Денис уже отходил от очередного прилавка и двигался к спуску в тоннель метро, когда его окликнули.
– Эй, на минутку!
Он обернулся и увидел парня лет двадцати пяти, довольно хилого на вид, но с наглой мордой. Решив не церемониться, Денис откликнулся не особо вежливо:
– Что нужно?
– Ты запись какую-то ищешь? – спросил парень.
– Ищу.
– Какую?
– Ирина Астапкина. Слыхал о такой?
На лице у парня отразились какие-то непонятные Денису чувства.
– Астапкина… – медленно повторил парень. – Это редкая запись. Ее почти не спрашивают, поэтому мы на прилавок не выставляем. А ты что, выходит, интересуешься?
– Интересуюсь, – дерзко ответил Денис. – Где ее можно купить?
– Сейчас нигде. Был всего один тираж, очень маленький, в Германии сделан, знатоки разобрали понемножку, а поскольку спроса нет, то мы и не заказываем. Но если тебе очень надо, я достану, только выйдет чуть дороже. Ты как?
– Конечно, – загорелся Денис, – мне очень нужно. Я заплачу, сколько скажешь.
– Лады, – кивнул парень. – У меня есть знакомый, он в беду попал, совсем без денег остался и потихоньку распродает все имущество, чтобы с голоду не помереть. Любой копейке рад. У него есть диск Астапкиной, я точно знаю. Он его продаст. Ты где живешь?
– На «Красных Воротах», а что?
– Давай вечером встретимся, я тебе диск привезу. Часов в одиннадцать, годится?
– Это поздно очень, – неуверенно ответил Денис. – А нельзя пораньше?
– Пораньше я не успею. Я здесь торгую до девяти вечера, потом сдаю товар, потом мне надо еще к этому знакомому съездить за диском, тоже не ближний свет, а потом к тебе на «Красные Ворота». Раньше одиннадцати никак не успею.
– Ладно. Говори, где тебя ждать и сколько денег надо.
– Стоить будет полтинник, потянешь?
– Пятьдесят тысяч? – уточнил на всякий случай Денис.
– Это по-старому, а по-новому просто пятьдесят рублей. Или тебе дорого?
– Нет-нет, я найду. А где?
– Знаешь за метро, чуть в глубине, двор?
– Знаю.
– Вот там и встретимся. Слушай, а что это за шарик ты все время крутишь?
Еще есть возможность отступить, еще есть путь назад или в обход опасного места. Можно сказать, что шарик ты полчаса назад нашел в вагоне метро. Или что вчера ты купил его в магазине…
– Так, пальцы разрабатываю.
– Зачем? Хочешь в цирке выступать?
– Нет, хочу стать пианистом. Ну ладно, до вечера.
– Пока, – рассеянно бросил торговец музыкой.
«А может быть, он так просто спросил, – размышлял Денис по дороге к дому, где жили Кипиани. – Нормальный интерес, я бы тоже спросил, если бы увидел человека, который так играет с шариком. И любой бы спросил. Этот парень даже не поинтересовался, как меня зовут и где я живу. И потом, он же видел, что я – это я, а не Артем. Или Каменская права, и он действительно лица не запомнил, а одеты мы с Артемом очень похоже, белые майки, светлые шорты. Шорты у нас вообще одинаковые, тетя Катя нам вместе покупала».
Сердце его замирало и холодело от страха. Денис не был уверен, что поступает правильно, разум ему подсказывал, что за такой самодеятельностью могут последовать крупные неприятности. Но сердце говорило о другом. Он должен сделать что-нибудь такое, чтобы Артем понял: лучше Дениса никого нет. И никто не будет ему предан больше, чем Денис. И никто не будет любить его и уважать больше, чем Денис. И никто не станет заботиться о нем больше и лучше, чем Денис. Сердце говорило громко и требовательно, да что там говорило – кричало во весь голос, вопило, рыдало, заглушая спокойный, рассудительный голос разума.
«Я знаю, что надо сделать, – думал Денис, поднимаясь в квартиру, где его ждал больной Артем. – Я попрошу у Артема диктофон и запишу, как этот парень разговаривает. Артем послушает и скажет, он это или нет. А потом я сам позвоню Каменской и скажу, где этого парня можно найти. Раз он работает в торговой точке, значит, он там или каждый день, или через день. И тогда Каменская придет к Артему и скажет ему, какой я молодец. Вот именно, я сам ей позвоню. И сам ей все скажу».
– Да черт его знает, вроде по описанию похож, майка, шорты светлые, на вид лет семнадцать, как Костик и говорил. И шариком играл красненьким, сказал, что хочет быть пианистом.
– Где, говоришь, он живет?
– В районе «Красных Ворот».
– «Красные Ворота»… очень может быть. Как раз там он и должен жить. Как ты с ним договорился?
– В одиннадцать в тихом месте.
– Молоток. Действуй.
– Витя…
– Да не волнуйся ты, у нас в стране каждый труд почетен и хорошо оплачивается. Не обижу.
Глава 6
Хозяин комнаты был мертв, пожалуй, уже около получаса. Наружный осмотр давал основания говорить о том, что скончался он в мучениях, хотя никаких следов истязаний или повреждений не было.
– Что ж вы «Скорую»-то не вызвали? – с упреком спросил молоденький милиционер у вызвавшей их пожилой соседки.
– Да вызывала я, вызывала, – заторопилась соседка, – только смотрю – час прошел, второй, а их все нету. Я к Косте-то захожу, посмотреть хотела, как он там, а он уж и не дышит. Вот я и кинулась вам звонить.
– А у вас что же, ключи были от его двери?
– Нет, откуда? Он часа в четыре ко мне в квартиру позвонил, на ногах прямо еле стоит, говорит: «Тетя Клава, вызовите мне «Скорую», плохо мне, помираю». У него самого телефона-то нету. Я говорю, мол, сейчас позвоню, вызову, а ты иди к себе, ложись, да дверь не запирай, оставь открытой, чтобы войти можно было, а то вдруг сам открыть не сможешь. Он пошел к себе, а я, значит, позвонила и стала ждать. Врачей все нету и нету. Я к Косте раз зашла, другой, гляжу, ему все хуже и хуже делается, он уже глаза не открывает, белый весь, прям ужас какой-то, смотреть невозможно. А потом уж, на третий-то раз, я испугалась, что он помер совсем, и в милицию позвонила.
Милиция приехала сразу только благодаря тому, что находилась на соседней улице. В пятницу после пяти вечера проехать по Москве было невозможно, все двигались за город, не желая оставаться на выходные в раскаленном городе и надеясь хоть на какое-нибудь облегчение среди деревьев и возле водоемов. Понятно, что «Скорая» приедет еще не скоро. Пробки всюду многочасовые, так что ничего удивительного, особенно если учесть, что к юношеской Олимпиаде городские власти судорожно кинулись приводить в порядок хотя бы основные трассы, как раз те самые, по которым москвичи двигались за город. Из-за ремонтных работ на широких дорогах оставались лишь узкие горловинки, в которые с трудом протискивались не умеющие двигаться по очереди автовладельцы, не желающие считаться с элементарными законами механики и пропускать друг друга.
Оглядев комнату, милиционеры переглянулись.
– То ли склад, то ли подпольное производство, – сказал один из них, показывая на множество коробок, часть из которых была пустой, другая же часть заполнена аудиокассетами.
– Скорее производство, смотри, сколько техники. И кассеты, судя по надписям, одинаковые, – ответил другой. – Саундтрек «Титаника». Ты чуешь, чем пахнет? Фильм только-только на экраны вышел, а у них уже саундтрек в немереных количествах. Наверняка пиратская запись.
Оба сошлись на том, что труп скорее всего не криминальный, поскольку исколотые донельзя руки и бедра покойного красноречиво свидетельствовали о его пристрастии к наркотикам. Однако коллег, занимающихся видео– и аудиопиратством, вызывать надо, тут, совершенно очевидно, их поле деятельности.
Вечером в понедельник сотрудник, сортировавший и составлявший опись кассет, изъятых у скоропостижно скончавшегося Константина Вяткина, наткнулся на знакомые слова. Где-то он их уже видел, причем совсем недавно. Кассет было много, глаза устали, внимание рассеивалось, и он зажмурился и откинулся на спинку жесткого стула, чтобы отдохнуть. Потом покрутил головой в разные стороны, чтобы размять затекшие мышцы шеи, и скользнул глазами по прилепленной скотчем к стене бумажке, на которой толстым фломастером были выведены те самые слова. Феликс Мендельсон-Бартольди, Шотландская симфония. И ниже – номер телефона и фамилия человека, с которым нужно связаться.
– Я насчет Мендельсона, – невнятно произнес он в трубку, когда ему ответил женский голос.
– Да-да, я вас слушаю.
– Тут появилась кассета, если интересуетесь – заходите.
– Как долго вы еще пробудете на месте?
– Часа полтора как минимум.
– Спасибо, я обязательно зайду.
Нельзя сказать, чтобы сотрудник, сортировавший кассеты, был образцом исполнительности, и в иной ситуации он, может быть, и не стал бы звонить насчет кассеты. Но он ужасно устал, ему требовалась передышка, а в качестве таковой вполне подойдет выполнение чьей-то просьбы. И тебе полезно, и человеку приятно.
Он еще немного посидел с закрытыми глазами и, вздохнув, снова принялся за длинную бесконечную опись.
Когда Денис вернулся, Артем уже не спал. Он лежал в постели, закинув руки за голову, и мечтал о чем-то, судя по улыбке, приятном.
– Нашел запись? – сразу же спросил он, едва Денис вошел в комнату.
– Кажется, да. С парнем одним познакомился, он сказал, что знает, у кого есть эта запись, и вечером принесет.
– Правда? – обрадовался Артем. – Вот здорово.
– Как ты себя чувствуешь?
– Нормально.
– Сейчас будешь пить лекарство, – строго сказал Денис. – И горло полоскать. И температуру надо измерить.
– Да ну ее, Дениска, чего ее мерить? Я и так чувствую, что ее нет, – сопротивлялся Артем.
– Нет, – твердо сказал Денис, – тетя Катя сказала, что измерять надо с четырех до шести вечера, она придет с работы и спросит. Что я ей скажу?
Сердце его пело от радости. Он вновь безраздельно властвовал над другом, подавал ему лекарства и градусник, руководил им, проявлял строгость, всеми своими действиями демонстрируя собственную необходимость Артему. Он даже сумел выполнить, казалось бы, невыполнимое: нашел для него редкий ди