Привезенные цветы отправили на кухню, чтобы расставить в вазы. Из бельевой принесли отглаженные скатерти. Чтобы избежать складок, каждую из них несли за углы четыре горничные. Вазы с цветами поместили на маленькие круглые столики и высокие giéridons[10], расставленные по всей гостиной. Туда же княгиня Озеровская положила красивые безделушки, предназначенные для развлечения гостей: вырезанных из камня животных, шкатулки восемнадцатого века, чашечки с неограненными драгоценными камнями (предварительно тщательно пересчитанными). На стол, где должна была сидеть императрица, Сиси выставила великолепный французский серебряный сервиз работы Мейсонье и фигурку Снегурочки.
Услышав шум голосов, доносившийся из вестибюля, Сиси отправилась посмотреть, что там случилось. У дверей Андрей со швейцаром пытались остановить группу мужчин в военной форме. Это была служба безопасности его величества, возглавляемая Спиридовичем. Сиси знала, что за этим последует. Они обыщут весь дом и расставят охрану. На улице будут дежурить казаки. Ей придется накормить всю эту ораву. Сплошные расходы. Слава Богу, что не притащили в дом собак.
— Все в порядке, Андрей. Они могут войти, — со вздохом сказала Сиси.
Охрана разбрелась по дому, оставляя грязные следы на только что натертых полах. До приезда императрицы оставалось два часа.
Голубая гостиная была полна гостей. За столами сидели самые блистательные дамы столицы, одетые в изысканные туалеты от Калло Серс, Пату, Ланвин и мадам Ольги. Почти все были в белом, лишь изредка мелькали нежно-розовые, кремовые и бледно-зеленые наряды. Последние имели оттенки мяты или «нильской воды». На шеях мерцали жемчуга, в ушах качались длинные серьги. Шляпки являли собой подлинные шедевры из тюля, тафты, шелковых цветов и перьев экзотических птиц. Дамы тихо переговаривались на французском и английском. Чай еще не разливали. Все находились в легком возбуждении от предстоящего приезда императрицы.
Вошедший Андрей наклонился к плечу Сиси и прошептал:
— Автомобиль ее величества выехал с Царскосельского вокзала.
За почетным столом сидела тетка государыни, великая княгиня Мария Павловна, и ее золовки, великие княжны Ольга и Ксения. Поднявшись, Сиси объявила гостям, что императрица прибыла в Петербург. Дамы в едином порыве выстроились у дверей, а великие княгини в сопровождении Сиси стали спускаться по лестнице, чтобы встретить государыню.
Сиси услышана, как Мария Павловна шепнула Ольге:
— Надеюсь, она не будет сидеть здесь как истукан.
— Удивляюсь, что она вообще прикатила, тетя Майхен, — так же тихо ответила Ольга.
Спустившись вниз, дамы встали по обе стороны красной дорожки, расстеленной по случаю приезда императрицы.
Раздался громкий стук в дверь. Она тотчас же распахнулась, открывая вид на набережную Мойки, где стояло блестящее темно-красное авто «Делоней-Бельвиль» с золотым двуглавым орлом на двери. В нем сидела императрица в белой тюлевой шляпе с эгретом из перьев и кашемировой накидке, отделанной мехом шиншиллы. Протянув шоферу руку, затянутую в перчатку, она с трудом выбралась из машины.
Молодцеватый шофер в кашемировой форме цвета хаки и высоких черных сапогах подал государыне палисандровую палку с розовато-лиловой эмалевой ручкой. Она медленно пошла по ковру, приветливо кивая собравшимся на набережной людям.
Войдя во дворец, императрица стала подниматься по лестнице, опираясь на руку казака из охраны. Бросив взгляд в сторону хозяйки и своих родственниц, она подняла вуаль и, повернувшись к иконам, стала истово креститься. Сиси заметила, что Мария Павловна стоит, неподвижно глядя в одну точку. Было видно, что ее раздражает показная набожность императрицы.
Присев в реверансе, Сиси протянула государыне традиционный хлеб-соль, знак русского гостеприимства. Александра слегка коснулась его пальцами, после чего он был быстро унесен дворецким. Поцеловав государыне руку, Сиси молча выпрямилась, ожидая, когда та к ней обратится.
— Какой чудный старинный обычай, Цецилия, — произнесла императрица, сбрасывая накидку на руки своему казаку. — Как жаль, что не все наши дамы следуют старым традициям.
Произнеся эти слова, Александра недовольно посмотрела на великую княгиню Марию Павловну, которая была известна своим космополитизмом. В глазах присевшей в реверансе княгини читалась откровенная неприязнь. Повернувшись к своим золовкам, императрица подставила им щеку для поцелуя, назвав каждую по имени.
Потом улыбнулась хозяйке дома, показав красивые ровные зубы.
— Мы ведь будем одни? — с надеждой спросила Александра. Голос ее звучал немного печально.
— Боюсь, что нет, ваше величество, — ответила Сиси, подводя императрицу к лестнице. — У меня в гостях великие княжны, почти все ваши фрейлины и кое-кто из недавно представленных ко двору.
Поднимаясь по лестнице, Сиси показывала государыне семейные портреты и подарки царской семьи. Вдруг она заметила, что Александра стала задыхаться, и на лице ее выступили красные пятна. Похоже, у императрицы серьезное нервное расстройство.
Наверху Сиси, озабоченная состоянием государыни, спросила ее о самочувствии и, нарушив этикет, предложила стакан воды.
Императрица с улыбкой отказалась, махнув рукой в сторону Голубой гостиной.
Два ливрейных лакея распахнули двустворчатую дверь, и все дамы присели в глубоком реверансе.
— Ее величество императрица, — провозгласил дворецкий, ударив в пол длинным жезлом, предназначенным для такого рода церемоний.
Проходя мимо гостей, Александра Федоровна приветствовала их, кивая головой и покачивая перьями на шляпе. Дамы провожали ее любопытными взглядами. Императрица долго не показывалась при дворе, и все были поражены тем, как она постарела.
Сев за стол, Александра с трудом перевела дух — подъем по лестнице дался ей нелегко. Она завела обычную светскую беседу о погоде, строительстве церкви в Царском Селе и здоровье царских детей, старательно избегая любых острых тем.
Сиси разлила чай.
— О, настоящий английский чай, — сказала императрица, отпив глоток из чашки. — Я люблю наш русский чай, но этот возвращает меня в детство.
Александра грустно улыбнулась, вспомнив свою умершую бабушку, королеву Викторию. Ее незримое присутствие внесло скорбную ноту в беззаботный застольный разговор. Сиси была рада, что императрице понравился чай. Испуганный лакей заваривал его под пристальным наблюдением царской охраны, следившей, чтобы туда не подсыпали яду. Странно, что его удалось подать горячим.
Почувствовав неловкость, императрица решила сменить тему разговора и взяла со стола Снегурочку.
— Какая прелесть! — воскликнула она, вертя статуэтку в ухоженных руках.
Взглянув на дверь, Сиси увидела, что гувернантка вывела к гостям детей. Ольга с огромным бантом в волосах была прелестна. Олег в матросском костюмчике и с новым фотоаппаратом на шее тоже выглядел молодцом. Сиси сделала гувернантке знак, чтобы та подвела детей к столу.
— Это ваши крошки? — улыбаясь, спросила императрица и поставила фигурку на край стола. Девочка сделала реверанс, мальчик поклонился. У Сиси отлегло от сердца.
— Посмотрите, какой у меня аппарат, — сказал по-русски Олег, протягивая его государыне.
— У цесаревича точно такой же «Кодак». Ты нас сфотографируешь? — спросила Александра Федоровна тоже по-русски, но с сильным английским акцентом.
Кивнув, мальчик поднял камеру.
Сиси заметила, что лицо императрицы приняло скорбное выражение. Она улыбнулась сыну.
Послышался щелчок затвора.
Глава 5
Саша все же опоздал на работу. Проделав утомительный путь из Гринвича, он быстро забежал домой и помчался в офис, где нашел на столе записку: «Есть ли новости? Не забудь, что сегодня в 9.30 совещание по маркетингу. А.».
Да, новости действительно были. Саше не терпелось рассказать Анне все, что он узнал у своих стариков.
Взглянув на часы, он схватил блокнот и ручку и побежал на совещание.
Войдя в комнату, где пару дней назад он впервые увидел Снегурочку, Саша оглядел присутствующих. Здесь были начальники отделов, директора и президент компании Джон Бернхэм. У Саши сердце ушло в пятки. Бернхэм недолюбливал молодых сотрудников и подчас устраивал им жестокие взбучки. На то было две причины: во-первых, они здесь не задерживались и до нового сезона дотягивали лишь единицы, и, во-вторых, его раздражала их кипучая энергия, которой так не хватало его собственным детям.
Саша незаметно сел в углу и, взглянув на Анну, беззвучно проговорил: «У меня новости». Улыбнувшись, Анна жестом пригласила его сесть за стол.
— Все здесь? — нетерпеливо спросил Джон, раскрывая свои папки и не поднимая глаз на сотрудников.
Собравшиеся пробормотали что-то невнятное, и совещание началось с привычной процедуры — оглашения списка умерших.
— Кто-нибудь знал Джекоба Голдберга, того судью, что умер позавчера?
Подала голос Джейн Стоук из отдела обслуживания клиентов:
— Я училась у Барнарда и его дочери Синди. Она вышла замуж за Дэвида Файна, который работает в большой юридической фирме.
— «Уайт энд Кейс», — шепотом подсказала Лена Мартин, адвокат «Лейтона».
— Я была у них на День благодарения, — продолжала Джейн. — Весь дом заставлен мебелью девятнадцатого века в стиле Людовика XV, но, насколько мне помнится, там были отличные картины барбизонцев.
— Их продали у «Сотби» в 1990 году, — с сожалением заметил Грег Шоу из отдела живописи девятнадцатого века. — Они, вероятно, потянули на приличную сумму — благодаря японцам рынок тогда был здорово разогрет.
Джон вздохнул:
— Что-нибудь еще? Драгоценности?
— Она собирает Дэвида Уэбба — сообщил Гастон де Мирон-Латур. — Небольшие вещицы, тысяч на восемьдесят в год.
— Хорошо, хорошо, — перебил его Джон. — Двигаемся дальше. Еще кто-нибудь умер? Нет? Прекрасно. У Анны из русского отдела появилась интересная вещь. Прошу вас, Анна.