— За сколько дней вперед?
— Когда как.
— Принесите мне визитку ресторана, мне кажется, скоро нам понадобится ваш каминный зал, — сказала Рита, стараясь не смотреть на Марка. Когда официантка отошла, Марк вопросительно взглянул на жену:
— Ты собираешься закатить банкет по поводу моего неудачного расследования?
— Не шути так, Марк. Ты же знаешь, я изо всех сил помогаю тебе. Но дело запутанное. Такое ощущение, что все лгут. Разве мог кто-то предположить, что Дина Плетнева всю ночь будет колесить на машине подруги — той самой, которой задавили Сажина?
— Ты не ответила мне относительно каминного зала. У тебя есть идея?
— У меня много идей. Как всегда, — скромно ответила Рита. — Но самое большое потрясение я испытала, конечно, сегодня, когда эта знойная итальянка меня узнала. Мне стало так стыдно за свой спектакль! Я готова была провалиться сквозь землю. Но какая женщина! В сущности, она вполне способна на убийство, но я ей почему-то поверила.
Официантка принесла визитку. Марк достал фотографию Сажина, показал ей.
— Скажите, девушка, вам знаком этот молодой человек?
— Да, конечно! Это Сажин. Он часто бывает здесь, — на лице девушки промелькнула усмешка.
— Что вы можете о нем сказать? — Марк показал удостоверение. — Присядьте, нам надо поговорить.
— Вообще-то нам не положено сидеть за столиками.
— Так что вы можете рассказать о Сажине?
— Он что-нибудь натворил?
— Не бойтесь, говорите, он все равно ничего не узнает о ваших словах. Убили Сажина, — выдала Рита, наблюдая за ее реакцией.
— Боже мой! Я знала, чувствовала: что-нибудь обязательно произойдет! — девушка покачала головой. — Понимаете, он бывал здесь, как я уже говорила, часто, в основном со Стеллой. Думаю, вы ее знаете. Ее весь город знает! Роскошная женщина! Итальянка! Породистая. Денег не считает. Думаю, деньги, которые Сажин любил всем демонстрировать, расплачиваясь с официантками, давала ему Стелла или женщины, с которыми он бывал здесь прежде.
— Как это — он демонстрировал деньги? — спросил Марк.
— Откроет портмоне, а оно само по себе — произведение искусства… Откроет, а там пачка денег! И рублей, и евро. Не скажу, что Сажин давал щедрые чаевые, вместо него это обычно делала Стелла. Они почти всегда сидели вон там, возле окна. Это было их любимое место.
— Они ругались?
— Бывало. Оба — нервные, неуравновешенные, все на них оборачиваются, а они ведут себя так, словно вдвоем у себя дома в кухне собачатся. И вывести из ресторана их нельзя, они — постоянные клиенты, всегда все самое дорогое заказывали.
— А из-за чего они ругались, не слышали?
— Очень похоже было на сцены ревности.
— Кто кого ревновал?
— Конечно, Стела — Сажина. Я так понимаю: она часто за границу ездила. И тогда Сажин появлялся здесь с другими бабами… извините, женщинами.
— А откуда такая осведомленность? Откуда вам известно, что ее зовут Стелла и что она за границу ездит?
— Да все официанты эту историю знают! Мы многих своих клиентов и по именам, и по фамилиям, или по кличкам знаем. Некоторые из них визитки свои раздают. Да мало ли! Официант — всегда рядом, а и у него есть уши.
— Хорошо. Итак, Стелла. Кого вы еще знаете из его дам?
— Женщину одну. Похожа на торгашку, с высокой прической, белая такая, крашеная. Она ему в матери годилась. Он ее Зиной называл.
— Понятно, — кивнула головой Рита.
— А в последнее время с кем вы его здесь видели?
— Вспомнила! Еще одна была, мы прямо все упали от смеха. Ну, такая уродина! И тоже немолодая. Лицо — как блин, глазки маленькие, но как елка новогодняя сверкает — вся в брильянтах. У нее риелторская фирма. Мне кто-то сказал, что она вроде бы туда Сажина определила. Но я не могу представить себе этого красиво одетого и избалованного вниманием женщин парня сидящим за столом и обзванивающим клиентов: «Две двушки в панельном доме, девятый этаж…» А еще говорят, что среди мужчин нет проституток! Вот пожалуйста — Сажин! Самая настоящая проститутка.
— Как он обращался к этой женщине?
— Мария Григорьевна.
— А у вас хорошая память!
— Это просто любопытство. Я все не могла понять — как можно так менять женщин, причем в возрасте? Я понимаю еще — молодые женщины… и богатые.
— Больше никого не запомнили?
— Я к этому и веду! Недавно он приходил сюда с женщиной, сильно отличавшейся от его прежних «мамочек». Очень красивая, молодая, блондинка «а-ля Мерилин Монро», с родинкой над верхней губой. Сначала они спокойно ужинали, а потом он заговорил с ней грубо, начал оскорблять ее. Ей пришлось уйти. Она не из тех, кто терпит, когда их оскорбляют. А он вел себя как настоящая свинья.
Марк достал фотографию и протянул официантке:
— Скажите, это она?
— Ну да! Это она — Мерилин Монро! — воскликнула девушка, ткнув пальцем в фотографию Светланы Рысиной.
Марк с Ритой переглянулись.
— Горячее подавать? — деловито спросила девушка
15
— Самсонова Мария Григорьевна?
В кабинете Марка было свежо — от раскрыл окно, и кабинет наполнился влажным после дождя воздухом. Сидевшая напротив Марка женщина (официантка довольно точно описала ее: «Лицо — как блин, глазки маленькие, но как елка новогодняя сверкает — вся в брильянтах…») достала сигарету и закурила. Выглядела хозяйка риелторской фирмы довольно представительно: черный костюм, черные туфли, черные перчатки. Словно свою некрасивость она пыталась замаскировать красивыми вещами и драгоценностями.
— Да, это я. Только не понимаю, чем это моя скромная персона могла заинтересовать прокуратуру? — Она смотрела на Марка встревоженно и была явно напряжена. — У меня все документы в порядке. Никаких конфликтов с клиентами никогда не было.
— Фамилия «Сажин» вам о чем-нибудь говорит?
— Саша? Конечно. Он работал у меня, но потом уволился.
— По какой причине вы его уволили?
— Он сам ушел. Сказал, что эта работа не для него.
— Скажите, Мария Григорьевна, в каких отношениях вы были с господином Сажиным?
— А зачем это вам? Он проработал у нас всего несколько дней. Сущий пустяк. Нет… он не мог пожаловаться на меня!
— А было за что?
— Я не заплатила ему. Но и он тоже ничего за эти дни не сделал.
— Вы что-нибудь знали о Сажине перед тем, как принять его на работу?
— Я понимаю, здесь вы задаете вопросы. И все же — что случилось?
— Сажина убили. А незадолго до смерти его видели вместе с вами в «Английском пабе».
— О господи! Это… Постойте! Как вы сказали — убили? Как это?! Кто?!
— Мы ищем преступника.
— Вы думаете, что это — я?! — Самсонова загасила сигарету и тотчас схватила вторую.
— Вы же не станете отрицать, что встречались с Сажиным не только как с вашим сотрудником?
И тут произошло неожиданное. Мария Григорьевна бросила недокуренную сигарету в пепельницу и руками, затянутыми в перчатки, закрыла лицо.
— Господи! Какой стыд! Какой ужас! Разве могла я когда-нибудь предположить, что буду говорить о своих чувствах к этому мальчику в кабинете следователя прокуратуры?!
Она отняла руки от лица и замотала головой.
— Понимаете, я хотела вернуть его к нормальной жизни! Я прекрасно знала, чем он занимается: меняет своих благодетельниц, а те, кого он бросил, либо пытаются вернуть его, либо… Словом, мне стало известно, что одна моя приятельница, у которой мы, собственно, и познакомились с Сашей, обращалась к женщине… гм… к экстрасенсу. Хотела, чтобы Саша заболел.
— Другими словами, она хотела, чтобы на него навели порчу? Это так называется?
— Что-то в этом духе. У нее оставались какие-то его вещи. Думаю, у нее были и его волосы: она срезала прядь на память, а когда он ее бросил, решила пустить ее на черное дело.
— Сажин был адекватным? Вам не приходило в голову, что только человек с ненормальной психикой может вести подобный образ жизни? Это трудно назвать даже пороком.
— Он — как перекати-поле. Куда ветер дунет — туда он и катится; где потеплее и послаще место, там и зацепится. И многие одинокие женщины пользовались его одиночеством, бесхарактерностью, слабостью к деньгам.
— А разве не он вами… извините, ими пользовался?
— Сложно сказать. Но я, в отличие от моих знакомых, знавших Сашу, — из числа тех, у кого он жил какое-то время, — просто хотела помочь ему устроиться в жизни. Я предложила ему работу. Но потом пожалела. Поняла, что он совершенно не создан для труда. Ему смешно работать, представляете? Он так и сказал. Саша стал разгонять моих клиентов. Вел себя очень странно. Но самое ужасное заключается в том, что и я потом предложила ему то, чем его заманивали другие дамы, — поселиться у меня и жить на всем готовом. Мне хотелось, чтобы я, вернувшись с работы, видела его. Чтобы он принадлежал мне!
— Как вещь? Как игрушка?
— Нет! Как близкий и родной человек. Как мужчина. Как красивый молодой мужчина! Выйти за него замуж — вот чего я хотела тогда больше всего! Когда у женщины есть свое дело, деньги, квартира и вообще все, о чем можно только мечтать, кроме мужчины, ей кажется, что она может его купить. Заблуждение — я так и не смогла привязать к себе Сашу. Скажите, как его убили?
— Его задавили машиной.
— Так это был несчастный случай?! А вы говорите — убийство!
— Фамилии Рысина или Плетнева вам о чем-нибудь говорят?
— Нет.
— А вы не знаете, с кем встречался Саша после того, как вы с ним расстались?
— Расстались? Это слишком громко и красиво сказано. Он бросил меня, не успев подобрать, — с грустью произнесла Самсонова, закуривая очередную сигарету. — Думаю, он вернулся к Стелле. Это была его, как бы поточнее выразиться, перманентная любовь. Он, кажется, был весьма привязан к ней, хотя они никогда не жили вместе. Она замужем, в отличие от своих соперниц.
— Мария Григорьевна, а что вы все находили в нем? Чем он вас так привлекал?
— Думаю, тем, что он был ласковым, знал, что сказать женщине, обещал жениться, с готовностью переезжал к очередной даме, был с ней предупредителен, нежен. Не знаю… Он был мечтой. Так как же его убили?