– Во-первых, когда это мы стали частью вашей компании? – взвился я, подскакивая почти вплотную к Толстому. – Во-вторых, по-твоему ничего не будет, даже не надейся.
Массивная грудь Толстого тут же стала вздыматься намного быстрее, щеки покраснели, в глазах вспыхнула ярость. Толстый звучно вдохнул через раздувающиеся ноздри и процедил сквозь зубы:
– Ты вообще не вмешивайся! Это наши устои, деревенские. Тебе, городскому выскочке, не понять, как в Вороньем Гнезде все устроено. После совершеннолетия старшего его место занимает следующий по возрасту. Так было, так есть и так будет!
Я посчитал все багрово-красные волдыри с гнойниками на лице Толстого, разглядел застрявший в зубах кусок мяса и почувствовал несвежее дыхание, настолько близко мы стояли друг к другу. И все же, как бы устрашающе ни выглядел Толстый, я его не боялся. Мне он казался попросту омерзительным, не больше.
– Мне придется тебя огорчить. – Глеб поднялся с сундука и скрестил руки на груди. – В этой комнате самый старший – я.
– Да что он вообще здесь делает? – нервно бросил Толстый Зое. – Из жалости с ним сюсюкаешься? Он же теперь пустышка, ничего не помнит.
– Да нет, моя память все та же. Воронье Гнездо проклято, и только мы замечаем паранормальное. Отпечатки памяти, например. – Глеб усмехнулся, увидев тупое выражение на лице Толстого. – Мы, кстати, упокоили троих или даже четверых, чем ты и остальные не могут похвастать. Так какой тогда прок тебе подчиняться?
По мимике Толстого было видно, какие сложные процессы происходили в его мозгу в эту минуту. Он молча хмурился, не отрывая взгляда от Глеба, и жевал нижнюю губу. К тому времени, когда он нашелся с ответом, я уже чуть было не потерял суть разговора.
– Вы ему все рассказали? А он поверил?.. Но как? Почему?
– Никто мне ничего не рассказывал, я и сам все прекрасно помню.
Парни, пришедшие с Толстым, переглянулись и зашептались. Веры в их взглядах я не заметил, но все же их взволновала смена привычного хода событий.
– Ты дневник вел? – не унимался Толстый. – Но все равно, как ты поверил? Никто не верит…
– Потому что я правда все помню!
Глеб повысил голос, и Толстый нахмурился еще сильнее. Он не просто не понимал, что происходит, он не желал принимать это. Наивность Толстого меня поражала. Ему настолько сильно хотелось занять лидерскую позицию, что нынешнее положение стало для него ударом под дых. Он так долго выжидал, а сейчас весь его план полетел в адово пекло.
– Это невозможно, – грозно процедил Толстый. – Вы водите нас за нос!
– А не пойти бы тебе! – зашипел Кики, но Рыжий одернул друга.
– Вань, Глеб правду говорит, – осторожно высовываясь из-за широкой спины Глеба, сказала Зоя. – Посмотри, среди нас нет Кати.
– Думаешь, я ей поверил бы? Она ради него наврала бы с три короба!
– Ее нет с нами, потому что она тоже была отпечатком памяти, Вань. Мы нашли ее тело, она умерла двенадцатилетней девочкой давным-давно… Нам пришлось упокоить ее душу. – Глаза Зои наполнились слезами, она всхлипнула, а в комнате воцарилась гробовая тишина. – Катя сама этого хотела, и мы отправили ее на тот свет. Поэтому Глеб все помнит. Теперь никто не будет забывать, потому что именно Катя была причиной этого странного забвения.
Толстый молчал. Очень долго, так что я снова успел сосчитать все угри на его лице. Но я был уверен, что даже душераздирающий ответ Зои не смог его разжалобить или просто заставить посочувствовать. И уж тем более поверить. В конце концов я оказался прав.
– Хотите убедить нас в этом бреде? Может… может, вы просто убили ее?!
– Сам убедишься, – снова усмехнулся Глеб. – Через месяц, когда тебе исполнится восемнадцать. А насчет твоих слов об убийстве Катюхи… – Глеб приблизился к Толстому и одной рукой перехватил его за грудки, вторую сжал в кулак. – Еще раз скажешь что-то подобное, и я заставлю тебя сожрать твои же зубы.
Мускул на лице Толстого неприятно дернулся. Он медленно положил ладонь на руку Глеба и аккуратно, но жестко снял ее с себя. Глеб сопротивляться не стал. Какое-то время Толстый потоптался на месте, затем засобирался уходить, и его парни тут же выпорхнули из дома.
Перед тем как переступить порог, Толстый еще раз бросил взгляд на нас:
– Я и мои парни не станут плясать под вашу дудку, даже не надейтесь. Советую не путаться под ногами. Теперь я по праву главный, придется с этим смириться.
– Ну и что ты удумал? – скривился Глеб.
– Увидите.
С этими словами Толстый покинул Зоин дом. Я в очередной раз подумал, что не боюсь этого здоровяка. Теперь живые пугали меня намного меньше мертвецов.
Глава 3Ночной гость
– Не нравится мне все это… Толстый хоть и дурак, но все равно часть нашей команды. Нужно было как-то по-доброму с ним поговорить.
– Ты вроде пыталась, – отмахнулся Глеб.
– Да, Зой, с ним толку от доброты не будет, – согласился я. – Забей ты на него. Лучше расскажи о своих кошмарах.
Мы перебрались в зал на мягкий диван перед старым кинескопным телевизором. Шел прогноз погоды, синоптики обещали аномальную жару. При слове «аномальная» у меня скрутило живот, вспомнился неестественный выход-барьер из Гнезда с грозой и дождем.
– Ну я даже не знаю… мне не удавалось связать сны воедино, пока ты, Слав, не стал рассказывать о них в таких красочных подробностях. Я просто слышала звон колокола, иногда даже днем, просто гуляя по улице. От этого прям мурашки по спине бежали.
– Зоя поежилась, и я вдруг ярко представил старую церковь, смотрящую на меня пустыми глазницами-окнами. Сделалось жутко.
– Это были кошмары о церкви. Купол с крестом, вороны над ним… Но я не могла ничего из этого понять. И не сразу заметила, что сны прекратились, как только мы упокоили дух дедушки Аглаи Васильевны. Только сейчас это пришло в голову.
– Вот именно. Как нам различать обычные кошмары и сны-подсказки? – спросил Глеб.
– Ну то, что я видел, не было обычным кошмаром, – ответил Рыжий. – Мне казалось, я смотрю старый фильм на пленке, потому что картинка рябила. И чувство такое… будто я до сих пор в этом сне.
– Тогда почему его не помнишь?
– Не знаю, Кики! Может, потому что память у меня ни к черту?
Мы замолчали, думая каждый о своем. Я верил Рыжему, потому что сам бывал на его месте. Разобраться в образах, посылаемых бог весть кем, задача действительно не из простых. Сон и сон, какая разница? Но в Вороньем Гнезде необходимо было обращать внимание на любые мелочи, мы в этом уже не раз убеждались.
– Так, – хлопнул по коленям Глеб и шумно выдохнул. – Значит, надо концентрироваться на том, что видим во снах. Я тоже никогда не запоминаю их, это нормальное явление. Но раз необходимо вытянуть из кошмаров подсказку, придется потрудиться.
– Что ты предлагаешь? – спросил Кики.
– Блокнот и ручку держать под подушкой, записывать все, что придет в голову, даже если покажется бредом. Бредовое в Гнезде в итоге оказывается правдой.
– Получается, это первая зацепка?
– Похоже на то, – ответил мне Глеб. – А еще обращайте внимание на старые фотографии. Именно они появлялись в наших руках каждый раз, когда дело касалось отпечатков.
– И не забывайте мучить своих стариков расспросами о ненормальностях, – подхватил Кики.
– И чужих тоже, – слабо улыбнулся ему Рыжий.
Глеб кивнул. На том и порешили.
После этого разговора я был уверен, что всем нам предстоит бессонная ночь. Будем крутиться с боку на бок, смотреть в потолок, зло вздыхать от усталости и невозможности заснуть. А кого-то, возможно, напугают кошмары. Но все равно всем нам необходим сон, и ночь возьмет свое.
Мне уже не терпелось обсудить ночные ужасы Гнезда на завтрашнем сборе. Я искренне верил, что мы обязательно что-то откопаем.
Вернулся я домой, когда небо окрасилось в багряный и желтый. Сытно поел наваристого борща – и, как оказалось, зря. Из-за нагрузки борщ бултыхался в желудке, норовя вырваться наружу. Я поливал грядки в ускоренном темпе, лишь бы успеть до сумерек. Обычно старался приступить к работе раньше, но сегодня из-за общего сбора запоздал.
Быстро уходящее за горизонт солнце хорошо подгоняло. Я закончил с огородами еще до того, как оно совсем скрылось, и был очень рад проделанной работе.
Уже сидя на кухне в уютном кресле и попивая чай с булочкой, я почувствовал, как заурчало в животе. Меня тут же прошиб холодный пот от осознания, что придется тащиться в уличный туалет. Канализация в деревенском доме – привилегия избранных.
Очень не хотелось выходить из дома после захода солнца, в памяти вдруг всплыли все ужасы похода в баню. Я надеялся переждать и перетерпеть нужду. Бабушка даже участливо предложила помойное ведро, я отказался, но в конце концов природа взяла свое. Пришлось идти на улицу, вооружившись фонариком.
Видел бы меня отец – подумал бы, что сына подменили. Хотя так и есть, Воронье Гнездо сильно повлияло на мой дерзкий характер. Исчезли самоуверенность и спесь, появились вечный страх и паранойя. Вот и сейчас от ужаса я был не в силах даже распрямиться и уверенно ступать. Шел медленно, озираясь по сторонам, тяжело дыша. И если внутренний двор еще не тонул во мраке благодаря свету, льющемуся из окон дома, то на заднем я оказался словно у великана в желудке. Темно, неуютно и душно.
Задний двор был обнесен лишь частоколом, и я не верил, что в случае чего он сможет меня защитить. От этого становилось совсем дурно. Но в животе бурлил Везувий, отступить я не мог…
Светила полная луна, где-то вдалеке еле слышно каркали вороны. «Спят», – подумал я. Летний зной немного отступил, воздух еще был теплым. Бабушкины смородина, малина и вишня шелестели, словно переговариваясь друг с другом. В траве стрекотали кузнечики, но сейчас меня могло напугать даже насекомое, поэтому я не рискнул бы наслаждаться этой ночью. В какой-то момент я понял, что стою неподвижно уже некоторое время, и снова двинулся к нужному месту. Быстро забежал в туалет и прислушался к звукам снаружи. Все, казалось, спокойно.