– Сам найду, как только сущности успокоятся. А пока покидаю вас.
Семен грустно улыбнулся и в тот же миг испарился в воздухе. Только благодаря этому я окончательно поверил в то, что мы общались с отпечатком памяти, а не с живым человеком. Но эта светлая душа могла окончательно исчезнуть из-за нас.
Глава 19Призрак-балабол
На следующий день после встречи с Семеном я не мог себя заставить что-то делать. Через силу полил огород, затем указывал вместе с бабушкой шоферу, куда лучше выгрузить машину дров, чтобы потом удобнее было их колоть. Но мыслями я находился совсем не в реальном мире. Разговор с Семеном перевернул мое сознание, хотелось снова расспросить его обо всем на свете. И даже если бы он не стал отвечать, я все равно продолжил бы задавать вопросы. Но я не обнаружил отпечатка памяти у сгоревшего дома.
Я приходил туда несколько дней подряд, не обращая внимания на страх перед Плотинкой, которая соседствовала с пепелищем. Подолгу звал Семена, разговаривал сам с собой и уходил ни с чем. Конечно, я пытался выудить какую-нибудь информацию у бабушки. Про сгоревший дом она долго разглагольствовать не стала, сказала, что жила там неблагополучная парочка лет двадцать назад. Люди эти вели разгульный образ жизни, и как-то раз очередная пьянка закончилась пожаром. По словам бабушки, в пожаре никто не пострадал, а парочка перебралась в одну из квартир единственной в деревне двухэтажки, а позже и женщина, и мужчина умерли от такого образа жизни. Никаких Семенов она знать не знала, а ведь родилась в пятьдесят третьем году. Стариков старше бабушки, способных нам помочь, оказалось непросто найти, всему виной были либо деменция, либо бдительные родственники, которые не оставляли нас наедине с предками.
Но Зое все же удалось поговорить кое с кем, и оказалось, что дом горел дважды. Правда, первый пожар случился так давно, что никакой информации об этом не сохранилось. Удалось выяснить только, что семья, которая там жила в сороковых годах – родители и две девочки-погодки, – после пожара перебралась в центр деревни. После этого дом какое-то время пустовал. А дальше след терялся, так как семья давно умерла. Родители – от старости, а сестры, скорее всего, от одиночества. Ни одна так и не вышла замуж и не обзавелась детьми. Поэтому я уже не надеялся выяснить что-то о судьбе Семена.
На пятый день Глеб высказал мне свое возмущение, мол, не стоит этот отпечаток памяти такого внимания. Бесполезный он, невзирая на то что помогал. Я понимал злость друга – призрака нашли, а толку из этого не вышло, – но все равно придерживался другого мнения. Семен казался мне единственным связующим звеном с миром чертовщины Гнезда, которое было очень важным.
– Упокоим его, останемся без снов-подсказок, – упрямо повторял Глеб. – Не сказал бы, что потеряем нечто ценное, но все же.
Я считал иначе – мы должны помогать светлым душам.
Снова и снова я затевал с друзьями разговор о Семене. Предположил даже, что он, возможно, из пятидесятых, потому что похож на стилягу. Но Зоя сказала, что стиляги носили более яркую одежду, зачесывали волосы на манер молодого Элвиса Пресли и слушали исключительно зарубежную музыку. Учитывая, какую песню-подсказку выдал нам парень, я с ней согласился, но все равно не перестал перебирать всевозможные варианты прошлой жизни Семена в голове.
Время шло, а новый знакомый не объявлялся. Я боялся, что мы потеряли Семена навсегда. Что его поглотили сущности, как он и опасался, и невозможность повлиять на что-либо изводила меня. Когда я в очередной раз пришел к сгоревшему дому, меня даже немного пробило на слезы. Я уже был уверен, что здесь нет ни души, но вдруг услышал озорной голос Семена:
– До чего же ты доставучий, парень. Чего нюни распустил? Негоже мужчине плакать, как девице.
– А я и не плачу! – возмущенно буркнул я, утирая скупую слезу. – И вообще, мы в современном мире живем, сейчас не зазорно мужчинам показывать чувства… Кстати, а ты не из пятидесятых ли, часом?
– Да откуда мне знать? Я же ничего не помню, забыл?
Семен наклонился, сорвал травинку и зажал ее между зубами. Я подметил, что он уже не в первый раз так делает. Эта маленькая особенность заставила меня вновь усомниться в том, что парень давно мертв.
– Я уже давно тебя ищу! Где тебя носило?
– То там, то тут, – буднично ответил Семен, пожав плечами. Затем заглянул мне в глаза и с надеждой спросил: – А зачем ты меня искал? Неужели нашел способ упокоить?
– Нет, к сожалению. Мы о тебе ничего не знаем… Но я уверен, именно ты сможешь помочь нам разобраться в своем прошлом.
Семен усмехнулся и покачал головой. Засунув руки в карманы горчичных брюк, он стал наворачивать круги по поляне. Задумался, понял я.
– И помочь нам лучше разобраться в здешней чертовщине, я уверен, тоже можешь. Без подсказок, за которые тебя могут наказать.
– И что тебя интересует?
– Ну… например, скажи, в зеркале, когда мы в бане вызывали духов, я видел твое отражение?
– Ну да, – рассмеялся Семен. – Было забавно наблюдать за вашими попытками связаться с душами, я даже поначалу разыграть вас хотел… Правда, потом еле ноги унес от сущности. Видимо, вам действительно удалось до кого-то достучаться.
– Не думаю, – нахмурился я. – Эта сущность уже не в первый раз после полуночи в баню приходит. Видимо, она давно там обитает.
– Иногда души привязываются к значимым для них местам.
– Тогда этот дом для тебя что-то значит, – подводя Семена к правильному выводу, сказал я. – Почему ты именно здесь назначил встречу?
– Ну правда, какой же ты доставучий, – грустно улыбнулся Семен.
Это было сказано совсем не с укором, а с благодарностью. Я улыбнулся в ответ. Снова ощутил, как в душе разрастается сочувствие к судьбе Семена. Навскидку я дал бы ему не больше двадцати пяти, значит, ушел из жизни совсем рано. Но если вспомнить Федора Ильича, или, если точнее, Федьку, который подвез меня к Вороньему Гнезду, возможно, и Семен на самом деле был гораздо старше, чем казался.
– Как мы и говорили, сделаем все возможное, чтобы помочь тебе. Ведь друзья именно так и поступают.
– Значит, я друг вам? – удивился Семен.
– Конечно друг. Как и Катюха.
Семен снова улыбнулся, но уже без грусти в глазах. А у меня в голове промелькнула мысль, что помочь ему даже важнее, чем справиться с проклятием Вороньего Гнезда.
После того как я назвал Семена другом, он не умолкал ни на минуту. Много говорил о Катюхе, рассказывал о забавных, хотя и незначительных вещах, но я не перебивал его, мне было интересно все.
– Ну а перевертыши вообще реальны?
– Кто? – приподнимая брови, спросил Семен.
– Перевертыши. Люди, которые умеют в животных обращаться. Федор Ильич писал в своих заметках, что встречал одного.
– Я никогда не встречал зверолюдей, – задумчиво ответил Семен. – А Федор Ильич был довольно замкнутой душой и, возможно, не совсем в своем уме… Он охранял болота и почти никогда не показывался.
– Почему вы не сплоченные? В Вороньем Гнезде наверняка много отпечатков памяти. Может, если бы вы общались друг с другом, было бы меньше от вас проблем?
Семен тяжело вздохнул и уселся на траву. Задрал голову, подставляя лицо солнечным лучам.
– Мы потерянные души, Слав. Каждый остался в мире людей по своим причинам, и обычно эти причины далеко не радужные. Наши смерти, то, как мы жили, гложут нас изнутри. Поэтому большинство неупокоенных душ сложно назвать мирными. – Семен на минуту задумался, а затем предположил: – Может, я поэтому ничего о себе не помню? Чтобы скорбь и сожаления не выжгли мою душу и я не превратился в сущность.
Я понимал, о чем он говорит. Эта мысль звучала правдоподобно, но у меня был заготовлен контраргумент.
– Вспомнить нужно. Чтобы простить себя или своего обидчика и уйти на тот свет. Только получив прощение или закончив незавершенные дела здесь, ты сможешь стать свободным.
После моих слов Семен долго молчал. Видимо, переваривал услышанное, взвешивая все за и против. Он страшился узнать правду о себе, но я был уверен на сто процентов, что без знаний о прошлом парня мы не сможем отправить его на тот свет.
– Я постараюсь вспомнить, – наконец сказал Семен. – Но не проси меня помогать вам, это опасно… Я ведь понимаю, что ты и твои друзья попытаетесь разболтать меня. Но мне не позволят открыть всю правду.
– Знаю-знаю, – отмахнулся я. – Сейчас главное понять, что тебя здесь держит… Но не дуйся на ребят, они просто устали жить в постоянном страхе. Именно поэтому мы и хотим разобраться с проклятием Гнезда.
Я присел на траву рядом с Семеном и, так же как и он до этого, сорвал травинку и прикусил.
– Если быть до конца откровенным, я сам мечтаю побыстрее убраться из этой проклятой деревни. А для этого нам необходимо понять, что здесь происходит. Ты ведь и сам скрываешься от сущностей, так, может, если бы не стало барьера, и ты смог бы убраться отсюда подальше.
– Например, на тот свет?
– Или остаться на этом, но уйти за пределы Гнезда. Что-то мне подсказывает, вас всех тоже сдерживает барьер. Хотя… Федька от самого Уйского меня подвез… – Я рассуждал вслух, глядя на Семена. – Но мы не знаем точно, где начинается и заканчивается барьер.
Семен посмотрел на меня, сузив глаза, и тогда я понял, что, возможно, нащупал правду.
– А если у каждой души свои особенности, то, скорее всего, за барьер тоже отвечает какая-то одна душа, – заключил я. – Видимо, сильная и очень обозленная.
Семен вдруг разволновался, резко вскочил на ноги и принялся оглядываться по сторонам. Буквально несколько секунд спустя подул ветер, и на лице отпечатка памяти отразилась боль. Увидев это, я не на шутку испугался и тоже быстро встал.
– Мне нужно скрыться, – пробормотал Семен.
– Что-то опять происходит? – Я взглянул на небо, которое мгновение назад было чистым. Его заволокли грозовые тучи. – Оно злится?