, как он пишет, в деревне никого не осталось, тогда откуда он все это знает? – Я прочел на письме обратный адрес. – «Балтингсброк, Фиалковый Тупик», номера дома нет. Где это?
– Да вроде бы деревенька в пустошах. Пешком туда не дойти.
Я сунул все письма в карман сюртука и, не выдержав, глянул на Кирана. Уж кто точно не дойдет до каких-то пустошей, так это он.
– Ты чем-то болен? – осторожно спросил я. – Ты какой-то… Ну конечно, ты болен, зачем я вообще спрашиваю! Идем, я отведу тебя домой.
– Нет!
– Ладно, тогда просто идем искать вот этого господина из пустошей. Мы будем шикарной командой: живой и не совсем живой сыщики, так что держись, ясно?
Киран покорно зашагал за мной, но около дома Молли я остановился. Свет в окне все еще горел.
– Прости, я захожу. – Я твердо посмотрел на Кирана. – Ты меня остановить не сможешь.
Он бледно улыбнулся.
– Не смогу.
– Как только тебе помогут, двинемся дальше. Я без тебя не уйду, сам сказал: для меня время больше значения не имеет.
Живые – очень хрупкие, им столько всего нужно: хорошо питаться, много спать, принять лекарство, если что-то болит, я уже и забыл, каково быть таким. По глазам Кирана я видел: он не хочет заходить в дом, но я точно знал, как ему будет лучше.
Заглянул в приоткрытое окно столовой – и обомлел. Сегодняшнему дню пришлось очень постараться, чтобы стать еще хуже, чем он был, но ему это удалось. В свете камина Молли примеряла платье, мамаша крутилась вокруг нее с булавками. Одежда – моя страсть, и в этом скромном наряде я мгновенно опознал свадебное платье.
Молли стояла посреди комнаты мрачная, как сыч. В платье ей было неудобно, я даже отсюда видел, что под мышками и в талии оно слишком узкое, пара неловких движений – и треснет. Мамаша, которая, видимо, и сшила платье, хотела, чтобы талия дочки выглядела потоньше, но без корсажа добиться этого невозможно. Впрочем, покупать корсаж ради одного дня слишком разорительно, а постоянно в нем ходить Молли вряд ли собиралась. Я мысленно порекомендовал ей платье более свободного кроя, что-нибудь в шекспировском стиле, чтобы подчеркнуть ее естественную привлекательность, и только потом сквозь размышления о тканях и крое пробилась ужасная мысль: Молли выходит замуж?! За кого? Когда? Что происходит?!
Похоже, от шока я сделал какое-то неверное движение, и Молли вскинула голову. Я уже приготовился к оглушительным воплям, но она кричать не стала, только вздрогнула, потом словно бы вздохнула с облегчением. Мамаша по сторонам не смотрела – сидела на лавке с полным ртом булавок, которые аккуратно вытаскивала по одной, и подкалывала юбку дочери. Молли что-то с постным видом сказала матери, та недовольно заворчала, но тут Молли без сил упала на лавку и начала обмахивать лицо.
Я улыбнулся. Притворяется, что ей плохо, чтобы сплавить мамашу. В этот момент она поразительно напоминала леди Бланш – видимо, у нее и подсмотрела эти манерные движения. Молли подставила меня с объявлениями, но я был так отчаянно рад видеть ее несуразную лошадиную фигуру, вечно выбивающиеся из прически темные волосы и руки, которыми можно было бы крошить орехи вместе со скорлупой, что на мгновение забыл обо всех своих бедах.
Молли картинно обмахивалась ладонью, прижимая вторую к груди, и слабо шептала, видимо, что-то вроде «Ах, мне нужно отдохнуть». Мамаша неодобрительно покачала головой, но все же ушла. Я сжал локоть Кирана, чтобы он не вздумал сбежать. Впрочем, тот и не пытался: так же пристально, как и я, смотрел на Молли. Та выждала минутку, чтобы мамаша успела подальше уйти, бросилась к окну и распахнула ставни. На лице у нее было написано какое-то сложное чувство: не то радость, не то смущение.
– Ох. Вы здесь, – выдохнула она и отступила в сторону. – Залезайте, залезайте! Только тихонечко, матушка может вернуться.
Я со всей осторожностью вполз в комнату, Киран – за мной. Молли длинно выдохнула и прижала руку к солнечному сплетению, на этот раз непритворно.
– Ох и натерпелась я. Уж и не чаяла вас увидеть! Вы нашли деревню праведников?
– Было довольно трудно это сделать, – ядовито ответил я, разом вспомнив обо всем, что мне пришлось по ее милости пережить. – Я ведь не получил предназначенных мне писем.
– Писем?
– Это ведь ты расклеивала объявления. Для чего ты их исправила?
– Исправила?
– Ты так и будешь переспрашивать? – Я вытащил из кармана объявление, которое сорвал со стены. – Тут исправлен адрес!
Она присмотрелась, затем помрачнела.
– О… Так это не я их тогда развешивала, а доктор. Я же к нему за деньгами на бумагу ходила, а когда у нас с вами все готово было, он меня на улице перехватил. Прочел и сказал, что сам развесит, все равно собирается в город, а мне дал монетку и отправил в лавку купить всего, что захочу. Я еще подумала: как это галантно! Велела ему на самых видных местах развесить. А что случилось-то? Он что-то не то сделал?
– Даже не знаю, с чего начать. – Я мгновенно перестал злиться. Пока мы шли сюда от дома номер сто тридцать один, я так злился на нее, целую обличительную речь заготовил, а теперь не мог вспомнить ни слова. – Ладно, это подождет. Сейчас Кирану нужна помощь, ты же видишь, что-то с ним не то. – Я кивнул в его сторону. – Ты про его состояние больше моего знаешь, но для начала ему точно нужен ужин и теплая постель. И чистая одежда. Не могу больше видеть эту рубашку со штанами.
Выражение лица Молли стало очень странным.
– Откуда вы знаете про Кирана?
– Да вот угадай с трех раз! – взорвался я. – А то по нему не заметно, что ему помощь не повредит!
Я возмущенно обернулся к Кирану. Тот подавленно смотрел на меня. Потом опустил глаза и сунул руки в карманы.
– Мистер, а куда вы глядите? – еле шевеля губами, проговорила Молли. – Там никого нет.
Глава 10Над зыбкой мглой
Киран упорно избегал моего взгляда, и все же слова Молли никоим образом не меняли того, что его я видел ничуть не хуже, чем ее.
– Но у тебя же есть брат? – не отводя от него глаз, спросил я.
– Был, мистер. Он умер, больше года уж прошло. Лихорадка его забрала.
Сказать я ничего не смог, язык онемел. Киран наконец посмотрел на меня – то ли с вызовом, то ли виновато, – а потом исчез. Просто растворился в воздухе, как… как призрак.
До этой минуты я еще верил в то, что мир рационален, несмотря на присутствие в нем оживляющих ирландских камней, а вот сейчас эта уверенность разлетелась вдребезги. Я издерганно хохотнул. Все вокруг меня уверяли, что ничего сверхъестественного не существует, – и что бы они теперь сказали?
– Ах ты, трус, вернись! – крикнул я, сверля взглядом то место, где только что стоял Киран. Получилось хрипло и тихо. – Вернись немедленно!
Молли потрясенно выдохнула, вцепившись в подол своего платья. Послышались шаги, и я успел, кое-как сбросив оцепенение, нырнуть под лавку. Инстинкт «скрывайся» у меня теперь срабатывал при звуке любых нежданных шагов. Мамаша распахнула дверь.
– Кто тут? Ты с кем это говоришь? – проворчала она.
– Ни с кем, – прошелестела Молли. – Я… Я… На разные голоса репетирую свадебную речь. И за себя, и за доктора.
– Ну, давай, давай. Нельзя нам в грязь лицом ударить, – сурово ответила мамаша и захлопнула дверь.
Молли тут же упала в своем белоснежном платье на колени и заглянула под лавку. Камин уютно потрескивал, бросая на ее волосы красные отсветы.
– Вы вправду его видели? – шепотом спросила она, приникнув к полу.
Мы долго смотрели друг на друга. Когда нужно столько всего сказать, все невольно заканчивается молчанием. В эту минуту я и сам чувствовал себя призраком, которого вызвала из потустороннего мира одинокая девочка, живущая с матерью в доме у обочины. Ком в горле мешал мне говорить, но я все-таки выдавил:
– Что тут у вас? Почему ты так одета?
– Так это… Мы… Ну…
Она отчаянно побагровела. Я видел, что ее мысли мечутся между братом, мной и ее собственным положением. А я просто лежал и смотрел на нее.
– Влюбилась в него? – все-таки уточнил я.
– Я? В господина доктора? – Она возмутилась так, что я чуть не засмеялся. Какому жениху захочется, чтобы вопрос о чувствах к нему вызывал столь искренний гнев? – Нет! Я к нему со всем уважением! Но… Мама настаивает, и доктора прямо за жабры взяла, он ей с первого дня на роль зятя приглянулся. А я это все не одобряю! – Она легла щекой на сложенные руки, удрученно глядя на меня. – Не знаю, что делать. Как я могу ее радости лишить? Мама такая счастливая не была с тех пор, как Киран… – Молли уткнулась в руки лбом и замолчала.
– Ты после… после того, как его не стало, в Лондон уехала?
Она кивнула, не отрывая лба от рук.
– Знаю, вы меня осудите, что я мать одну горевать оставила, но… Когда отец умер, мама на Кирана все надежды возлагала. Он хоть и младший, а мужчина, и мама так ждала, что он найдет прибыльное дело и поможет нам с Лиззи свое положение исправить! Сами знаете, каково женщинам без кормильца. А в прошлом феврале он умер, сгорел за два дня. Как мы все убивались! Любили его очень. – Она закрыла глаза и продолжила, не открывая их: – Сидели все втроем и ничего делать не могли. Я, чтобы отвлечься, начала место искать, а там как раз в Лондон набирали работников. Лиззи мне тогда и говорит: «Поезжай! Пусть хоть у кого-то из нас судьба сложится, я за мамой присмотрю!» Ну я и поехала, а дальше вы знаете.
Я и правда знал: Молли попала в Фоскад, ирландское убежище в Лондоне, потом мой отец предложил ей работу садовницей у леди Бланш. Молли влюбилась в красивого обаятельного Флинна, еще одного обитателя Фоскада, и с его легкой руки начала воровать у леди Бланш вещи. Украла бесценное рубиновое ожерелье, и Флинн заколол ее в подворотне, чтобы не делиться добычей. Конец.
Был бы конец, если бы я не шел мимо той подворотни и у меня не было бы брата, одержимого возвращением мертвых к жизни. И если бы чуть позже я не нашел волшебный трилистник, который много лет хранили мой отец и его соратники.