– И где оно спрятано? – выдохнул он. – Где я его найду?
Оба незнакомца повернулись к дальнему концу комнаты и указали на подоконник, залитый лунным светом.
– Под этим камнем, – сказал капитан.
Питер глубоко вздохнул и вытер с лица холодный пот, намереваясь подойти к окну, где рассчитывал увидеть награду за перенесенные страхи. Но, взглянув на окно повнимательней, он различил смутный силуэт младенца, сидящего на подоконнике в лунном сиянии, с протянутыми к нему ручками и такой ангельской улыбкой, какой юноша и представить не мог.
При виде ребенка сердце Питера замерло. Он посмотрел на мужчину и женщину, стоявших рядом, и обомлел. Их лица, обращенные к детской фигурке, искажали такие виноватые и измученные улыбки, что парню показалось, будто он входит живым в декорации ада. Содрогнувшись, он закричал в неописуемом ужасе:
– Мне не о чем с вами говорить и нечего с вами делать! Я не знаю, кто вы и чего от меня хотите, но отпустите меня сию минуту, заклинаю каждого из вас, во имя бога!
Едва произнеся эти слова, Питер услышал странный гул и вздохи. Он перестал видеть комнату и почувствовал то странное ощущение мягкого падения, которое иногда возникает во сне и заканчивается легким толчком. И провалился в черное забытье.
Очнулся Питер, окоченевший от холода, лежа между двумя кучами старого хлама, среди почерневших полуобвалившихся стен разрушенного дома.
Едва ли нужно упоминать, что городок приобрел привычный вид запустения и упадка. Питер тщетно оглядывался вокруг в поисках следов тех новшеств, которые так озадачили его и сбили с толку прошлой ночью.
– Да-да, – сказала его бабушка, выбивая трубку, когда он закончил описание вида с моста. – Конечно помню: когда я была маленькой девочкой, эти маленькие белые домики стояли среди садов на берегу реки. Раньше в них жили женатые солдаты или те, кому не нашлось места в казармах. Но домиков давным-давно нет.
– Да будет милостив к нам господь! – продолжила она, когда ее внук описал военную процессию. – Я часто видела, как полк марширует по городу точно так же, как ты описываешь, малыш. Ох, ох, у меня болит сердце, когда я думаю о тех временах. Конечно, хорошие были деньки! Но страшно даже подумать, внучек, – ведь ты встретил призраков из этого полка! Видно, Господь гневается на нас, потому что это были именно призраки. Это так же верно, как то, что я сижу здесь.
Потом Питер упомянул необычное лицо и фигуру старого офицера, который ехал во главе полка…
– Это старый полковник Гримшоу, да спасет нас Господь! – уверенно воскликнула старуха. – Он похоронен на церковном кладбище в Чапелизоде, и я хорошо помню его из детства. С подчиненными он был злобным и безжалостным, чуть что – жестоко их наказывал. А еще он был дьявольским дамским угодником – упокой его душу!
– Аминь! – сказал Питер. – Я и сам видел его надгробие, но он давно мертв.
– Конечно, говорю же тебе: он умер, когда я была еще девочкой – господь да благословит нас!
– Боюсь я его благословений после того, что увидел! – испуганно проговорил Питер.
– Глупости, малыш, – возмущенно возразила бабушка, хотя у нее самой были дурные предчувствия. – Ты же помнишь, конечно, как Фил Дулан, перевозчик, видел черную Энн Сканлан в собственной лодке? И какой от этого был вред?
Питер продолжил рассказ, но когда дошел до описания дома, в котором его приключение имело столь зловещее завершение, старая женщина растерянно развела руками.
– Я хорошо знаю этот дом и его старые стены. И помню время, когда у него была крыша, а также двери и окна. Но он имел дурную славу из-за привидений, правда, в чем там дело, я уже совсем забыла.
– Ты когда-нибудь слышала, что там спрятали золото или серебро? – спросил молодой человек.
– Нет-нет, внучек, даже не думай ни о чем таком. Послушай моего совета – никогда больше не подходи близко к этим отвратительным черным стенам. Любой священник скажет тебе то же самое, потому что ясно: все, что ты там увидел, добра не принесет. В этом доме нет ни удачи, ни благодати божьей.
Как читатель может догадаться, приключение Питера наделало немало шума среди соседей. Через несколько вечеров после этого он выполнял поручение старого майора Венделера, который жил с матерью в уютном старомодном доме в окружении прекрасных вековых деревьев недалеко от реки. И Питера позвали рассказать эту историю в гостиной.
Венделер был, как я уже говорил, стариком – маленьким, худым и прямым, с красноватым лицом, на котором всегда сохранялось деревянно-непреклонное выражение. И если он стар, то из этого ясно следовало, что его мать еще старше. Никто не мог угадать или вспомнить, сколько ей лет, но все знали, что ее собственное поколение давно ушло в прошлое и у нее не осталось ровесников. В ее жилах текла французская кровь. И хотя эта дама не так хорошо сохранила свое очарование, как Нинон дэ Ланкло[15], она оставалась полностью в здравом уме, а ее красноречия вполне хватало и на себя, и на немногословного майора.
– Итак, Питер, ты увидел старую милую ирландскую королевскую армию на улицах Чапелизода, – сказала она. – Фрэнк, налей ему стакан пунша. А ты, Питер, присядь и, пока будешь пить, расскажи нам эту историю.
И Питер, вооружившись стаканом благословенного дымящегося нектара, заговорил с откуда-то взявшейся смелостью. В гостиной почти не было света, кроме неверного отблеска огня из камина, и парень с мельчайшими подробностями описал свое ужасное приключение. Пожилая леди слушала сначала с добродушной недоверчивой улыбкой. Устроенный ею ехидный допрос, касающийся пьянки Питера в Палмерстауне, казался забавным. Но по мере того как рассказ продолжался, дама становилась все более заинтересованной, и наконец история полностью захватила ее внимание. Пару раз она издавала возгласы жалости или благоговения, а когда Питер закончил, некоторое время отрешенно созерцала стол, усердно поглаживая кошку, и взгляд ее был печален и суров. Затем, внезапно взглянув на своего сына, майора, леди сказала:
– Фрэнк, я уверена, что он видел злого капитана Деверо.
Майор издал невнятный удивленный возглас.
– Дом был именно таким, как он описал, – продолжила пожилая дама. – Я часто рассказывала тебе историю, которую слышала от моей дорогой бабушки. Историю о бедной молодой леди, которую он погубил, и об ужасном подозрении, что у них был маленький ребенок. Она, бедняжка, умерла от горя в том самом доме, а ее любовника, как ты знаешь, вскоре после этого застрелили на дуэли.
Это были единственные слова, хоть немного прояснившие события в видении Питера. Однако, по всей вероятности, он все еще цеплялся за надежду, что в старом доме спрятано сокровище, потому что жители города часто впоследствии видели Питера прячущимся за стенами таинственного здания. В конце концов судьба настигла несчастного: однажды Питер поднялся на самый верх развалин, не удержался и упал на твердую неровную поверхность, сломав ногу и ребро. Вскоре после этого он умер. Как и все другие герои этих правдивых историй, Питер похоронен на маленьком церковном кладбище Чапелизода.
Злой капитан Уолшоу из Уолинга
Глава IПег О'Нил оплачивает долги капитана
С моим дядей, мистером Уотсоном из Хадлстоуна, произошел весьма странный случай. Но для того чтобы эту историю можно было понять, мне придется вернуться к самому началу.
В 1822 году мистер Джеймс Уолшоу, более известный как капитан Уолшоу, умер в возрасте восьмидесяти одного года. С юных лет и до тех пор, пока позволяли здоровье и силы, капитан был непримиримым интриганом и склочником. Дни и ночи сеял он, как говорят в народе, «дикий овес»[16], которого у него, казалось, имелся неисчерпаемый запас. Обильный урожай, выраставший из его интриг, состоял из колючек, крапивы и чертополоха, которые неприятно жалили самого земледельца, не принося ему никакого богатства.
Капитана Уолшоу очень хорошо знали в окрестностях Уолинга и обычно избегали. К слову, капитаном его называли из вежливости, поскольку он не получил этого звания, согласно армейским спискам. Уолшоу уволился со службы в 1766 году в возрасте двадцати пяти лет. Непосредственно перед этим его долги стали настолько обременительными, что он сумел выпутаться из этой ситуации, лишь сбежав с богатой наследницей и женившись на ней.
И хотя эта девушка оказалась не такой богатой, как капитан себе представлял, Уолшоу извлек из брака максимальную выгоду. На деньги жены он мог наслаждаться привычной жизнью, ввязываясь в бесконечные передряги и скандалы, а также влезая в большие долги и другие финансовые проблемы.
В то время, когда капитан решил женится, он жил в Ирландии, в Клонмелле, где находился женский монастырь. Там в качестве пансионерки и проживала мисс О'Нил, или, как ее называли в этих местах, Пег О'Нил – наследница, о которой я говорил.
Ее положение – единственный элемент романтики в этом деле, поскольку молодая леди была совсем некрасивой, хотя и добродушной на вид, немного полноватой и довольно низкорослой. Про таких говорят: «нос картошкой». Но впечатлительной девушке, знавшей только монастырскую жизнь, красивый молодой английский лейтенант казался слишком великолепным, так что она согласилась сбежать с ним.
В Англии традиционно считается, что ирландцы всегда охотятся за приданым, а в Ирландии то же самое думают об англичанах. Дело в том, что в старые времена именно бродяги каждой страны по большей части посещали соседей. И любой привлекательный проходимец, находясь дома или за границей, максимально использовал свое главное достояние – красивое лицо – для собственной выгоды.
Как бы то ни было, Джеймс Уолшоу увез прекрасную леди из святилища. По какой-то, думаю, достаточно веской причине они поселились в Уолинге, в графстве Ланкашир.
Там бравый «капитан» начал развлекаться в своей обычной манере, иногда выезжая по делам в Лондон. Мало кто из жен плакал чаще, чем эта бедная коренастая наследница с носом-картошкой, которая перелезла через стену монастырского сада и прыгнула в объятия красивого капитана из-за любви.