Альвы не просто слышат растения, любовь к ним у нас в крови. Иногда ее слишком много, потому некоторые из нас выглядят чудаками. А я убивала растения. Осознанно, целенаправленно.
И что-то тогда во мне сломалось. Я слышала растения, но в душе не чувствовала к ним ничего. Ни радости, ни любви, ни сострадания…
Не знаю, в какой момент я начала видеть за нападавшей на нас тьмой непонятные руны. Но они казались мне знаком свыше, хорошим знаком, что все выйдет.
Вышло.
Нас вытащили как раз в тот миг, когда я поняла, что магии нет и больше никогда не будет.
Все словно плавало в каком-то странном зыбком тумане, запястье под браслетом жгло, меня сильно мутило. А потом наступила темнота.
Я лежала без сознания два дня. Пришла в себя у целителя. И обнаружила на браслете те самые руны. Откуда они взялись, я не помнила, я вообще мало что помнила. Наверное, нацарапала чем-то, перед тем как окончательно отключиться.
Мне сразу сообщили три новости. Мальчишка жив и здоров и тоже почти не помнит, что происходило. Тех темных нашли… и уничтожили при задержании. А я выгорела, полностью.
– Уф! – Шелли ткнулась в мою щеку пятачком.
Я погладила ее, успокаиваясь.
На второй день вечером меня выписали домой. А к ночи я начала задыхаться. Вызвали целителя, мага, охотника, но никто не видел причины происходящего. Под утро на третий день стало совсем плохо.
И дедушка решился на безумство: отвез меня в тот храм. Там еще оставались следы тьмы, но стоило меня поднести к ним, как они исчезли…
Руны на моем браслете он сам наполнил магией. И я выздоровела.
Но самое удивительное случилось на закате третьего дня: ко мне вернулась магия.
А через два дня все повторилось. Но мы уже знали, что делать.
Дедушка некоторое время потаскал меня по охотникам и магам, потом мы перестали к ним ходить.
Для всех я стала магом с проблемами нервного характера. Самое то, чтобы учиться на факультете рун, где их больше исследуют, чем используют по назначению.
Что касается символов на браслете – смысла их никто не знал. Но они точно принадлежали древним фейри. Именно поэтому я так хотела изучать их руны.
Посадив Шелли на плечо, я взяла вешалку и выбралась наружу.
Жидкую предрассветную темноту сменили серые сумерки раннего утра.
Не успела сделать и пары шагов, как меня догнал глаштин и потрусил рядом, точно собака, разве что хвостом не вилял. Затормозив, я обернулась к нему:
– Ну и куда ты собрался?
Глаштин уставился на меня, поднял переднюю ногу с вывернутым наоборот копытом и показал себе на морду.
– Ничего подобного! – Я насмешливо покачала головой. – Моя уздечка была ненастоящей, так что ты можешь возвращаться к своему озеру.
Он посмотрел на меня как на ненормальную. Ну да, там же маги его ищут.
– Тогда найди себе другое озеро или реку, или ручей, – предложила я.
Глаштин нетерпеливо стукнул копытом.
– Слушай, что бы ты там ни придумал, не надо идти за мной. Рядом со мной темные создания теряют тьму.
Шелли на моей шее согласно уфнула. Две недели со мной – и она стала почти обычной, а надежда дедушки на то, что удастся избежать опасных походов за темной магией, заменив их покупкой контрабандных существ, не оправдалась.
– А без тьмы ты просто карликовый конь, – закончила я.
Взгляд сияющих магией глаз задумчиво перескакивал с меня на Шелли и обратно, потом глаштин негромко фыркнул и нырнул в заросли. Не успела и шагу сделать, как он вылетел обратно, сшиб нас с Шелли в кусты и затаился, глядя огромными глазами.
Я торопливо захлопнула рот и прислушалась.
– Куда он мог деться? – донеслось возмущенное откуда-то слева. Голос был знаком: маги вернулись с озера. – Неужели нашелся баран, что надел на него уздечку?
– Скоро узнаем.
И мужчины, мокрые, в ряске и листьях, протопали мимо.
Когда они скрылись из виду, я прошептала глаштину:
– Слышал? А я живу в одном лагере с ними! Если не хочешь попасть к ним в руки, держись от меня подальше.
Конь шумно вздохнул и неохотно исчез в зарослях. Надо же, для глаштина он на удивление миролюбивый.
Эрван шел вдоль берега, высматривая крылатую женскую фигуру.
Сначала наткнулся на женские ботинки, окутанные воздушной защитой, а потом увидел белоснежные облачные крылья. Салвина стояла босыми ногами на песке и, закрыв глаза, слушала шелест набегающих на берег волн.
– Если ты забыл, я отдыхаю, – не открывая глаз, прошептала она.
– А я не спешу, – пожал плечами Эрван и уселся на песок.
– Знаешь, Нидд, – нахмурилась Салвина, открывая глаза и поворачиваясь к нему. – Умеешь ты испортить отдых!
– А что я? Я просто сижу.
– А я просто стою и прикидываю, с чего вдруг ты решил тут посидеть. – Она скрестила руки на груди. – Говори уже, что там за аврал случился?
– Никакого аврала. У меня для тебя есть очень выгодное предложение.
– Кому выгодное? – Салвина насмешливо приподняла бровь. – Мне или тебе?
– Нам обоим. – Эрван поднялся и подошел ближе. – Ты же говорила, что твои студенты не справляются? Косолапые поголовно? Вот, я тебе дам еще пять пар быстрых и шустрых рук.
– Значит, обоим? Ну-ну. – Салвина понимающе усмехнулась и, отвернувшись, снова уставилась на волны.
Эрван медленно пошел по кромке прибоя. Три…. Два… Один…
– Условия утром обсудим, – прилетело в спину.
Да!
Он тихо рассмеялся и зашагал быстрее. Повар готовил волшебные блюда из морепродуктов, и лишать себя удовольствия съесть что-нибудь этакое на завтрак Эрван не собирался. Но для этого надо было срочно пополнить запасы. На ходу он отодвинул манжет перчатки. Запястье под ним оказалось вполне нормальным.
Нахмурившись, Эрван стянул перчатку полностью – рука была обычной. Снял вторую – прозрачная.
Странно…
То есть тело восстанавливается само, хотя странного портала больше нет.
Как интересно.
Определенно – опыт нужно повторить!
Глава 4
Идти по утренним джунглям было куда проще, чем в темноте. С той разницей, что вокруг постоянно кто-то чирикал, поскрипывал, стрекотал, квакал, каркал. После ливня лес буквально кишел всевозможной живностью. К счастью, она оказалась самой обычной.
Шелли работала компасом, и мой корабль, потрепанный и мокрый после ночной беготни, плавно плыл к лагерю. Настроение было отличным, несмотря на усталость. В голове, точно борцы на ринге, сражались два желания: поесть и поспать. Но последнее мне грозило только вечером. Разве что прикорну где-нибудь на раскопе, между статуей какой-нибудь богини и горой неописанных черепков. Или прилягу в палатке, куда относят новые образцы. Главное, чтобы меня случайно не законсервировали.
Зевнув, я чуть не врезалась в магического вестника, вылетевшего из зарослей. Это была голубая сорока с большим хвостом, напоминавшим вуаль или плавник золотой рыбки, – Сьюзи всегда их такими делала. И вряд ли эта соня отправила вестника в такую рань, чтобы спросить, как я добралась до места практики. Что-то случилось!
Я вытянула руку, собираясь коснуться сороки. Та вильнула рыбьим хвостом и полетела дальше. Опять Сьюзи на магии сэкономила! Выругавшись под нос, я бросилась догонять беглянку.
Стискивая обломок вешалки, я носилась за треклятой сорокой по лужам. Казалось бы, что сложного: дотронуться до вестника. А если кто-то сэкономил на привязке его к адресату? Птица рядом, но впритык подлетать не торопится.
Ох ты!
Промахнувшись в очередной раз, я сердито поглядела на вильнувший сияющий хвост. Бросить затею мешало любопытство и вредность, которую иногда называют более мягко – целеустремленностью.
Я целеустремленно спотыкалась, теряла в траве туфли, возвращалась за ними, костерила Сьюзи и…
И внезапно замерла как вкопанная, выскочив на белый песок пляжа.
Ничего себе…
Это я что же, умудрилась лагерь обогнуть, пока гонялась за противным вестником?
Все! Хватит! Если там что-то важное, пусть Сью шлет еще одного.
Я развернулась, собираясь возвращаться, но уголком глаза заметила серебристое свечение между волн.
Среди темных валов плыл огромный корабль, сделанный целиком из костей. Я зачарованно подошла к самой кромке прибоя. Глаза заслезились от ударившего в лицо ветра, я моргнула и удивленно огляделась: костяное судно исчезло.
Что это было? Порождение темных туманов? Или водный мираж? Говорят, такие часто появляются в морях, принадлежащих ундинам.
А у берега тем временем всплыло нечто, напоминающее большой темный стог из водорослей. Волна под водорослями застыла, потянулась к берегу и превратилась в огромную, высокую повозку из воды. И тут стало понятно, что за ней кто-то стоит. Мужские ступни и крепкие икры по ту сторону волшебного транспорта я разглядела отлично. И отступила, готовясь дать стрекача.
Но тут из-за повозки вышел Эрван в одном белье и… перчатке. Да-да, перчатка, конечно, все меняла. Перчатка – и ты уже одет. Еще бы шляпу напялил для комплекта! Я торопливо отвела взгляд, изучая стог водорослей.
– Я, кажется, ясно сказал, чтобы из лагеря не выходили?
– А лагерь здесь. – Я, не оборачиваясь, помахала куском вешалки.
– Вижу. Частично, да?
Я открыла рот, чтобы ответить, но заметила в кустах знакомое свечение, а секунду спустя из-за дерева вылетела беглая сорока.
– Ах ты, зараза! – Я подпрыгнула, ловко задев пальцами рыбий хвост.
Перед глазами появилось кислое лицо Сьюзи:
– Это кошмар! У нас изменили место практики! Меня переводят к вам! Обеспечивать быт, – выдала она и исчезла.
– Вопрос «что ты тут делаешь и почему так выглядишь» снят, – усмехнулся Эрван. Что-то зашуршало, кажется, он поднял из травы вещи. – Отвечаю на твой безмолвный вопрос, что я тут делаю, – донеслось из-за повозки. – У нашего повара закончился запас водорослей. Просил помочь.
Судя по размеру стога, запас пополнен на год вперед!
Эрван, уже одетый в потрепанную рубашку и брюки, вбил ноги в сапоги, закинул на стог водорослей жилет и подошел ко мне: