Делайла промолчала, сочувственно взглянув на него. Она подозревала, что этот сезон обернется для Саши катастрофой. Ободряюще улыбнувшись, она пожала плечами. Если Саша не найдет чего-нибудь действительно уникального, он, вероятнее всего, пополнит ряды тех, кто был безжалостно уволен из «Лейтона».
— Саша, ты пойдешь на зимний бал в Музее Нью-Йорка на следующей неделе? — спросила Делайла, решив переменить тему.
— Вообще-то я не собирался.
— Тебе нужно пойти, — промурлыкала она. — Основная тема вечера — снежинки и бриллианты. Самый русский мотив, не так ли? И кроме того, там будут милые люди. Одна из девиц Миллер оставлена специально для тебя.
— Не думаю, — засмеялся Саша.
Он задумался. Снежинки и бриллианты. Анна обязательно узнает про этот бал, так что придется идти. А может, и правда подкинуть ей эту идею?
— Возможно, я устрою небольшой ужин перед балом. Ты придешь? — с надеждой спросил он.
— Нет, Саша, я не смогу. Паоло nuovo тоже устраивает вечеринку и уже пригласил всех своих приятелей, — сказала Делайла с улыбкой. — Как я устала от этих итальянцев. Пора с ними кончать и выходить замуж за китайского миллиардера, которого мне припасли родители.
Она чмокнула его в щеку и удалилась, держа в руке чашку чая — весь свой обед.
Нью-Йорк, 1982 год
Кирилл Озеровский оглядел храм, заполненный скорбящими. Он был поражен количеством людей, собравшихся в крошечной церкви Покрова Богородицы на Девяносто третьей улице. В центральной части нефа был установлен открытый гроб. Рядом с ним священники в парчовых ризах и дьяконы в черных рясах нараспев читали Евангелие. С хоров доносились голоса невидимых певчих, исполняющих божественную литургию.
Нина лежала в гробу, бледная и изможденная, несмотря на все усилия гримера. На лбу у нее была традиционная лента с текстом из Священного Писания. Гроб окружали горящие свечи в высоких канделябрах. В переполненной церкви было жарко, в воздухе стоял запах ладана и цветов, тяжелый, как горе собравшихся здесь людей. В толпе Кирилл заметил Сашу, печально здоровавшегося со знакомыми. «Я тоже обязан быть там, — подумал Кирилл. — Но это выше моих сил». Невыносимо выслушивать все эти соболезнования. Лучше постоять здесь, рядом с родителями. Саша держится молодцом. Как ему удается сохранять самообладание?
— Посмотри на Сашу, — сказала мать Кирилла. — Как он похож на тебя, и все же это Нинин сын.
Взглянув на Сашу, Кирилл заметил, что тот разговаривает с Романовыми. Он вгляделся в лицо сына. Слушая великого князя Константина, тот слегка склонил голову набок — совсем как Нина.
Было так жарко, что некоторые из пришедших с трудом выстаивали длинную службу. В толпе было много известных людей. Кирилл был удивлен, как много у Нины знакомых. Даже Джордж Баланчин был здесь.
Но кое-кто не пришел. Несмотря на горе, Кирилл был возмущен. Татьяна не сочла нужным присутствовать на похоронах собственной сестры. Кирилл вздохнул. После стольких лет размолвки — а ведь он ей сообщил.
Спустя час, когда отпевание уже подходило к концу, Кирилл решил выйти на воздух и постоять на церковном дворе. Слишком жарко и душно было в храме. Тронув сына за плечо, он жестом показал на дверь. Саша кивнул и крепче сжал бабушкину руку, давая понять, что остается.
Выйдя во двор, Кирилл жадно вдохнул свежий воздух и, повернувшись спиной к церковным дверям, вытер навернувшиеся на глаза слезы.
«Как мне объяснить все сыну? — спрашивал он себя. — Саша ведь не знал, что его мать больна, и ее смерть была для него страшным ударом. Нина скрывала от него свою болезнь, и, по-моему, совершенно напрасно. Мы оба так беспокоились о нем. Боюсь, Саша считал, что мы не ладим друг с другом».
Заглянув в церковь через высокие французские двери, Кирилл увидел, как священник прочел последнюю молитву об усопшей и, свернув листок в трубочку, положил его в гроб. Отпевание закончилось. Родственники умершей встали у выхода. Им предстояло еще много хлопот: попрощаться со всеми пришедшими, присутствовать на похоронах, заказать панихиду на девятый и сороковой день после смерти.
— Спасибо, что пришли. Мы вам так признательны, — бесконечно повторял Кирилл всем, кто подходил пожать ему руку и расцеловать в обе щеки.
Стоящий рядом Саша делал то же самое. Кирилл невольно прислушался.
— Благодарю вас, что пришли, Мария Терезия, — сказал Саша по-французски подруге своей матери.
— Спасибо, что разделили наше горе, кузен Леонид, — обратился он по-русски к своему троюродному брату.
— Тронут, что вы проделали такой долгий путь ради мамы, — сказал он по-немецки друзьям Кирилла, приехавшим из Вены.
— Спасибо за ваше участие, — поблагодарил он по-польски их экономку Магду, которая рыдала так, словно умер кто-то из ее близких.
«Когда Саша успел выучить польский? — подумал Кирилл. — Или это Нина научила его?»
Он посмотрел на сына, и тот ответил ему беспомощным взглядом.
— Столько народу пришло, — пробормотал Саша.
— Люди любили твою мать, — просто ответил Кирилл.
— Хочу домой, — жалобно произнес Саша.
— Я тоже, но у нас еще похороны, а потом поминки в клубе, — напомнил ему Кирилл. — А не пойти ли нам после поминок в ресторан? Только мы с тобой и наши старики. Куда ты хочешь?
Подумав минуту, Саша твердо произнес:
— В «Карлайль».
— Почему в «Карлайль»? Там ведь не очень хорошая кухня.
— Мама любила этот ресторан. Она говорила, что в хорошем отеле ей как-то спокойнее.
Кирилл внимательно посмотрел на сына. Он только сейчас осознал, как много времени Саша проводил с матерью.
— Значит, идем в «Карлайль», — согласился он. — Но сначала придется пройти через все это, сынок.
Грустно улыбнувшись, Саша возобновил пожимание рук.
Кирилл поклялся, что даст Саше все, о чем мечтала Нина. Саша станет таким, каким хотела видеть его мать, и превзойдет своего отца.
Последовав примеру сына, Кирилл вернулся к своим обязанностям. Наклонившись к княгине Бариновской, глухой старухе, сидевшей в инвалидном кресле, которое катил князь Батушин, предводитель Дворянского собрания Америки, он прокричал ей в ухо по-русски:
— Спасибо, что пришли, Долли. Мы вам так признательны.
Глава 3
Первый раз за месяц Саша позвонил отцу. Звонок этот имел двоякую цель: Саша хотел сообщить ему о появлении Марины и заодно выяснить, сможет ли он устроить вечеринку на квартире отца. Раз уж он решил идти на бал, почему бы не скрасить его небольшим ужином для друзей.
Огромная квартира Озеровских в доме 839 на Пятой авеню раньше принадлежала родителям Кирилла. В тридцатые годы ее отделкой руководил сам Буден. Выдержанная в традиционно французском стиле, она казалась Кириллу слишком помпезной, и, когда он поселился в ней с Сашей после отъезда его стариков в Коннектикут, все здесь было переделано. После того как над квартирой поработали миссис Периш и мистер Хедли, она уже не выглядела традиционно. Миссис Периш настояла, чтобы были оставлены французские панели, заказанные Буденом (она сказала, что менять их обойдется слишком дорого, да и качество у них отменное). Стены покрыли прозрачной глазурью цвета слоновой кости и кротового меха (на это стоило потратиться), оттенив лепку позолотой. На этом фоне китайский серовато-зеленый фарфор, который коллекционировал Кирилл, выглядел особенно эффектно. Пол покрывал аксминстерский ковер восемнадцатого века, на котором были расставлены мягкие диваны с обивкой от Скаламандре и позолоченные французские кресла, принадлежавшие раньше Нине. На стенах висели фотографии умерших родственников и свергнутых монархов с их дарственными надписями. Среди них выделялся большой портрет Сашиной матери кисти Аарона Шиклера. Глядя через плечо, она крутила в тонких пальцах длинную нитку жемчуга. В общем, квартира производила впечатление и идеально подходила для приема гостей.
— Алло! — громко произнес отец, подняв трубку.
— Привет, отец. Рад, что застал тебя в городе, — с улыбкой проговорил Саша.
— Тебе повезло. Мы с Дианой собираемся в Аспен покататься на лыжах. Как твои дела, Саша?
— Прекрасно. Только вот занят по горло.
Приятельница отца Диана Деннинг была профессиональным дизайнером, но периодическое появление на сайте newyorksocialdiary.com заботило ее гораздо больше, чем получение заказов. Саша никак не мог решить, нравится она ему или нет, но одно он знал точно: видеть ее в роли своей мачехи он бы не хотел.
— Передавай привет Диане, — сказал он, стараясь быть вежливым. — Я хочу тебя кое о чем попросить. Могу я на следующей неделе устроить у тебя небольшой ужин перед балом?
— А где будет бал?
— В Музее Нью-Йорка.
— А, благотворительное мероприятие, — разочарованно протянул Кирилл. — Во времена моей молодости в Нью-Йорке устраивались частные балы. Думаю, их и сейчас дают, правда, не знаю где. Конечно, ты можешь пригласить сюда своих друзей. Позвони Дереку, он тебе поможет. Скажи, что я разрешил. Можешь брать любое вино, только не трогай ящик с каким-то там Ротшильдом, который мне подарили Дэвисы. Оно чертовски дорогое, так что одним «спасибо» не отделаешься. Что еще у тебя нового?
Саша решил говорить без обиняков:
— Сегодня мне позвонила Марина Шутина.
— Вот это да, — растерянно произнес отец.
— Не знаю, что и делать. Она сейчас в Нью-Йорке. — Саша сделал паузу, чтобы отец переварил эту новость.
Немного помолчав, тот ответил:
— Думаю, тебе надо пригласить ее на свой ужин. То, что ваши матери были в ссоре, вовсе не означает, что и вы должны враждовать. У тебя не так уж много родственников, тем более твоего возраста. Почему бы тебе не устроить вечеринку для сверстников? Пригласи Бетси Романову и других кузенов и кузин. Уверен, что Марина, так же как и ты, росла одна. Хоть Татьяна и не приехала на похороны собственной сестры, дочь ее мы будем принимать как родную. И пусть эта глупая корова, твоя тетка, знает об этом.
— Спасибо, отец, — поблагодарил Саша.