– Уходи! – закричал я, срывая связки. – Оставь меня в покое! Хватит!
То ли туман, то ли слезы застилали мне глаза. Я дрожал настолько сильно, что слышал, как стучали зубы. Палка в руках ходила ходуном, но я вцепился в нее мертвой хваткой. Меня окружали туман и сплошная пустота.
– Не лезь! – у самого уха прорычал голос. – Не смей в это лезть, Слав! Это последнее предупреждение…
– Уходи! – повторил я. – Уходи, уходи, уходи!
Я закрыл уши руками и принялся раскачиваться взад-вперед, снова и снова требуя, чтобы отпечаток памяти ушел. Говорил вслух, чтобы заглушить чужой голос. Повторял одно и то же слово, как молитву, пока не охрип. Слезы высохли, страх из-за усталости притупился, стало попросту все равно. Сколько прошло часов, я не мог и представить. И даже не знаю, как в таком ужасе получилось вырубиться, но в какой-то момент я уснул.
Меня разбудил легкий толчок в плечо. Затем что-то вонючее ткнулось в лицо, и я почувствовал жаркое дыхание на своей щеке. После того как открыл глаза, мне потребовалось еще какое-то время, чтобы прийти в себя. Мой друг козел отирался рядом, я машинально протянул руку, чтобы погладить его жесткую шерсть. Она оказалась мокрой, и вот тогда я вспомнил, что со мной произошло.
Резко сев, я осмотрелся по сторонам. Все еще было туманно и пасмурно, но я прекрасно видел и дом, и баню, и навес, к которому шел за дровами. С трудом встал – ноги плохо слушались – и снова огляделся. Ни души. Ни живой, ни мертвой. Ни даже намека на чертовщину.
Козел ткнулся мне в руку, отчего я вздрогнул. Но его появление означало, что я здесь, в реальности. Меня знобило, все внутри кричало, что больше я такого не вынесу. Но каждый день мы с ребятами шли дальше и дальше, потому что остановка означала бы, что мы сдались, а мы не могли сдаться. Хотя в данную минуту я желал именно этого…
Словно робот, я сделал шаг в сторону дома. Затем повторил это движение. Шаг за шагом возвращался, приближаясь к родному крыльцу. Голова полностью опустела, как и душа. Я уже не верил, что когда-нибудь стану прежним. Даже если покину деревню, не получится починить все, что сломало Гнездо у меня внутри. Но сейчас мне так хотелось наплевать на это. Хотелось забыть, унять свои страхи, принять все, что с нами происходило.
Пока мы находились в клетке, оставалось только беспомощно барахтаться во всей этой чертовщине, как мышка из притчи, которая барахталась в сметане, пока не взбила масло и не выбралась из кувшина.
Как бы ни было нам плохо, как бы ни хотелось сдаться, я знал, что не могу себе этого позволить. Я поклялся выбраться из этой проклятой деревни, и я был намерен во что бы то ни стало сделать это. Сколько бы нечто не предупреждало меня не лезть…
Глава 25Предупрежден – вооружен
На следующий день мы с ребятами сидели дома у Зои, но не на кухне, как обычно, а в гостиной. Укутались в пледы и смотрели телевизор, просто чтобы хоть как-то отвлечься. Между разговорами то и дело случались мрачные паузы, и бормотание, доносящееся из телевизора, хоть как-то их сглаживало.
– Значит, не мне одному досталось?
– О-она трепала меня за волосы, – тихо проговорила Зоя, сжав между ладонями кружку с горячим чаем. – И без остановки шептала на ухо. Угрожала. Мне казалось в тот момент, что я вот-вот умру.
– Зря ты в магазин пошла, – отозвался Кики. – Я дома с дедом сидел, меня обошло стороной. Саню тоже никуда идти не запрягли. Повезло.
Рыжий кивнул, а Глеб на это с трудом просипел:
– Да, нам всем повезло, что остались целы и невредимы.
Ему все еще сложно было говорить, след от веревки стал багрово-фиолетовым. Все выглядели откровенно плохо, но Глебу досталось больше всех. Помимо того что ему пришлось болтаться в удавке вместо Висельника, туман завел его в реку Загаражную. Если бы Глеб не был таким сообразительным и вовремя не остановился, то он мог погибнуть. А так только простыл после холодной воды.
– Невредимы? – усмехнулся я. – В особенности ты невредим.
– Бывало и хуже…
– Куда уж хуже, Глеб? Подождем, пока этот взбесившийся отпечаток памяти кого-то из нас не убьет? Будем помогать всем мертвецам и ставить себя под удар? Кто, если не мы, верно?
– Все еще злишься из-за Висельника? На моем месте ты сам поступил бы так же.
Я недовольно фыркнул, но промолчал. Подумал, что, скорее всего, Глеб прав. Но мы были командой, нам следовало тщательнее продумывать свои планы. Если что-то шло не так, откладывать задуманное на потом, а не лезть на рожон. Но больше всего меня злило то, что Глеб в случае с Висельником поступил нехарактерно для себя самого. Обычно он был более осторожным, тщательно взвешивал все за и против. А тогда у тополя я увидел в нем себя и собственное безрассудство.
– Значит, теперь мы точно знаем, что за барьер отвечает отпечаток памяти женщины? – тихо спросила Зоя.
– Злой и безжалостной, – вставил Кики.
– Где ее искать? Почему она не хочет уйти на тот свет? И почему бесится, когда мы упокаиваем другие души?
Зоя все еще была в шоке. Нам всем приходилось непросто, но, в отличие от нас, Зоя жила одна. Ей было особенно сложно.
Поэтому я не выдержал и предложил:
– Переезжай к нам с бабушкой, Зой. Бери все необходимое и уходи из этого дома… Одной оставаться опасно.
Ребята замолчали.
Зоя посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Я решил, что мое предложение принято, но, когда она тяжело вздохнула и покачала головой, я понял, что ошибся.
– Я не оставлю бабушкин дом, Слав. Да и как это будет выглядеть? Для всех взрослых в деревне ничего необычного не происходит. Как бы ты объяснил бабушке наше сожительство?
– Она и так нас хоть сейчас поженить готова, чтобы я жить в Гнезде остался, – бездумно брякнул я.
Сказал и только потом понял, что сболтнул лишнего. Глеб и Рыжий сделали вид, что ничего такого не произошло, а вот Кики игриво присвистнул.
Я постарался исправить ситуацию:
– Да ничего такого, бабушка просто надумала себе всякого… А я по-дружески хочу поддержать Зою.
Парни заулыбались, заставив меня покраснеть.
Спас ситуацию Рыжий, заговорив о Семене:
– Твой призрачный друг так и не объявился?
Я покачал головой, и Рыжий продолжил:
– Мне снова приснился тот странный сон про лошадей. Только если раньше я помнил лишь ржание коней, то теперь есть кое-что еще.
– И что же это? – поинтересовался я.
– Старая песня. Что-то про казаков, про свадьбу… Слов не помню, только мотив, но вряд ли смогу повторить его вам. Из меня певец так себе.
– Значит, с этим гадом все в порядке, – зло проговорил я. – Предлагаю наплевать на подсказки Семена. Хватит с нас новых мертвецов. Сейчас на первом месте эта женщина, отвечающая за барьер. Она сказала, что это последнее предупреждение; значит, следующим упокоенным отпечатком памяти должна стать именно эта мертвячка. Иначе она снова начнет мстить.
– Согласен со Славом, – кивнул Глеб. – Мертвячка объявила нам войну. Хочется помочь каждому, но сначала было бы неплохо разобраться с ней.
– И уж если Семену нужна наша помощь в упокоении очередного отпечатка памяти, пусть обращается лично.
Я недовольно сложил руки на груди. Хотелось, чтобы Семен услышал мои слова, и в душе я надеялся, что так и будет. Мне было любопытно, почему он не появился у тополя Висельника той ночью, но не перестал посылать нам сны-подсказки. Хотелось высказать ему свое недовольство и расспросить про отпечаток памяти, отвечающий за барьер.
– Но как мы узнаем, кто эта женщина? – поинтересовалась Зоя. – Почему она не хочет упокоения и никого не выпускает из Гнезда? Мы узнали о ней чуть больше только потому, что она разозлилась. Но если злить ее дальше, можно накликать на себя беду…
– Палка о двух концах получается, – задумчиво пробурчал Глеб. Его голос походил на тарахтение старого трактора.
Снова воцарилась тишина. Мы не представляли, с какой стороны подступиться к разгадке тайны. Очередной тупик после очередного кошмарного потрясения. Но, кажется, у нас уже начал вырабатываться иммунитет к неприятностям.
Диктор новостей что-то тихо бормотал на заднем плане, а мы сидели и пили чай, плотно прижавшись друг к другу. Только благодаря друзьям я еще не сошел с ума.
Настал новый день. Я уж думал, что он обойдется без сюрпризов, но не тут-то было. Спозаранку ко мне наведались Кики и Рыжий. Оба взволнованные, а Саня так и вовсе взъерошенный, словно побитый уличный кот. Парни заставили меня быстрее собраться и выйти на улицу.
– А Глеб с Зоей где?
– К Зое еще не заходили, а Глеба родители запрягли, – ответил Кики.
– Не говори мне, пожалуйста, ничего про «запрягли». Я уже боюсь всего, что связано с лошадьми.
– Да что случилось-то, Сань? Расскажи хоть что-нибудь.
Я еле поспевал за друзьями. Рыжий стремительно шел в сторону магазина, Кики явно переживал за него – все время нервно поглядывал на друга.
– Эту ночь я вообще почти не спал, – начал Рыжий. – Стоило только заснуть, как снова возникал этот дурацкий сон: лошади, расписная телега, невеста.
– Невеста? – переспросил я.
– Да. И еще эта песня жуткая. Про казака, про деву, которой цыганка нагадала, что она в день свадьбы утонет.
Я нахмурился, пытаясь вспомнить хоть какую-то песню с подобным текстом, но ничего на ум не шло. Я плохо знал старые песни. Подумал, что стоит расспросить про песню у бабушки, но вспомнил наше решение касательно деревенской чертовщины.
– Мы же решили, что не станем даже думать о других отпечатках памяти, кроме мертвячки, отвечающей за барьер.
– Тогда попроси Семена не насылать на меня эти сны! Они сводят меня с ума.
– Семен не объявляется. Да и вряд ли он меня послушал бы, он даже во вред себе насылал на нас сны-подсказки. Но… куда мы идем?
– Сначала ко мне за битой. Я так торопился, что совсем забыл про нее.
– Сдалась тебе эта бита! – проворчал Рыжий.