— Да. Дело в том, что ее друг, господин Ларионов, которого ты наверняка хорошо знаешь, попросил меня еще до того, как случилось все это… — Рита обвела рукой круг в воздухе, имея в виду кошмар, связанный с убийством Сажина, — написать портрет твоей мамы. В подарок. Понимаешь?
— Да, я что-то слышала об этом. Но не знала, что художница, отказавшаяся от заказа, — вы. Сергей Витальевич сказал, что мало кто из художников может позволить себе такую вольность, такую свободу.
— Он разозлился?
— Немного.
— Как ты к нему относишься, Света?
— Он нормальный. — Она дрожащей рукой отломила кусочек мягкой булки и отправила его в рот, зачерпнула ложкой суп. — У вас все такое вкусное!
— Ларионов вмешивался в твои дела?
— Нет. Да и вообще он дядька вроде бы неплохой, просто мне не нравилось, что он так ухлестывает за мамой. Словно не понимает, что она не годится ему в жены. Вернее, это он не годится ей в мужья. При всех его достоинствах он все равно остается старым. А там, где старость, не может быть счастья.
— Может, твоя мама любит его?
— Она любит его деньги.
— Не слишком ли цинично ты относишься к матери?
— Я только повторила ее слова.
— Другими словами, твоя мать не скрывала от тебя, что ее брак с Ларионовым — сделка?
— Не скрывала.
— А Ларионов… Как он относился к тебе?
— Вы так спрашиваете, словно его уже нет в живых, — Светлана так и застыла с ложкой в руке, не донеся ее до рта. — Может, с ним что-то случилось и вы поэтому привезли меня сюда? Или… это случайно не он? Сажина?..
— Думаю, он жив и здоров. И ничего такого у меня на него нет. Я хочу сказать, что, расспрашивая тебя о нем, я пытаюсь лучше понять тебя. Скажи, зачем ты скрыла от Марка Александровича, что была знакома с Сажиным?
— Испугалась.
— А что ты вообще о нем знала?
— Да ничего. Что он — бабник. У него ничего нет, кроме желания к кому-то прилепиться. Он — альфонс.
— Ну вот, а говоришь, что ничего о нем не знала. Кто тебе о нем рассказал?
— Даже и не помню.
— А мама твоя знала о его существовании? Она была с ним знакома?
— Еще чего! Я пожалела, что Дениса с ней познакомила, а тут…
— Как он узнал номер твоего телефона?
— Понятия не имею!
— Возможно, между вами все же существовала какая-то связь, вы расстались, после чего он приставал к тебе, желал встречи? Или же с самого начала ничего не было?
— Ничего не было и не могло быть!
— Но не сразу же ты узнала, что он альфонс и все такое прочее?
— Не сразу.
— Так кто все-таки из твоего окружения был с ним знаком?
— Сейчас не могу вспомнить. Дина тоже знала… Может, ей кто-то сказал? Не помню уже…
— В твоем доме, этажом выше, не живет ли женщина, с которой он встречался? Или друг, которого он навещал? Ты же сама сказала на допросе, что познакомилась с ним в лифте.
От Левы Локоткова Рита знала, что на верхних этажах рысинского дома не проживают особы женского пола, которые могли бы встречаться с Сажиным или с Денисом, — там одни пенсионерки.
— А вы всегда помогаете своему мужу распутывать дела? — Светлана взяла маленький бутерброд с икрой, съела его и, забывшись, облизала пальцы.
— Когда как.
— И у вас получается?
— Говорю же: когда как.
Разговора не вышло, как Рита и предполагала. Но, исходя из того, что Рита уже знала и о чем догадывалась, Светлана Рысина должна была вести себя именно так.
— Ладно. Извини, что я учинила тебе допрос. Я понимаю: ты устала. Я приготовила тебе постель. Выспись хорошенько, чтобы набраться сил, а там видно будет.
— Вы что-то придумали?
— Я же сказала — хочу устроить твоей маме сюрприз.
— Может, вы знаете, кто убил Сажина? — зевнула Светлана. — Какой чай! Мне кажется, я выпила целый литр.
— Пока еще нет, но я обязательно узнаю. Я-то надеялась, что ты мне поможешь.
— Я бы помогла, честное слово, но я боюсь вообще открывать рот и что-то говорить! Ведь каждое сказанное мною слово может быть истолковано против меня! Вот и с Сажиным… Конечно, я не могла никому сказать, что я его знаю. Да и какое это знакомство?! Как встретились, так и разбежались. Я послала его куда подальше! От него женскими духами пахло, да и телефон его не умолкал ни на минуту. Постоянно ему кто-то звонил, а он, в свою очередь, вежливо так посылал всех… баб. Но ко мне — приклеился! Сказал, что ему от меня ничего не нужно. просто время от времени он хочет встреч. Мол, я действую на него каким-то особым образом. Завожу его, понимаете? Да мало ли кого я завожу!
— Ваша подруга Дина на допросе сказала, что вас преследовал кто-то, звонил. Кто-то вроде маньяка. Это был Сажин?
— Ну да!
— Постойте. Но Дина сказала, что этот — условно назовем его «маньяком» — человек звонил вам, когда вы были на берегу? Так?
— Ну да.
— Но если это был Сажин, то как он мог звонить вам, если он к тому времени был уже мертв?!
— И правда… Я как-то об этом не подумала! У меня, похоже, голова перестала варить! Ну да! Можете у Дины спросить — он звонил мне! Но если он был мертв, то звонил не он, хотя высвечивался именно его номер. А где, кстати, его телефон?
— Пока не знаем. Но предполагаем, что он находится у убийцы. У того, кто сделал все, чтобы подставить тебя или Дину. Именно он звонил вам с телефона Сажина.
— Но зачем? Какой в этом смысл?!
— Знать бы! Скажите, Светлана, а Дина… Как она относилась к Сажину?
— Понятия не имею.
— Но она знала, что человек, которого мы именуем «маньяком», беспокоивший вас звонками, — это Сажин?
— Нет.
— Вы скрывали от нее, что это он? Почему?
— Да просто было стыдно, что за мной волочится какой-то геронтофил!
— Кто?
— Да все вы прекрасно поняли! Любитель старух.
— Судя по вашему поведению, Света, связь у вас с Сажиным была. И лишь когда вы узнали о нем больше, вот тогда вы пожалели о том, что были с ним, поэтому-то и не сказали подруге, что вам звонит Сажин.
— Да, это так. Только, прошу вас, никому об этом не говорите! Я ненавидела его! Вот видите! Я снова говорю то, что нельзя! — И она ладонью зажала рот рукой.
— Но ненавидеть — это одно, а убивать — другое. Не думаю, что за это, я имею в виду его назойливые телефонные звонки, убивают. Но я благодарна за то, что вы сказали правду. Это дорогого стоит! И последний вопрос, Света, перед тем, как вы отправитесь спать. Ваши отношения с Диной… Она хотела быть на вас похожей? Ведь вы настоящая красавица. Натуральная блондинка? Или волосы крашеные?
— Натуральная. А почему вы об этом спрашиваете?
— Дина никогда не хотела быть на вас похожей? У нее не было комплекса неполноценности из-за общения с вами?
— Думаю, об этом лучше всего спросить у нее. А где, кстати, она, ее выпустили?
— Да, она дома и, как я полагаю, уже спит. Все-таки камера предварительного заключения — не самое комфортное место для девушек.
Рита отвела Светлану в комнату и уложила в постель. Вернулась в кухню, вымыла посуду и позвонила Марку.
— Рита, я уже поднимаюсь по лестнице. Через пять секунд буду дома, — сказал он.
27
— Она спит, поэтому постарайся вести себя тихо, — предупредила его Рита, встречая Марка и принимая из его рук тяжелый портфель.
— Я не знаю, что ты придумала, но все это очень опасно!
Наконец-то он понял! Интересно, почему он не запретил ей этого раньше? И как он мог вообще пойти на должностное преступление, не имея ни малейшего представления, зачем это понадобилось Рите?
— Ужинать будешь?
— Буду, — сказал он, как-то неуверенно взглянув на нее. Так смотрят только виноватые в чем-то люди.
За столом Марк оживился:
— Сим-карта, которую ты раздобыла в квартире Рысиной, — просто находка! Хотя было бы неплохо выяснить, кто эти люди. Вернее, я уже выяснил. Кое-что. Лева просто молодец, сработал оперативно.
— Подожди, Марк. Хочешь, я тебе скажу, чьи телефоны ты обнаружил в сим-карте?
— А ты откуда знаешь?
— Я ничего не знаю, — раздраженно бросила она, — просто догадываюсь. Думаю, это номера телефонов молодых мужчин. Но точное их число определить не могу — это невозможно.
— Может, ты еще и знаешь, что их всех объединяет?
— Только имя. Женское имя. Но ты, я вижу, узнал кое-что интересное? — Она поставила перед ним тарелку с холодным мясом и положила рядом маринованный огурец.
— Это и весь ужин? — И снова этот взгляд. Рита многое бы отдала, если бы Марк наорал на нее, стукнул кулаком по столу и закричал, что он не намерен выполнять ее дурацкие просьбы и выпускать под ее честное слово преступников. Но он смотрел на мясо и молчал, думая о чем-то своем.
— Ты хочешь мне что-то сказать? — Она бросила на него насмешливый взгляд.
— Да, ты права, — он достал из кармана помятый листок и положил на стол. — Вот. Их трое. Все — молодые мужчины от двадцати пяти до тридцати двух лет. И все сейчас — инвалиды.
— Вот как? Замечательно!
— Ты рада?
— Конечно! Думаю, все это — бытовые травмы, несчастные случаи, перерезанный тормозной шланг например.
— Ты знаешь?! — Марк был не в силах скрыть удивление. — Ты знала о тормозных шлангах?
— Догадывалась. Еще что-нибудь, связанное с газом?
— Но откуда тебе об этом известно? Ведь фамилии этих людей мы узнали всего лишь несколько часов тому назад! Неужели Лева? Это он тебе рассказал?
— Плохо же ты думаешь и о Леве, и обо мне! Ничего он мне не говорил. Просто я долго думала об этом. Понимаешь, когда вокруг так много странностей и ты начинаешь воспринимать ситуацию как неестественную, не поддающуюся логике, то надо вспомнить, что тип, подстроивший это, — живой человек, обыкновенный. И, если получится, поставить себя на его место. Все сразу и проясняется.
— Но тогда первый вопрос: кому была нужна смерть Сажина?
— В том-то и дело, что никому. И дело вовсе не в нем!
— Но в ком же?!
— Если ты предоставишь мне определенную свободу действий и поможешь, то уже завтра к вечеру будешь знать имя убийцы.