— За ним не уследишь, — пожал плечами сержант.
«Да, это похоже на Ларри».
— Который его кубикл[4]?
— Тот, что возле стены.
Будь этот диалог в другом участке, Мэл счел бы странным, что сержант не удосужился спросить у него документы или хотя бы глянуть, с кем имеет дело. Но это были Трущобы.
Мэл прошел мимо сержанта в длинный темный коридор. Светильники в коридоре были, но ни один из них не работал. Мэл подумал, как долго здесь не работает освещение, кому это может быть интересно, и собирается ли кто-то что-нибудь делать с этим.
Коридор вывел его в просторный зал, разделенный на множество конторок. Все, кроме одной, пустовали. Этого следовало ожидать. Вероятно, большая часть смены патрулировала улицы, оказывая помощь любому, кто за нее заплатит. Остальные же наверняка сказались больными, чтобы со спокойной совестью заниматься личными делами. Так что найти кого-то в полицейском участке посреди смены относилось к разряду фантастики.
Разумеется, за маленьким исключением — если копа не посадили перебирать бумажки.
Офицер Ларри Фонсека был старше Мэла, но каков его точный возраст, Келерчиан понятия не имел. Седой, весь в морщинах — Мэл помнил Фонсеку таким всегда, прямо с того момента, как вступил в ряды ПСТ. Прошло уже прилично лет, а ветеран охраны правопорядка ничуть не изменился, если только на подбородке стало больше складок, седые волосы слегка поредели, а брюшко чуточку увеличилось.
— Чем занимаешься, Ларри?
Ларри оторвал взгляд от монитора с тем же блоком новостей, что и у сержанта. Голубые глаза старика, как и нос картошкой, утопали под складками дряблой кожи.
— Дурью маюсь, Мэл. Неужто ты ждал чего-то иного? Светило небесное, это че у тя за прикид?
Стул для посетителей перед столом Ларри жалобно скрипнул, когда Мэл плюхнулся на него всем своим весом. Устроившись поудобней, следопыт ответил на вопрос приятеля:
— Меня перевели к конфедам. Проект «Призрак».
— На кой ляд они занимаются подобной фигней?
— Как только мне скажут, старина, сразу же дам тебе знать.
Ларри захихикал.
— Ничего другого и не ожидал. Ну, раз ты теперь такой весь из себя опупенный конфед, какого черта ты вдруг решил потолковать со мной?
— Мне нужна информация о каждом случае нападения, что происходили здесь внизу за последние четыре дня или около того.
Глянув на гарнитуру Мэла, Ларри недоверчиво произнес:
— Да ладно… Ты ж сам в любой момент можешь получить любую…
— Я не о записях говорю, — отмахнулся Мэл. — Меня интересует, что на самом деле творится в Трущобах.
Он набрал воздуха в легкие и приготовился нарушить еще несколько законов Конфедерации.
— Та, кого я разыскиваю — теп-тек. Пси-индекс просто запредельный, и я почти уверен, что она затерялась где-то тут у вас.
— Неужели конфеды не снабдили тебя всякими супер-пуперскими игрушками для поисков?
Мэл пожал плечами.
— Разумеется, я бы мог вычислить ее по сигнатуре[5] псионной волны. Вот только я не знаю, как она выглядит.
— И че ты этим хочешь сказать?
Тяжко вздохнув из-за того, что приходится отходить от основной темы, Мэл подался вперед и начал объяснять:
— Допустим, ты нашел на месте преступления образец ДНК жулика, то что ты делаешь? Ты берешь его, проводишь анализ, а затем пробиваешь по базе данных, верно?
Ларри кивнул. Затем он слегка прищурился, и вновь кивнул.
— Ага, я понял. Тебе не с чем сравнивать.
— Верно. Она уклонист, никогда не состояла в программе. Конечно, я могу сделать сканирование на предмет мощных волновых возмущений… мы так и поступили, и я, быть может, именно так ее и найду, но уповать только на это я не собираюсь.
— Да уж, понимаю. Она как иголка в стоге сена, — снова кивнул Ларри.
— В чем проблема чтобы найти иголку в стоге сена? Достаточно пошарить магнитом, и иголка сама выскочит.
Как это случалось с каждым, когда Мэл указывал на нечто подобное, обвисшее лицо Ларри приобрело сконфуженный вид. Затем оно прояснилось, словно на старика вдруг снизошло озарение.
— Эй, а ведь верно, это может сработать! Ладно, так че тя конкретно интересует?
— Всякий, кто попал в передрягу, но не попал на камеру. Или трупы со следами кровотечения из глаз. Или же люди, на которых напала девчонка, и то, не просто девчонка, а такая, от которой ты никак не ожидал бы нападения.
— Ладно, хорошо. Дай мне денек.
Мэл улыбнулся. Он знал, что может положиться на Ларри.
— Ну, так кому ты насолил на сей раз?
— Капитану, — ответил Ларри, пожимая плечами. — Он хотел, чтобы я стоял на стреме во время отгрузки партии терка с Верхов. Я предложил ему катиться куда подальше, вот он и отправил меня перебирать бумажки.
— Знаешь, Ларри, ты мог просто взять деньги и забить на все это.
Скрестив на груди руки, Ларри помотал головой.
— Нет, не могу. Присягу принимал.
Покачав головой в ответ, Мэл поднялся.
— Да ты просто повернутый, ты в курсе?
— Да мне пофигу, — буркнул старик, возвращаясь к просмотру СНВ.
Из-за личных сумасбродных убеждений Ларри Фонсека свято следовал присяге хранить порядок и поддерживать законность. Однако, чего не отнять, он был на редкость хорошим копом. Старик всегда знал, что происходит у него на участке, всегда охотно сотрудничал с коллегами (даже с тем, кого перевели к конфедам), и поэтому как источник информации о Трущобах он идеально подходил Мэлу. У прочих местных копов были свои хозяева, так что следопыт вряд ли мог заинтересовать их какими-то грошами, которые предлагать официально Мэл все равно не имел права, как и не располагал средствами, чтобы дать взятку из своих кровных.
А пока суд да дело, Мэл собирался и лично порыскать в Трущобах. Быть может, ему улыбнется удача, и у него снова заболит голова…
Глава 9
Нова думала, что умереть от голода будет куда проще.
Покинув апартаменты Феджина, она все шла и шла, куда глаза глядят, пока не набрела на тупичок, похожий на тот в каком нашли ее Билли и Фредди. Здесь не было РИИ, точнее вообще ничего не было, кроме большого мусорного контейнера. Девушку передернуло от отвращения. Дома мусор регулярно сжигали в специальной установке, а здесь внизу, до сих пор существовала такая дикость как мусорка. Вероятно, в Трущобах его сначала собирали, а уж потом куда-то отправляли для сжигания. На что, по мнению Новы, скорей всего тратилась колоссальная куча времени. Почему его нельзя сжигать прямо на месте?
Нова устроилась за контейнером и заснула с надеждой больше никогда не проснуться.
К сожалению, она все же проснулась. И сразу ощутила жуткий голод.
Не обращать внимания на него было просто невозможно. Желудок урчал столь же громко, как и мысли окружающих людей… которые у нее все лучше получалось не замечать, в то время как игнорировать голод становилось все трудней.
Нова попыталась думать о чем-то другом, но мысли вновь и вновь возвращались к еде… или к тому, о чем думать она не хотела. При мыслях о доме она вспоминала званные обеды, которые так любила устраивать мама. Мысли о семье заставляли вспомнить о том, как они погибли. От мыслей о Моргане ей становилось дурно.
Спустя два дня Нову потревожили: невероятно тощая и ужасно грязная полосатая кошка с наполовину оторванным левым ухом с увлечением рылась в мусорке. Фоновый шум окружающих Нову человеческих мыслей слегка утих, а когда кошка подобралась к девушке, Нову чуть ли не оплели прямолинейные мыслеобразы животного.
«Еда? Не еда. Найти еду. Поспать».
И ничего более сложного. В конце концов, кошка решила, что раз девушка не еда, то вполне можно свернуться рядом с ней клубком, чтобы вместе поспать.
На четвертый день изгнания Феджином Нова решила назвать кошку Пип. В честь котенка, который жил у нее около двух недель в детстве. К сожалению, та Пип (сиамской породы) хоть и ладила с Новой, любого другого обитателя дома она воспринимала в штыки — шипела на всех, начиная с прислуги и заканчивая Зебом. В связи с чем мама с папой и решили ее отдать. Пип оказалась в семье одной служанки, которую кошка могла терпеть — у Ребеки, парикмахера Новы. Нова навещала кошку столь часто, насколько позволял этикет членам Старых Семей посещать дома слуг.
Время от времени Пип уходила на промысел, но в отличие от тезки непременно возвращалась к Нове. Однажды кошка даже предложила девушке пойманную мышь. «Еда большой кошке без шерсти», — подумала она, роняя мышь из зубов перед Новой. Чуть позже Нова сообразила, что Пип воспринимает ее как «большую кошку без шерсти». Идея о существах не кошачьего происхождения никак не вписывалась в мировоззрение кошки.
Пип ужасно рассердилась, когда Нова отказалась съесть мышь, и пропала практически на целый день. Нова сомневалась, вернется ли она, и очень обрадовалась, когда кошка появилась вновь, часов через двадцать. Когда Пип находилась рядом, Нове было проще заглушать прочий мысленный фон. Пип не создавала такую же мертвую зону, как РИИ, но в этом как раз и был плюс. Привыкание к мыслеобразам кошки служило неплохой практикой по фильтрованию мыслей людей… по крайней мере Нове так казалось.
«А какой в этом смысл? Все равно ты собралась умереть, так ведь?», — тихонько поинтересовался внутренний голос.
Нова не ответила.
На пятые сутки девушка проснулась из-за того, что увидела во сне громаднейший стейк[6] с трехцветным салатом, приправленный аппетитнейшим горчичным соусом от шеф-повара. И все это великолепие вкуса она запивала фременичным соком.
Больше Нова терпеть не могла. Ей невыносимо захотелось съесть хоть что-нибудь.
Поднявшись на ноги, девушка осмотрела свою одежду. Белоснежная блузка превратилась в палитру разводов черного, серого и прочих цветов, выяснять происхождение которых Нова не горела желанием. Белые джинсы выглядели и того хуже — их расцветка вообще не поддавалась описанию. Обувь потерялась где-то на улицах, бывшие когда-то белыми носки сверкали дырками, а от вида ступней Нова чуть ли не упала в обморок. Волосы свисали с головы девушки, словно приклеенные пучки соломы. Зубы ломило. Она не чистила их уже несколько дней, да и душ не принимала столько же. В ито