— Валентина, меня зовут Маргарита, можно просто Рита. Фамилия — Орлова.
— Да-да, я помню, мне Сережа говорил о вас. Вы — известная художница, и я рада познакомиться с вами. Ой, подождите, у меня же кофе на плите! Совсем ничего не соображаю.
Она убежала в кухню и вернулась уже с подносом.
— Вот кофе, сахар, сливки, печенье. Может, вы голодны? Не успели позавтракать?
— Нет, спасибо. Сядьте и выслушайте меня. То, что я расскажу, удивит вас.
Валентина напряглась, судорожно пригладила волосы.
— Я не понимаю…
— Вы только что сказали, что вашу дочь задержали. Эта история… Труп мужчины в камышах, так? Кажется, его фамилия Сажин?
— Ну да… И что? — Она еще больше побледнела. Рите даже показалось, что Валентина на грани обморока.
— Вам плохо? — спросила Маргарита.
— Что вы знаете об этом деле?
— Немного. Просто мой муж, Марк Александрович Садовников, как раз и ведет это дело. Я не могла промолчать об этом.
Валентина со стоном выдохнула, словно у нее с плеч гора свалилась. Она чего-то боялась. Боялась, что художница знает Сажина? Или что-то о ее дочери? Да какая разница — ее сейчас волновало все, связанное с этой историей. Она была как комок нервов.
— Вот оно что… на самом деле удивили. — И вдруг она как-то странно посмотрела на Риту, словно увидела ее в первый раз. Ну, это понятно. Ведь сначала Валентина воспринимала ее просто как художницу, нейтральное лицо, а теперь она видела перед собой жену следователя прокуратуры, ведущего дело ее дочери. Или, быть может, она пытается понять, не связан ли визит этой женщины в розовом платье и в шляпе с событиями, произошедшими в этой квартире ночью? А что, если Марк… Нет! Во-первых, Валентина хоть и красива, но находится не в том психологическом состоянии, когда можно думать о мужчине. Или же она авансом расплатилась со следователем за то, чтобы тот отпустил ее дочку?!
Рита от таких мыслей чуть не захлебнулась кофе. Неужели она ошибалась в Марке?! Или Мира что-то знает о нем? Как он жил все это время в городе, пока Рита с дочерью была в Пристанном? Ведь она ясно сказала: «Разве можно надолго оставлять без присмотра такого мужчину, как твой Марк? Мало того, что ему требуются уход и женская ласка — вокруг него вьется огромное количество женщин…»
Но она не унизится до выяснения правды! Она должна вести себя так, словно ей и в голову не может прийти подобная чушь.
— Вчера Марк Александрович пришел домой поздно, — начала она как ни в чем не бывало, — я уже засыпала.
Она следила за Валентиной. Та по-прежнему была напряжена. Возможно, чувствовала за собой вину. Но за что? Что задержала следователя у себя так долго? Или за то, что они с Марком?..
— Да, он был у меня. Я умоляла его помочь Светлане, чтобы он попросил прокурора изменить ей меру пресечения. Она же в камере! Он рассказал, в каком она ужасном состоянии. И физическом, и психологическом.
Рита поняла, что Валентина никогда в жизни не выдаст себя, даже если что-то и было. Она умна, настолько умна и сильна, что умеет держать себя в форме. И эта внешняя неприбранность — лишь желание показаться слабой.
— Он и мне рассказывал. Говорил, что ваша дочь — очень красивая девочка, но сейчас у нее что-то с лицом.
— Что?!
— Синяки… она же сидит в камере. Вероятно, что-то не поделила с соседками.
Рите стало стыдно за то, что она намеренно причиняла боль матери. Стыдно, но поделать с собой она уже ничего не могла.
— Синяки? Ее били?!
— Не знаю. Но Марк постарается, чтобы ее выпустили под подписку о невыезде. Я понимаю, вам сейчас тяжело, но все равно я в курсе расследования и могу заявить: доказать вину вашей дочери будет сложно. У нее есть адвокат?
— Есть, но, по-моему, это не адвокат, а так, одно название. Надо найти другого. Ваш муж сказал, что какая-то дура-официантка из ресторана опознала Светлану, якобы ее видели вместе с Сажиным. Но этого не может быть! И почему верят какой-то официантке, а не Свете?! Я попрошу Сережу, он найдет. Думаю, это надо было сделать раньше. Но я-то думала, что произошло недоразумение.
— Факты, Валентина! Кровь на вашей машине!
— Не на моей! На машине Светланы.
— Да, я именно ее и имею в виду. Откуда ей там было взяться? И какой смысл официантке лгать?
— Вы тоже считаете, что моя дочь убила Сажина?!
На столе стояла большая хрустальная конфетница, наполненная разной мелочью. Ключи, зажигалки, конфеты, обломки подсохшего шоколада, старые сим-карты, свернутый в трубочку аптечный рецепт, канцелярские скрепки, деньги, визитка мастера из салона красоты, обломок свечи, огрызок коричневого карандаша, серьга с крупным авантюрином.
— Вы не курите? — спросила Рысина Риту.
— Нет.
— А я закурю. — Валентина принесла пачку дамских тонких сигарет, закурила. — Знаю, что это вредно для кожи, но все равно курю. Вся на нервах!
— Вы спросили, думаю ли я, что ваша дочь убила Сажина. Нет! Я указала на эти факты для того, чтобы вы поняли: хороший адвокат вам все же не помешает, тем более что у вас такой покровитель. Я имею в виду Сергея Витальевича.
— Это правда. — Валентина прищурилась и выпустила клуб дыма. — Да он и сам говорил мне. Он тоже очень переживает. Но вы, наверное, знаете, что машиной Светы воспользовалась Дина, ее подруга. И это при том, что ее родители уверяли — она в ту ночь находилась дома! Конечно, каждый родитель будет покрывать своего ребенка. Рита, вы поможете мне? Умоляю вас, попросите вашего мужа, чтобы он сделал что-нибудь для Светланы!
— Он обещал?
— Он обещал попытаться. А так… Как он может обещать то, что от него не зависит? Он же следователь. Есть люди и повыше его.
— Вы правы. Спасибо за кофе. Как я понимаю, вам сейчас не до портрета. Давайте надеяться на лучшее.
Валентина молча кивнула.
— Знаете, что-то и я тоже разволновалась, — сказала Рита, вставая и надевая шляпу. — У вас не найдется таблетки от головной боли?
— Конечно! У меня в связи с этими ужасами появился миллион разных таблеток: и от головной боли, и от бессонницы. Подождите, я принесу.
Она вышла из комнаты. Рита быстро достала из конфетницы то, что заинтересовало ее больше всего, и отправилась в ванную комнату — помыть руки… Вышла она оттуда тоже с трофеем и положила его в сумочку. А вдруг пригодится?
Поблагодарила за таблетку, сделала вид, что выпила ее. Быстро распрощалась и вышла из квартиры. Выплюнула таблетку и вызвала лифт.
Марк вернулся домой в два часа ночи. О чем они говорили? Надо бы спросить у него, какого цвета постельное белье в спальне у этой шлюхи? Какова на вкус кожа Валентины Рысиной?
В машине Рита разрыдалась.
20
«Вот идиот! Телефон, что ли, отключить?.. Снова маньяк!»
Дина вспомнила этот разговор на пляже и задумалась. Светлана, ее близкая подруга, так ничего и не рассказала ей о человеке, которого они называли маньяком. «Не думаю, что из-за какого-то придурка тебе надо отключать телефон. Твоя мать с ума сойдет, если не сможет дозвониться до тебя» — так Дина посоветовала Светлане. Маньяк… Интересно, может ли этот человек оказаться причастным к тому, что с ними произошло? А что, если «маньяк» решил наказать Светлану за ее пренебрежительное к нему отношение и подставил ее?
«Вот черт! Только вспомнишь о маньяках, как они тут как тут». — «Ты серьезно? Может, в милицию обратиться?» — «Ничего, сама как-нибудь справлюсь. Все мужики — идиоты!»
Это был мужчина. Но кто он? И рассказала ли о нем Светлана следователю? Или забыла? А что, если в нем — их спасение? Почему она назвала его идиотом? Почему не рассказала о нем Дине? Что ей стоило озвучить его имя?
Дина думала об этом все утро, а потом попросила охранника сообщить следователю, что она хочет встретиться либо с ним, либо с адвокатом: ей есть что рассказать им.
Следователя на месте не было. Но ему сообщили о том, что она хочет сообщить ему нечто очень важное. Следователь, вероятно, не такой уж и плохой мужик, раз позвонил адвокату: уже после обеда Дину пригласили на беседу с Грушиным.
— Вы, моя дорогая, что-то вспомнили? — спросил с дежурной улыбкой лоснящийся от сытой и спокойной жизни адвокат, и Дина внезапно ощутила к нему острую неприязнь. А за что он, собственно, получает деньги? Что он сделал конкретно для нее, для Дины Плетневой? Чем помог? Разыскал нужных свидетелей, которые могли бы подтвердить, что они с Вадимом не выходили из дачного домика? Или, может, кто-то видел, как машину угоняли? И назвали час — как раз тот, когда было совершено убийство Сажина? Нет, нет и еще раз нет! Он не сделал ровно ничего! Разве что прикатил в прокуратуру побеседовать со своей неблагополучной клиенткой.
— Во-первых, я вам не дорогая, — бросила Дина, — это скорее вы для нас очень дорогой! Скажите, что вы сделали, какую работу провели, чтобы меня выпустили отсюда?
— Не так быстро, не так скоро, — улыбнулся Грушин, и на его полных щеках появились мерзкие ямочки. — Я понимаю: вам сейчас тяжело. Но практически все мои клиенты ведут себя так же, как и вы. Камера — это не сахар! Вы нервничаете, кажется, весь мир ополчился против вас, а адвокат — бездельник, ничего не делает, а лишь получает деньги. Знакомые слова, родная ситуация. Но я, знаете ли, уже привык к подобному поведению. Поверьте, наступит день, и вам станет стыдно передо мной.
— Хотелось бы, чтобы он наступил как можно быстрее, — мрачно отозвалась Дина.
— Вы имеете что-то сказать? Марк Александрович позвонил мне…
— Да. Я кое-что вспомнила. В тот день, когда все это произошло… Да и раньше тоже… Светлане звонил какой-то тип. Имени она его не называла. Говорила, что он идиот и надоел ей своими звонками.
— И в то утро он тоже звонил? — заинтересованным тоном спросил Грушин и даже подался вперед, словно для того, чтобы лучше расслышать каждое произнесенное ею слово. Мол, он готов работать как вол, отрабатывая полученные деньги. Дине даже показалось это нелепым.
— Говорю же: и в то утро, и раньше.