Услышав его сигнал, фигура направилась прямо к нему. Она взобралась на низкую стену и заглянула с нее на кладбище.
– Кто мне отвечает? – с вызовом спросил незнакомец.
– Я, – отозвался Том.
– Кто ты? – повторил человек на стене.
– Том Чафф. Для кого выкопана эта могила? – осведомился Том свирепым голосом, чтобы скрыть паническую дрожь.
– Вот что я тебе скажу, негодяй! – ответил незнакомец, спускаясь со стены. – Я искал тебя повсюду и долго ждал – и вот ты наконец нашелся.
Не зная, что и думать о человеке, который надвигался на него, Том Чафф отшатнулся, споткнулся и полетел спиной в свежую могилу. Он ухватился за ее края, но это не замедлило его падения.
Час спустя, на рассвете, сюда явилась похоронная процессия. На дне могилы лежал труп Тома Чаффа. Негодяй рухнул в яму вниз головой, сломав шею. Смерть наступила мгновенно. Его видение стало реальностью.
Что же касается незнакомца – это шурин Тома пересек болото и приблизился к кладбищу Шеклтона именно в том месте, откуда, как казалось Тому в его странном видении, пришел образ его отца. К счастью для Джека Эвертона, пономарь и служка церкви Шеклтона, которых он не заметил, шли к могиле Нелл Чафф как раз в тот момент, когда браконьер Том споткнулся и упал. Иначе на разгневанного брата покойницы неизбежно пало бы подозрение в прямом нападении. Как бы то ни было, этот несчастный случай не имел никаких юридических последствий.
Добрый викарий сдержал слово, и старые жители Шеклтона до сих пор показывают любопытствующим могилу Тома Чаффа, расположенную почти в центре церковного кладбища подальше от буков. Это добросовестное выполнение просьбы напуганного человека о месте захоронения выглядело насмешкой провидения. Составив странную комбинацию событий, судьба обошла все предосторожности негодяя и сама определила место его смерти.
Той истории уже много лет, и, думаю, ее до сих пор рассказывают у очага многих сельских домов. И хотя она оперирует тем, что можно назвать суеверием, для наивной и простой публики она звучит как захватывающее и, надеюсь, не совсем бесплодное поучение.
Истории Лох-Гир[29]
С мисс Энн Бейли из Лох-Гир в графстве Лимерик автор этого произведения познакомился, будучи мальчиком двенадцати или тринадцати лет. Энн и ее сестра оставались последними представителями своего рода и владелицами прекрасного старинного имения в графстве. Обеим так называемым «старым девам» в то время стукнуло за шестьдесят. Но никогда еще я не встречал пожилых дам почтенного возраста, которые были бы такими гостеприимными, живыми и добрыми, особенно по отношению к юным гостям. Удивительно приятные и умные, они, как и все пожилые жительницы графства того времени, слыли великими знатоками генеалогии и могли рассказать о происхождении, разных поколениях и родстве каждой известной семьи Лимерика.
Сам мистер Крофтон Крокер[30] посетил этих дам в их доме в Лох-Гир. Думаю, их имена упоминаются во втором томе его сказочных легенд – там, где рассказывается, вероятно, со слов мисс Энн Бейли, о некоторых колоритных традициях этих прекрасных озер. Сейчас о них уже нечего рассказывать: самое меньшее и наиболее красивое озеро с тех пор осушили, обнаружив на его дне загадочные руины и кое-какие давно потерянные и очень интересные реликвии.
В гостиной сестер стояла любопытная реликвия другого рода: тоже достаточно старая, хотя и относящаяся к гораздо более позднему периоду. Это древняя чаша, которую преподносили всадникам на прощание гостеприимные обитатели дома Лох-Гир. Крофтон Крокер сохранил эскиз этой любопытной стеклянной вещи, а сам я часто держал ее в руках. У нее была короткая ножка, а сама чаша с закругленным дном имела цилиндрическую форму. Способная вместить целую бутылку кларета, она была почти такой же узкой, как старомодный бокал для эля, а ее высота приводила меня в крайнее удивление. Всаднику, который пил из нее, приходилось сильно вытягивать руку, чтобы сделать глоток. Это, наверно, довольно тяжелое испытание для подвыпившего человека, сидящего в седле. Удивительно и то, что эта чудесная, но громоздкая вещь из стекла дожила до наших дней без единой трещины.
В той же гостиной стоял еще один сосуд, заслуживающий внимания. Гигантского размера, он имел коническую форму, как один из тех старомодных стаканов для желе, которые раньше можно было увидеть на полках кондитерских. Ободок его украшали выгравированные слова: «Светлой памяти нашего защитника». В торжественных случаях кубок наполняли до краев, после чего, подобно круговой чаше, пускали по кругу гостей-вигов[31] – они всем были обязаны герою, память о котором хранила эта надпись…
Теперь кубок стал всего лишь призрачным напоминанием о торжественных празднествах прошлых поколений, которые жили, так сказать, под звуки боя и пушечных выстрелов волнующих времен. Когда я увидел кубок, он давно отошел от политики и пирушек и мирно стоял на маленьком столике в гостиной, где дамские ручки наполняли его чистой водой и ежедневно украшали цветами из сада.
Мисс Энн Бейли чаще, чем ее сестра, говорила о легендарном и сверхъестественном. Она рассказывала свои истории с искренним сочувствием к их героям, с той красочностью и таинственным видом, которые производят самое сильное впечатление. А еще никогда не уставала отвечать на вопросы о старом замке и развлекать юную аудиторию захватывающими эпизодами приключений прошлых дней. В моей памяти очень отчетливо сохранился образ этой женщины, моего давнего друга. Обладательница стройной высокой фигуры, Энн Бейли имела общее сходство с портретом в полный рост восхитительной графини Д'Ольнуа[32], которой мы все обязаны нашими первыми и самыми яркими образами волшебной страны. Особенно когда что-то в ее серьезном приятном лице, простом, но утонченном и женственном, с доброй тайной в лукавом взгляде и поднятом пальце указывало на приближение кульминации удивительной истории.
Лох-Гир являлся своего рода средоточием деятельности мюнстерских фей. Когда «маленький народец» похищал ребенка, предполагалось, что именно в Лох-Гир свершается его магическое преображение из человеческого существа в волшебное. А под его водами лежал огромный заколдованный старый замок Десмондов вместе с самим великим графом, его прекрасной молодой графиней и всей свитой, которая окружала его в годы великолепия и в момент катастрофы.
С поместьем Лох-Гир связаны и исторические события. Огромная квадратная башня на одной стороне конюшенного двора рядом со старым домом была цитаделью последнего мятежного графа Десмонда[33]. Ее высота, пусть и лишенная уже зубчатых стен и одноэтажная, поражала мое юное воображение. О ней существует особое упоминание в восхитительном старом фолианте «Гиберния Паката»[34]. Там рассказывается об ирландском гарнизоне на зубчатых стенах, бросившем вызов армии лорда-наместника, а затем прошедшем маршем по вершинам холмов. Под прикрытием цитадели некогда гордых и неспокойных Десмондов построен дом. Теперь он стар, но уютен, со множеством маленьких комнат с низкими потолками – такие дома я видел в Шропшире и соседних английских графствах.
Холмы, окружающие озера, представлялись мне в дни моей юности покрытыми короткой мягкой зеленью такого глубокого малахитового оттенка, какого я никогда наяву более не встречал.
На одном из озер есть небольшой остров, скалистый и лесистый. По мнению крестьян, он представляет собой вершину самой высокой башни замка, что опустилась на дно под действием заклинания. Я слышал, как образованные люди говорили, что если в ясную погоду подплыть к островку на лодке на определенное расстояние, кажется, будто он возвышается на несколько футов над водой. Тогда его скалы принимают вид каменной кладки и весь контур напоминает зубчатые стены замка, поднимающегося над поверхностью озера.
Одна из историй мисс Энн Бейли повествовала как раз об этом затонувшем замке.
Граф-волшебник
Хорошо известно, что граф Десмонд, хотя история утверждает иначе, живет по сей день, зачарованный, в своем замке со всеми домочадцами на дне озера.
Когда Десмонд жил на земле, во всем мире не было столь искусного волшебника, как он. Его прекраснейший замок стоял на острове посреди озера. И туда граф привез свою молодую и красивую невесту, которую любил, причем даже слишком. Ибо она воспользовалась его чувствами, заставив графа рискнуть всем ради удовлетворения овладевшего ею каприза.
Счастье молодоженов недолго длилось в этом прекрасном замке. Однажды графиня явилась в комнату, где ее муж изучал свое запретное искусство, и стала умолять его показать ей некоторые из чудес опасной науки. Граф долго сопротивлялся, но ее мольбы, слезы и уговоры наконец сломили его волю, и он согласился.
Прежде чем приступить к тем удивительным превращениям, которыми граф собирался поразить молодую жену, он объяснил ужасные условия и опасности эксперимента.
В огромной башне, стены которой далеко внизу омывались темной водой озера, ждавшей, чтобы поглотить их, графине предстояло стать свидетельницей целой череды ужасных явлений. Начав свои опыты, граф уже не смог бы ни остановить их, ни смягчить. И если на протяжении всей их ужасной последовательности жена произнесет хоть слово или даже восклицание, замок и все, что в нем находится, в одно мгновение погрузится на дно озера. И останется там под властью могущественного заклинания на долгие века.
Но безрассудное любопытство леди взяло верх. Поэтому дубовая дверь кабинета была закрыта и заперта на засов, и начались роковые эксперименты.
Волшебник начал бормотать заклинание, стоя перед женой, и на нем густо выросли перья. Лицо его сморщилось и искривилось, трупный запах наполнил комнату, и вместо графа, взмахивая тяжелыми крыльями, в воздух поднялся гигантский гриф. Он стал кружить по комнате, словно собираясь наброситься на графиню.