– А остальные четырнадцать мечей? – спросил я ее.
По той же легенде, сержанту в признание поражения было передано пятнадцать мечей. Японское правительство до сих пор их ищет.
– Не слышала о таком, – ответила она слегка удивленно. – Из наших больше никто не ушел, а до простых мечей мне нет дела.
Потрясающе. Легендарный меч великого мастера, который даже не подписывал свои изделия, потому как считалось, что их невозможно подделать. Хондзё овеян… овеяна легендами и упомянута в исторических хрониках далеко не один раз.
Да, я интересуюсь такими вещами.
– Круто, – все-таки произнес я, но очень тихо.
Впрочем, Хондзё-сан стояла близко, чтобы услышать. Улыбнувшись на это, она задала вопрос:
– И все же что говорит Куфуран на твой счет?
– Он говорит, что я бездарь, – буркнул я. – Что мне никогда не стать мечником.
Парни удивились – такое они тоже слышат впервые. А Хондзё-сан, слегка приподняв голову, протянула:
– Стареет тэнгу. Стареет… – и, дернув рукой, вновь ее опустила. – Я отошла от битв, но если ты когда-нибудь захочешь пофехтовать, юный Окава, я с удовольствием приму тебя в Доме спящих мечей. А теперь пойдемте, не стоять же нам здесь весь день. Проведу для вас экскурсию. Может, и партнера себе найдете, – развернулась она к нам спиной, направляясь в другую часть помещения, и, не оборачиваясь, бросила за спину: – Только на многое не рассчитывайте – вы все-таки еще дети, а не мечники.
– Вот видишь, – ткнул меня локтем Акира, – ты тоже крут, Кен-кун. А Куфуран-сан просто ошибся.
Повезло мне с друзьями, всегда это знал.
За раздвижными дверями в дальнем конце зала нас встретил длинный коридор, по бокам которого находились точно такие же двери, через которые мы прошли.
– Так как обходить весь Дом было бы слишком долго, – произнесла Хондзё-сан, остановившись у входа, – мы посетим лишь японский уголок. Да и школа меча у вас вряд ли иностранная. Прошу, – указала она на ближайшие к нам двери.
За ними мы увидели самое настоящее додзё. Стандартного размера, но даже это впечатляло. Напомню – с улицы дом представляет собой небольшое по размеру строение. А тут – сначала огромный храмовый зал, теперь додзё…
Когда мы зашли туда, посреди зала фехтовали двое мужчин, но стоило им только заметить нас, они остановились и, подкинув свои катаны в воздух, направились в нашу сторону. Катаны же, в свою очередь превратившись на мгновенье в какую-то дымку, обернулись женщиной и еще одним мужчиной, которые тоже решили познакомиться с нами. И что я хочу сказать… Именно в этот момент, увидев преобразование райбу-ко, я осознал, что не хочу себе такой меч. Нет, все это было прикольно, несомненно, волшебно, познакомиться с легендой тоже дорогого стоит – но только если смотреть на это со стороны. А вот меч я предпочту иметь самый обычный. У учителя, например… Черт, до сих пор меня аж передергивает…
Так вот. Меч учителя, при одном взгляде на него, вызывает если и не ужас, то дрожь точно. Ярость, жажда крови, какое-то бешенство – такое впечатление, что лежащий на подставке меч всего лишь притаился, как хищник в траве, и, как тот же хищник, когда понимает, что его заметили, срывается в атаку. Вот и с тем мечом так же – смотришь на него и кажется, что он все понял и сейчас сорвется убивать тебя. Жуткая вещичка. Но стоит ему только оказаться в руках учителя, и аура меча меняется. Радость, предвкушение, кажется, что ему даже не нужно сражаться, можно просто помахать мечом, и он будет доволен, лишь бы это был учитель. Щенячья преданность и ужасающая сила. Учитель как-то говорил, что меч – это инструмент, и этот инструмент должен слушаться тебя абсолютно, но при этом ты не должен от него зависеть, ты должен взять в руки любой другой инструмент и работать точно так же. Свой меч он добыл в потасовке с разбойниками, когда ему было всего семнадцать, и забрал он его у одного из трупов. Просто как временное решение, пока не найдет что-нибудь получше. Но… Как сказал учитель, нет ничего более постоянного, чем временное. Что-то такое я и в своем мире слышал, но это лишь доказывает правоту выражения.
А что мы имеем здесь? Партнерство. То есть равноправные отношения. Уже одно это меня отталкивает. Как вообще можно сражаться, когда ты машешь живым разумным? Этак я буду постоянно опасаться сломать его. А доверие? Вон, Хондзё-сан прямым текстом сказала – не сошлись характером. Какое тут может быть доверие? Меч – это часть тебя, а я не хочу, чтобы частью меня был какой-то дядька. Да и тетка – тоже. От которых я, кстати, всегда буду ожидать подлянки!
Подошедшие райбу-ко начали знакомиться, параллельно умиляясь нашему желанию стать великими мечниками. Они даже дали подержать себя Акире и Такеши, в форме меча само собой, а те и рады. Глаза – по сто йен, улыбка до ушей, куча вопросов по делу и без.
– А юный Окава у нас, похоже, скромный мальчик, – улыбнулась Хондзё-сан, намекая на мое безучастие к происходящему.
– Познакомиться с вами, Хондзё-сан, было по-настоящему удивительно, – произнес я осторожно, – но меч я себе выберу самый обычный.
На такое мое высказывание все неожиданно замерли, глядя на меня с удивлением.
– Ты правда думаешь, – спросил один из тех, кто был в этом додзё, – что бездушная железка может сравниться с райбу-ко? – улыбнулся он под конец вопроса.
– Со временем, – пожал я плечами. – Зато мы с ним уж точно характерами сойдемся, – покосился я на Хондзё-сан.
Те, кто был в додзё изначально, выглядели удивленно, Акира и Такеши ничего не поняли, дядя стоял и хмурился, а Хондзё-сан прикрыла глаза.
– Райбу-ко не предают своих партнеров, – произнесла она безэмоционально.
– Мне не нужен партнер, мне нужен меч, – ответил я.
– Тебе нужно безмолвное оружие? Бездушный предмет? – спросила другая женщина.
– Ну да, – пожал я опять плечами. – Я же говорю – меч.
– А мы кто, по-твоему? – поинтересовался один из мужчин.
– Не знаю, – придвинулся я к дяде. Мне вдруг показалось, что этот тип сейчас на меня бросится. – Вам лучше знать.
– Давно меня так в землю не втаптывали, – покачал он головой, после чего отошел в сторону.
– Пойдемте, – вздохнула Хондзё-сан. – А то не успеем осмотреть весь корпус.
Когда мы вышли в коридор, дядя Ичиро произнес:
– Не обижайся, Хондзё, мальчик просто не воспринимает вас как оружие, все-таки вы слишком живые для того, что он знает.
– Ох, Ичиро, – качнула она головой. – Как же ты все-таки далек от мира холодного оружия. Все он прекрасно понимает и выбор свой сделал вполне осознанно. Только юный Окава, – посмотрела она на меня, – не знает, на что мы, райбу-ко, способны, вот и сравнивает нас с обычными мечами. Со временем, думаю, он изменит свое мнение.
Я промолчал. Спорить со старшими – занятие неблагодарное, так я еще и спецом по райбу-ко не был, вдруг и правда что-то не знаю.
Экскурсия между тем продолжалась. За остальными дверями коридора располагались не только додзё, но и простые комнаты. Где-то местные обитатели тренировались, где-то читали, где-то медитировали, а где-то – лежали на подставках и никак на нас не реагировали. С виду – обычные мечи, краткую историю которых нам рассказывала Хондзё-сан. Чем дальше мы шли по коридору, тем больше было «мечей» и меньше «людей». Все чаще нам попадались спящие на своих подставках райбу-ко, но, по словам Хондзё-сан, эти мечи, возможно, еще проснутся, шансы на это велики, а вот в последней комнате, расположенной в конце коридора, находились те райбу-ко, которые уже вряд ли проснутся. Сама комната представляла собой просторный зал, заставленный низкими столиками, на которых стояли стойки с мечами. Не знаю, как у остальных, а у меня от этого места мурашки по коже пробежали. Десятки разумных, которые никогда не проснутся, – это как десятки трупов, что выставлены на обозрение.
– А это не кто иной, как знаменитый Мурамаса, – остановилась Хондзё-сан у очередного меча. – Его дети соперничали с нами, детьми Масамунэ, но при этом нельзя сказать, что соперниками были сами мастера. Скажу по секрету, они были совсем не против выпить вместе чашку-другую саке, после чего…
Прервал ее звук падения в дальней части зала, куда мы еще не успели дойти.
– Да чтоб тебя! – раздалось оттуда же. Обернувшись туда, мы все стали свидетелями, как какой-то мужчина, одетый в старомодный костюм, уперев голову в пол, потирал правую ногу. – Какой идиот положил меня на такую низкую стойку?
– Когарасу-Мару-сама… – пробормотала ошарашенно Хондзё-сан.
– А? – приподнялся мужчина, посмотрев в нашу сторону. – Хондзё, мелкая пигалица, какого дьявола меня положили на… – покосился он на свою стойку и на мгновенье замер, после чего стал быстро оглядываться. – Ох, ну ни фига ж себе. Вы меня, типа, со счетов списали? На свалку выкинули? Что я здесь делаю?!
– Но… Когарасу-Мару-сама, вы же заснули, а при вашем возрасте… это…
Последовала небольшая пауза, во время которой мы пялились на него, а он оглядывал всех нас.
– Понятно с вами все, – вздохнул он, поднимаясь на ноги. – Типа старик, типа надо с глаз долой. Типа, дать дорогу молодым, а то эти старикашки вечно ограничивают.
– Да как вы можете так говорить, Когарасу-Мару-сама?! – возмутилась Хондзё-сан в ответ.
– Все, все, успокойся, – подошел он к нам. – Лучше представь великого меня нашим гостям! – произнес он напыщенно, но через секунду обычным голосом добавил: – Только сначала скажи, сколько я проспал.
– Сто пятьдесят три года, – ответила Хондзё сухо. – Знакомьтесь, Когарасу-Мару-сама. Самая первая катана, самый старый бодрствующий японский меч, самый сильный райбу-ко в Японии. А это – Окава Ичиро. Сильнейший за последние пятьсот лет Окава и лучший эксперт по духовным сущностям в мире. И его племянник с друзьями – Окава Кеншин, Хомура Акира, Икеда Такеши, – представила она нас поочередно.
Я же был немного огорчен – еще одна легенда оказалась райбу-ко, а не простым мечом. Плевать, в общем-то, но почему-то жаль. Если кто не знает (а дядя Ичиро наверняка не знает), Когарасу-Мару, он же Маленькая Ворона – первая катана в мире. До него в Японии делали прямые клоны китайских мечей, и именно он задал направление в развитии мечей в нашей стране. Тысяча триста лет ему… или около того. Но Когарасу-Мару не стал бы таким знаменитым, если бы был просто первым, ведь в отличие от той же Хондзё тот, кто создал его, не так знаменит, как Масамунэ, да и известен мастер, скорее, именно благодаря Когарасу-Мару. Так что этот меч славен своей историей и тем, что был в руках тех, кто эту историю писал. Он не убивал демонов, не рубил сотню человек за раз, он просто был повсюду и никогда не пропадал из виду.