Они шли по тропинке, ведущей к домам, расположенным за почтой. Коттеджи, большие и безликие, были построены в период между двумя мировыми войнами. Джулиан открыл калитку в палисадник перед одним из домов, и Кейтлин испытала смутное разочарование. Столь заурядное жилище было недостойно Джулиана.
Потом он глянул на нее и сказал:
— Ужасный дом, да? Отец Маргарет подарил нам его на свадьбу. Вместе с набором столовых ножей для рыбы и баром, причем таким безобразным, что я поставил его в гараж и теперь держу там восковую политуру.
Кейтлин рассмеялась. Джулиан вставил ключ в замок, отпер входную дверь. Когда они вошли, он помог ей снять пальто и провел в большую комнату с тремя мягкими диванами и кабинетным роялем. Из окна открывался вид на газон за домом.
— Выпьешь, дорогая?
— С удовольствием. Пожалуйста, джин и это, Джулиан.
Нервозность Кейтлин мгновенно куда-то исчезла. Казалось, она на сцене. Отправляясь на репетицию, она тщательно нанесла макияж, надела свое самое красивое платье. Комната представляла собой вполне приемлемую декорацию. Она даже вспомнила текст своей роли. «Пожалуйста, джин и это, Джулиан».
Он не пошел к пианино, а сел на диван и жестом пригласил ее сесть рядом.
— Прости, что нагрубил тебе на последней репетиции, мне ужасно нездоровилось. Жуткое напряжение… Скорее бы уж разделаться с этой дурацкой постановкой.
Кейтлин смотрела на него. Она как-то не подумала о том, что будет после того, как они поставят спектакль. У нее испортилось настроение.
— Тебе совсем не нравится?
Джулиан отставил свой бокал.
— Нравится, но только отдельные моменты, — ответил он, глядя на нее, и добавил: — В последнее время у меня не все ладно. Тесть требует, чтобы я шел работать к нему.
— Чем он занимается?
— Импортом древесины. — Джулиан закатил глаза. — Представляешь? А для меня что красное дерево, что ореховое — разницы никакой.
Он взял ее бокал, налил еще вина. Пока он стоял к ней спиной, она спросила:
— А чем бы ты хотел заниматься, Джулиан?
— О… писать пьесы… снимать фильмы. Уехать отсюда. Здесь я задыхаюсь.
— Да, здесь противно, — согласилась Кейтлин.
Он посмотрел на нее.
— Я догадывался, что тебе здесь тоскливо. Скучаешь, наверно, по своим холмам и озерам, Кейтлин Канаван.
Она не призналась ему, что Ирландию она видела лишь в атласах да на открытках. Просто сказала:
— Ненавижу эту деревню.
Он смотрел в окно, недовольно хмурился.
— Здесь чувствуешь себя как в ловушке, из которой не вырваться.
Она встрепенулась: он выразил ее ощущения, ибо со дня смерти матери ее не покидало чувство безысходности.
Джулиан беспокойно кружил по комнате.
— Иногда мне хочется бросить все… начать новую жизнь. Сунуть в заплечный мешок пару вещей и пойти куда глаза глядят…
— А как же твоя жена? — шепотом спросила Кейтлин.
— Ну, у нас, в общем-то, брак по расчету, — неопределенно произнес он.
Кейтлин представила, как она путешествует вместе с Джулианом. Они ночуют в гостиницах, работают в маленьких театрах. Вместе ездят верхом, вместе танцуют. Он держит ее в своих объятиях, целует в макушку. «Моя маленькая принцесса…»
Джулиан с опущенной головой стоял у окна, обхватив себя руками. Вид у него был необычайно жалкий и подавленный. Шел дождь, по стеклу сползали крупные капли. Кейтлин встала с дивана и робко тронула его за руку.
— Бедный Джулиан, — промолвила она. — Как же тебе, должно быть, тяжело.
Он поднял голову, улыбнулся удрученно, сказав:
— Я подумал, что ты способна меня понять. Другие не понимают.
Потом он обнял ее, она положила голову ему на грудь. Так тепло, так спокойно ей давно уже не было. Чувство оторванности от самой себя, редко покидавшее ее, исчезло. Улыбаясь, она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его тела. Битвы, замешательство, унижения последних двух лет, казалось, отступили куда-то, превратились в кошмарное прошлое, за которым можно захлопнуть дверь.
Он долго ничего не говорил, но она чувствовала, как он трется губами о макушку ее головы, ощущала давление его пальцев на своей спине.
— Ты здесь уже целый час, милая, — наконец произнес он. — Когда тебя ждут дома?
— Опекунша в отъезде. Меня никто не хватится.
— А-а. — Молчание. — Кейтлин, ты ведь знаешь, что я очень тебя хочу?
Она вспомнила Мартина Деверу, их ужасную близость на заднем сиденье автомобиля. Интересно, вынесет она такое еще раз? Она вполне бы удовольствовалась тем, что имеет сейчас, но мужчинам, сообразила Кейтлин, этого мало. Это своего рода торговый обмен: минута позора ради блаженной уверенности в том, что ты любима. Она подняла к нему лицо, улыбнулась.
Он привел ее в спальню на первом этаже. Она стала раздеваться, так же как делала это, когда была с Мартином, но Джулиан остановил ее, сам расстегнул пуговицы и молнии на ее одежде, сопровождая свои действия поцелуями, нашептывая ей слова любви. А потом, в постели, он терпеливо возбуждал и ласкал ее. В конце концов она вскрикнула от наслаждения и покорилась его власти.
В следующий раз, когда она пришла в дом Джулиана Паско, он, открыв дверь, без лишних слов повел ее прямо в спальню. Его ласки были столь искусны, что после, изможденная, она лежала на постели с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться.
Потом он сказал:
— В конце недели возвращается Маргарет.
Она села в кровати.
— Но это же ничего не изменит, да?
— Как не изменит? — раздраженно воскликнул он и начал одеваться. — Все изменит.
— Но ты сказал…
— Что?
— Что уйдешь от нее.
Джулиан рассмеялся.
— Нельзя просто так взять и уйти, дорогая. Прежде нужно все тщательно взвесить, составить план. — Он завязал галстук.
Позже, уже дома, в своей комнате, она задумалась над его словами. Ее отец просто взял и ушел. Ее отец, насколько ей было известно, никакого плана не составлял.
Кейтлин призналась себе, что по-прежнему не уверена в Джулиане. Он был ее возлюбленным, она его обожала, собиралась за него замуж, но временами она сомневалась в его любви. На репетициях в деревенском клубе он относился к ней так же, как к другим членам труппы, разве что иногда украдкой целовал ее за кулисами. Она понимала, что он должен быть осторожен из-за Маргарет, но порой его саркастические замечания в ее адрес глубоко ее задевали. Кейтлин знала, что она красива, а он, критикуя ее танец, говорил, что она «скачет как слон». Как тут не обидеться?! И хоть Джулиан и заявлял, что ему не нравится Вудкотт-Сент-Мартин, выражал недовольство царящей здесь отупляющей скукой, она по зрелом размышлении пришла к выводу, что вряд ли он подразумевал, что хочет уехать вместе с ней. Когда они были вдвоем, она верила, что он ее любит; когда они расставались, уверенность исчезала без следа. Премьера спектакля была намечена на первые числа мая. Порой ей казалось, что Джулиан только и ждет этого дня, что в последний вечер он подхватит ее на руки и увезет на край света. Но в те минуты, когда ее терзали сомнения, ею овладевал страх, что после того, как они отыграют спектакль, в ее жизни снова воцарятся скука и пустота.
В Пуне Рози писала свой роман и время от времени повторяла пройденный материал. До выпускных экзаменов осталось всего ничего, и она подозревала, что сдаст их не очень успешно. Эта мысль ее ничуть не расстраивала: в июле у нее свадьба, да и книга писалась как по маслу. Ее героиня, похищенная очень неприятным типом, лишь чудом избежала когтей этого негодяя, спустившись по стене замка при помощи веревки, связанной из простыней, один конец которой она прикрепила к кровати с пологом на четырех столбиках. Устав от сочинительства, Рози что-нибудь стряпала и развлекала полковника. Работы по дому было немного. Кейтлин почти все время проводила на конюшнях или на репетициях, Эрик возился в саду, а Ханна зубрила с утра до ночи. И Рози думала, что у них все нормально, пока не услышала один разговор на почте.
Тильда с Джошем приезжали на следующий день. Рози пошла на почту за конвертами для писем Ричарду. Между плакатами, рекламирующими рыбий жир и призывающими принять участие в распродаже «приноси и покупай»,[78] стояла полка с букинистическими книгами. Рози подошла к ней и стала высматривать те, которые она еще не читала. Дверь отворилась, вошел еще один посетитель.
— У тебя свободный вечер, Дороти? — зазвенел в маленьком помещении женский голос. — А мне вот надо доделать задник,[79] а то Джулиан будет в ярости.
— Я думала, тебе помогает мисс Канаван. — Это было сказано насмешливо.
Рози, прятавшаяся за полкой, положила на место одну книгу и взяла другую.
— Она обещала помочь, да так и не явилась. Ну и молодежь пошла… нельзя на них положиться.
— Джулиан, кажется, с ней дополнительно репетирует.
Молчание. Потом:
— Дороти… ты же не хочешь сказать?..
— А ты не знала, Патриция? Найджел видел, как они обнимались на кухне в деревенском клубе. Вся деревня об этом судачит.
— Но она ведь еще школьница! — У Патриции задрожал голос. — Бедная Маргарет…
Звякнул колокольчик, вошел еще один посетитель.
— О, она, как всегда, простит и забудет, — сказала миссис Кавелл.
Рози запихнула на полку вверх тормашками роман «Грезы юной любви» и выбежала из магазина.
После обеда, наводя порядок в буфете, она решила пока ничего не говорить Ханне. Та переполошится, а это, возможно, просто деревенские сплетни. Но сама она чем больше думала об услышанном, тем сильнее тревожилась. На этой неделе у Кейтлин репетиции были почти каждый вечер. Рози заметила, что из дома она уходила в ярком макияже, нарядная — в мехах и шелках, которые, очевидно, некогда принадлежали ее матери. Кейтлин была неисправимой кокеткой, строила глазки даже Ричарду, жениху Рози, когда тот приезжал в гости в Пуну. Ох уж и напугала она его тогда. В принципе Рози было наплевать на Кейтлин, но она знала, что Тильда беспокоится за девочку. Как же быть? Можно напрямик спросить Кейтлин, чем она занимается на репетициях, но та наверняка солжет. Или самой попытаться выяснить правду.