Вдалеке хлопнула дверь, внимание незнакомца отвлек этот звук, парень почему-то вздрогнул. Он выпустил мои руки из своих, быстро повернулся и пошел прочь. Я хотел было его остановить, но меня как будто приковало к земле. Захотел позвать на помощь, но понял, что не могу вымолвить ни слова. Чувство безопасности тут же улетучилось, мне стало нечем дышать.
Из-за невозможности вдохнуть полной грудью я запаниковал. Как мог задергался, но это не помогало. Я осознал, что отключаюсь, когда перед глазами возникла туманная пелена. А потом…
Я проснулся в холодном поту. Одеяло скомкалось и свалилось на пол. Когда получилось успокоиться, я огляделся по сторонам. Моя комната, на прикроватной тумбе – стакан воды, который я вчера поставил, за окном – разгорающийся рассвет. Страх понемногу начал сходить на нет, а способность ясно мыслить вернулась. Я попытался вспомнить, что только что увидел в этом полуночном бреду. В очередном кошмаре я разглядел сон-подсказку и теперь был намерен выяснить, что за незнакомец пытался выйти со мной на связь.
Спать больше не хотелось, поэтому с раннего утра я вышел в сад и полил все грядки, пока солнце не ушло в зенит. За завтраком поговорил с бабушкой, чтобы она позаботилась о покупке дров, пообещал их наколоть. А как только стрелка часов отмерила восемь утра, собрался и пошел к Зое в надежде, что она уже не спит. Мне хотелось выяснить, действительно ли существует сгоревший дом за Плотинкой. Кроме того, я все так же переживал, не случилось ли что с друзьями по дороге домой. Мне необходимо было собрать всех.
Я тарабанил в Зоины окна по меньшей мере минут десять. Подруга выглянула в окно сонная и растрепанная, но, увидев меня, быстро оделась и вышла.
– Что случилось, Слав? – с ходу взволнованно спросила она.
– Все в порядке, просто сон приснился. И кажется, он может привести нас к зацепке. Надо встретиться с ребятами и все обсудить. Прямо сейчас.
Зоя нахмурилась, плотнее запахнула хлопковый халат, ежась от утренней прохлады, но все же кивнула. Мы зашли в дом, чтобы она могла умыться и наскоро позавтракать. Я тоже выпил еще одну кружку чая. Настроение у меня было странное, я ощущал волнение, как перед получением долгожданного подарка на день рождения. Мое состояние передалось и Зое.
– Ты думаешь, отпечаток назначил тебе встречу? – удивленно спросила она, когда мы уже подходили к дому Глеба.
– А на что еще это походит?
Зоя пожала плечами, и я продолжил:
– У меня было время подумать, и я вот что надумал. Может, этот парень пострадал в том пожаре и его останки до сих пор там? Вдруг он, как и Катюха, хочет, чтобы мы нашли его труп и упокоили?
– А почему раньше никто не нашел его труп? Скрыть пожар дома намного труднее, чем тело маленькой девочки, убитой отцом, который в итоге повесился…
– Это просто мое предположение, Зой, узнаем только, когда все проверим.
– Лишь бы этот незнакомец действительно был нормальным призраком, а не как эта мертвячка с Мещанова ключа. – Зоя потерла шею.
Я кивнул, закусив щеку с внутренней стороны. Этот кошмар мог стать очередной ловушкой, но все равно надо было проверить любую вероятность. Поэтому, когда мы дошли до Глеба, я сказал, что сбор необходим как можно быстрее. Чтобы найти сгоревший дом, а заодно и новый отпечаток памяти.
Как выяснилось, парни добрались до дома благополучно. Я не стал упоминать о своих вчерашних опасениях, не было смысла, но при виде друзей вздохнул с облегчением. Глеб уже не спал, помогал отцу по хозяйству, Кики тоже бодрствовал, он как раз заканчивал кормить деда, почти полностью глухого и немощного от старости. Их отношения показались мне забавными. Дед ворчал и постоянно шарахался от Кики, словно тот пытался скормить ему что-то очень мерзкое, а парень заботливо трепал старика по седой шевелюре, ласково уговаривая съесть еще ложку каши. Мама Кики работала дояркой на местной ферме, отец был трактористом. Оба уходили из дома ранним утром, поэтому забота о дедушке ложилась на плечи внука. Я смотрел, как друг воркует над угрюмым стариком, и на душе от этого становилось одновременно тепло и печально. Грусть обволакивала меня из-за мыслей о том, что старость неизбежна, но светлые чувства затмевали ее. Когда рядом близкие и заботливые люди, даже костлявую с косой встречать не так страшно.
Нам пришлось вкратце рассказать все Кики и заверить его, что мы не станем лезть на рожон. Из-за деда он не мог пойти с нами к сгоревшему дому, но заставил пообещать, что мы забежим к нему, как только все выясним. Свою биту он вручил Зое, чтобы «наваляла отпечатку по первое число, если он удумает что-то плохое».
Рыжий еще спал, когда мы нагрянули к нему, но, услышав про мой сон, быстро взбодрился и собрался. Уже через полчаса мы шли по дороге, ведущей к Плотинке, и высматривали сгоревший дом в дебрях стланика. И хотя мы все волновались, я с облегчением смотрел на светлое небо и палящее солнце. Ночные вылазки мне порядком надоели.
– Что будем делать, если отпечаток действительно там? – вдруг спросил Рыжий, когда мы пробирались сквозь заросли кустарника.
За Плотинкой на окраине деревни разрастался не только ивняк, но и березы, и тополя. И чем дальше от Гнезда, тем гуще они росли. На горизонте виднелись бескрайние поля, а холмы и пригорки были обрамлены небольшими лесочками. Близкое соседство сгоревшего дома с рекой пугало, ведь именно на Плотинке мне встретилась недружелюбная мертвячка, но я старался просто не смотреть на воду. Будто это могло меня обезопасить.
– Поговорим, – пожал плечами Глеб. – Что нам еще остается? Мы не знаем, кто этот парень, когда умер и чего хочет.
– А вдруг он не разговаривать нас позвал? – поежился Рыжий.
– Если это ловушка, то сбежим, – вставил я. – Мне надоело подвергать себя и вас опасности. Так что, если почувствуем угрозу, делаем ноги!
– Здесь так просто не побегаешь, – вздохнула Зоя, отцепляя подол платья от ветки. – Благо что почва твердая и ивняк не так уж разросся, дорогу видно. Но все равно быстро сбежать не выйдет.
– Но проверить-то дом все равно нужно? – уже не так уверенно спросил я.
– Проверяем любую зацепку, как и прежде, – кивнул Глеб.
Когда мы наконец пришли в назначенное место, я опешил. Язык не поворачивался назвать домом то, что осталось после пепелища. От деревянного сруба сохранились только две стороны из четырех и некое подобие крыши из покрытого мхом шифера. Черные, обугленные балки торчали в разные стороны, словно порванные сухожилия огромного монстра. Со временем они еще и сгнили и теперь, когда дул сильный ветер, осыпались трухой.
– Страшное зрелище, – прошептала Зоя. – Как представлю, что когда-то на этом месте был дом, в нем жили люди, а после пожара остался лишь пепел, становится жутко.
– Пожар хуже вора, – пробормотал Глеб.
Лишь разросшаяся кругом зелень скрашивала эту жуть. Я заметил сохранившиеся после пожара вишни и кустики малины. Но поскольку они росли дичком и за ними не ухаживали, ягоды были мелкие и кислые.
Я медленно подобрался ближе к дому и стал обходить его кругом. Приходилось смотреть под ноги, чтобы не напороться на гвоздь или еще что-нибудь. Вдруг сквозь тихие голоса друзей пробился знакомый мотив, а по мере приближения к источнику звука я смог разобрать слова, и меня пробрала дрожь.
Косил Ясь конюшину, косил Ясь конюшину,
Косил Ясь конюшину, поглядал на дивчину.
А дивчина жито жала, а дивчина жито жала,
А дивчина жито жала и на Яся поглядала.
Иди, Яся, ко мне, иди, Яся, ко мне,
Иди, Яся, ко мне, полюбился ты мне…
Я сделал несколько больших шагов, и мне открылась картина точь-в-точь как во сне: на перилах лестницы сидел кудрявый юноша и пел песню, широко раскинув руки. Только перила или, если сказать точнее, то, что от них осталось, были обуглены и покосились. Но это точно был незнакомец из моего сна. Мы нашли отпечаток памяти, который сам вышел со мной на связь.
Парень заметил меня и резко умолк. Его призрачные глаза нашли мои, а затем губы незнакомца растянулись в кривой улыбке. Я с трудом сглотнул вязкую слюну, не представляя, что нас ждет дальше…
Глава 18Песни и другие подсказки
Отпечаток памяти спрыгнул с обугленных перил и сделал два шага к нам. Мы с друзьями, не сговариваясь, отступили.
Между бровями незнакомца пролегла глубокая морщинка, улыбка сползла с его лица, и он вдруг заговорил с обидой в голосе:
– Да не трону я вас, не за этим ведь звал.
Мы молчали. Смотрели на паренька исподлобья, не в силах осознать услышанное.
Видимо, сообразив, что мы в шоке, он продолжил:
– Да хороший я! Кукуха на месте, сожрать вас не хочу… Так и будете стоять в сторонке?
– А нам-то откуда знать, что у тебя на уме? – первым заговорил Глеб. – Последняя мертвячка, с которой мы столкнулись, чуть не утопила нас всех, хоть мы и на суше были.
– Тонечка… – вздохнул паренек, кивая. – Ей еще при жизни досталось. Потеряла ребенка и рассудок вместе с ним. Еще неизвестно, как она сразу после смерти сущностью не стала.
– Сущностью? – переспросил я. – Что это значит?
Мы с Зоей держались за руки, свободной она прижимала к себе биту Кики. Рыжий топтался за нашими спинами, а мы с Глебом были на передовой. Незнакомец немного помолчал, затем заговорил тише.
– Сущности – это то, что от нас остается, если мы не находим покой. Сущности питаются людскими страхами, рыщут, желая еще и еще. Даже нам – мирным душам – иногда от них достается… И чем сильнее ваша душа, тем ужаснее будет ваша сущность.
– А ты-то кто? – нахмурился Глеб.
– Я? Мирный я, Семеном звать. Покой ищу, вот на вас и вышел.
– А раньше чего не связался?
– Попробуй до вас достучись, – развел руками парень. – Ведь сколько пытался! И сны нагонял, и песни пел, и даже фотокарточки оставлял.