— И как реагировала ваша подруга на эти звонки?
— Чувствовалось, что они ее раздражали.
— Они не пугали ее?
— Нет. Я предложила ей обратиться в милицию, но она сказала, что сама справится, а потом добавила, что все мужики идиоты.
— Вот как?
— Что вы все гримасничаете?! Разыгрываете из себя… — Она не сумела даже подобрать нужного слова и почувствовала, что ей хочется садануть этого адвоката по его гладкой, как столешница карточного столика, лысине. — Скажу отцу, чтобы нашел другого адвоката!
— Мы, адвокаты, все такие: спокойные, ухоженные, сытые и полненькие, — произнес он, улыбаясь, извиняющимся тоном. — Ну или, во всяком случае, почти все. Когда-нибудь вы вернетесь домой, и мама вас покормит. Дина Павловна, прошу вас, постарайтесь держать себя в руках! Вы выглядите еще очень даже ничего, в отличие от вашей подруги. В ее камере такие соседки! Они дерутся. Светлана выглядит ужасно. У нее подбит глаз, волосы в кошмарном состоянии. Ее просто трудно узнать! А у вас все нормально. Итак. Она сказала, что сама справится и что все мужики идиоты. Ну что ж, это уже кое-что… Если она этого человека не боялась, значит, во-первых, знала его, а во-вторых, не чувствовала опасности. А вы сами, Дина, не можете предположить, кто бы это мог быть? Ведь вы знали кого-то из ее окружения?
— Чтобы она к кому-то так относилась — таких не знаю. Может, к Денису? Она почему-то презирала его, считала, что у него уровень развития, как у животного. Но я видела Дениса, может, он чем-то и не устраивал Свету, но у него был характер, он никогда не стал бы ей навязываться. Характер-то у него скверный, да его и так было насквозь видно. Нет, это не он.
— Вы должны вспомнить ее реакцию на звонки… Может, ее это забавляло?
— Не думаю. Но к звонкам она относилась в целом спокойно. Говорю же — раздражали они ее, но все равно не до такой степени. И уж точно это не был маньяк! Я долго прикидывала: кто бы это мог быть? Хотя бы тип этого человека! И знаете, что я подумала? Что так краснеть, как иногда краснела Светлана, когда раздавались эти звонки, может лишь девушка, которой эти звонки словно бы даже льстят. Да!
— Она не включала телефон, не говорила с этим? Пока условно назовем его «маньяком».
— Иногда включала, слушала, а чаще, увидев номер и поняв, кто это, отключала телефон и раздраженно прятала его в карман или в сумку.
— Говорите, она краснела? Почему? Ей было приятно или она стыдилась?
— У нас друг от друга практически не было тайн. И я никак не могла понять, почему она скрывает от меня его имя? Но мне в голову пришла одна мысль. Скорее всего, я ошибаюсь. Вы произнесли одно слово: что она краснела от стыда! Она могла стыдиться только одного человека, значительно старше ее. Это бы унижало Свету в ее собственных глазах.
— Вы можете назвать его имя?
— Я не уверена. Вернее, это всего лишь мое предположение.
— Ну же!
— А что, если Свете звонил и домогался жених ее матери — Ларионов?
— Интересное наблюдение! Что вы знаете об этом человеке?
— Да его все в городе знают! Ужасно обаятельный и страшно богатый старик.
— Разумеется, мне знакомо это имя. И что же?
— А то, что Светлана его терпеть не могла, она считала, что он хочет купить ее мать.
— Но ее мать, насколько мне известно, женщина с характером, она никогда не согласилась бы выйти замуж за человека, связь с которым считала бы для себя унизительной. Думаю, Светлана несколько сгустила краски.
— Я тоже так считаю. Ведь любая другая дочь на ее месте порадовалась бы тому, что ее мать, одинокая женщина с запросами, нашла наконец то, что искала. И возраст в данном случае не помеха. Такие браки даже уважаются. Вот и получается, что Света не любила Ларионова по каким-то своим, только ей ведомым причинам. И причина эта могла заключаться в его приставаниях к ней, в ухаживаниях. Если бы это был некий посторонний старик, который названивал бы ей и досаждал своими звонками, думаю, она призналась бы мне, а так… Это же Ларионов — жених ее матери. Вот она и стыдилась этого.
— Вы знаете, в этом что-то есть.
— Работайте. — Дина бросила на адвоката холодный взгляд. — Идею я вам подбросила. А вдруг он замешан в этой истории? Может, Светлана мешала ему, вот он ее и подставил? Причем он, при его-то деньгах, мог сделать это чужими руками. У него знаете какие связи!
21
Мира, расстроенная разговором с Ритой, чувствуя свою вину перед подругой за болезненный намек на измену Марка, сразу поняла, что Рита не выдержит и захочет встретиться с Валентиной. Чтобы для Ларионова, который не так давно получил отказ от Риты через Миру и, возможно, уже отказался от своей затеи — заказать портрет невесты, — не было неожиданностью появление Риты в доме его невесты, Мира решила с ним встретиться и сказать, что Рита передумала и готова писать портрет Рысиной.
Ларионов, высокий худой блондин (вытянутое лицо с глубокими мимическими морщинами, крупный нос и толстые губы) лет шестидесяти, сам открыл дверь и впустил Миру.
— Рад вас видеть. Мира, вы чудесно выглядите!
Мира обратила внимание: Ларионов одет в строгий костюм, шею обвивает цветное кашне — то ли только что вернулся с работы, то ли куда-то собрался.
— Я не вовремя? Сегодня суббота, я подумала, что вы еще дома. До обеда далеко, завтрак — позади, — она не знала, как себя вести, чтобы не выдать волнения.
— Мирочка, проходите. Никуда особенно я не собирался. Разве что заглянуть к Валечке. И хотя она не хочет видеть меня, говорит, что ей надо побыть одной, я же понимаю, как ей сейчас тяжело. Постойте, а вы знаете, что у нас случилось?
— Нет, — солгала Мира. — А что?
— Да дочку ее, Светлану, арестовали! Вернее, не арестовали, а задержали по подозрению — страшно сказать — в убийстве!
— Да вы что!
— Да. Мира, проходите. Я сварю кофе.
— Нет-нет, не надо.
— Тогда сок — хотите? Или лимонад. Меня Валя научила готовить натуральный лимонад: в графин нарезаете большими кусками лимоны, отжимаете их, засыпаете сахаром, заливаете водой — и в холодильник. Замечательная вещь, скажу я вам! Так я вам налью?
— Хорошо, только немного.
Он вернулся с графином, налил Мире стакан лимонада.
— Ужасная история, мы все потрясены. И все это накануне нашей свадьбы! Хорошо, что мы не успели еще назначить точную дату, не заказали ресторан, не пригласили гостей. А ведь хотели. Но не успели. Мира, что с вами? Вы здоровы?
— Сергей Витальевич…
— Да можно просто Сергей. У вас ко мне дело? Что в моих силах — сделаю. Вы с Димой — мои друзья.
— Нет, ничего не нужно. Помните, вы просили меня спросить у Риты Орловой, не согласится ли она написать портрет Валентины?
— Ну, конечно, помню! Жаль, что она не работает на заказ. Я наводил о ней справки и выяснил, что Орлова, как истинный художник, во всем предпочитает свободу и пишет лишь то, что хочет. Не каждый художник может позволить себе подобный образ жизни. Такой ситуации можно лишь позавидовать.
— Вы правы. Однако так случилось, что мне удалось уговорить Риту написать портрет Валентины. Я рассказала, что Валя — женщина очень красивая, Рите будет интересно работать над портретом. И она согласилась. Поверила мне на слово. А так как Рита — натура увлекающаяся, она сразу же после нашего разговора спросила у меня адрес Валентины. Словом, думаю, она могла поехать к ней без звонка, чтобы посмотреть на нее и договориться о сеансах. А тут — такое дело, Валентине явно будет не до портрета. Вы бы позвонили ей, предупредили о возможном приходе Риты. Как неловко все получилось…
— Вздор! Как раз наоборот. Думаю, что общение с таким интересным человеком, как Рита, пойдет Валечке на пользу.
— Сомневаюсь. Вы все-таки позвоните.
Мира разволновалась так, что у нее закружилась голова. Сейчас Ларионов позвонит своей невесте, та возьмет трубку и скажет: была у нее какая-то ненормальная художница, которая надавала ей пощечин, или что-нибудь в этом духе.
Ларионов позвонил:
— Валюша? Здравствуй, моя дорогая! Как настроение? Ты все еще не хочешь меня видеть? — Он улыбнулся Мире и подмигнул ей. — Хорошо, я рад, значит, мы скоро встретимся. Ты ко мне? Отлично! Я хотел сказать, что к тебе может прийти одна женщина, Рита Орлова, художн… что? Уже была? И как? Надеюсь, она не обиделась и поняла, что тебе сейчас не до портрета? — Ларионов склонил голову набок, задрав подбородок, и замер, не спуская глаз с Миры, словно желая, чтобы она стала свидетельницей его верного предположения — встреча с художницей окажется Валентине полезней. — Так я и знал! Чудесно! Вы договорились о встрече? Нет? Тогда я ничего не понимаю… нет. Не знаю, кто ее муж. а в чем дело? Садовников? Господи, ну конечно! Как же я не сообразил! Вот это совпадение! Да это же замечательно! Значит, дело нашей девочки находится в надежных руках. Марк — опытный и справедливый следователь. Хорошо, согласен, это не телефонный разговор. Так когда ты ко мне приедешь? Договорились. Целую тебя, моя душенька!
Он выключил телефон.
— И как же я мог забыть, что Марк — следователь?! Вернее, это я знал, но что его жена — та самая художница, вылетело у меня из головы. У них и фамилии разные. Хотя главное — что Валя и Рита познакомились. Представляю, какой интересной была их беседа!
— Вы думаете, Валентина рассказала Рите о своей беде?
— Ну, раз они объяснились и выяснилось, кто есть кто, значит, Валентина ей все рассказала. Я даже представляю, как это все происходило: пришла ваша художница, вся такая… в творческом полете, не подозревающая, насколько она некстати, а тут — убитая горем мать. Думаю, что у Валентины не выдержали нервы и она поделилась с вашей подругой, как с первой встречной. Вот тут-то и выяснилось, что муж Риты занимается этим делом. Все идет отлично! — Ларионов потер руки. — Все просто замечательно! А вы, Мира, что-нибудь знаете об этом деле?
— Да, кое-что слышала. Но если вы хотите знать мое мнение — у меня его нет.