Моншармэн, вовремя остановивший Ришара, который, как разъяренный зверь, готов был броситься на старуху, начал снова ее допрашивать:
— Что вас заставляете думать, что месье Ришар положил к себе в карман эти 20 тысяч франков? — спросил он ее как-то особенно любезно.
— Я этого не говорила, — спохватилась матушка Жири, — потому что не месье Ришар, а я сама положила ему в карман эти деньги. Тем хуже! — добавила она вполголоса: — Я не могла больше молчать. Да простит меня призрак!
Ришар порывался что-то сказать в свое оправдание, но Моншармэн его остановил.
— Виноват! Виноват! Позволь этой женщине высказаться до конца. Я хочу ее допросить. Вообще меня удивляет твое поведение. Мы так добивались раскрытия этой тайны, и вдруг теперь, когда от нас зависит ее узнать, ты выходишь из себя… И чего тут сердиться?.. Меня это только забавляет…
Мадам Жири с лицом мученицы закатываете глаза к небу.
— Вы говорите, что в конверте, который я положила в карман месье Ришара, было 20 тысяч франков, повторяю еще раз, я этого не знала… Также, впрочем, как и сам месье Ришар.
— Ага! Вот как! — внезапно оживляясь, воскликнул Ришар. — Я, оказывается, тоже этого не знал! Вы мне клали в карман 20 тысяч франков, а я об этом и не подозревал. Благодарю вас, мадам Жири, благодарю вас!
— Да, — ничуть не смущаясь, продолжала эта решительная особа. — Никто из нас этого не знал. Но что касается вас, то все-таки, в конце концов, вы должны были заметить!
Если бы не присутствие Моншармэна, который взял капельдинершу под свою защиту, Ришар бы ее давно растерзал.
— Какой же конверт вы положили в карман месье Ришара? — продолжал допрашивать Моншармэн. — Очевидно не тот, который вы получили от нас, так как его вы, на наших глазах, положили на барьер ложи № 5.
— Виновата! Я положила в карман месье директора имени тот конверт, который я от него получила. Что касается конверта, который я оставила в ложе № 5, то он был получен мною от привидения и заранее приготовлен для подмена.
При этих словах матушка Жири достала из рукава точно такой же конверт, с точно такою же надписью как тот, в который должны были быть вложены деньги. Директора выхватили его у нее из рук. Он был запечатан их служебною печатью. Они разорвали конверт и оттуда выпали 20 поддельных кредитных билетов, точно таких, как и в прошлый раз.
— Как всё просто! — развел руками Ришар.
— Как всё просто! — как-то особенно торжественно произнес Моншармэн и продолжил, не спуская глаз с матушки Жири, как будто желая ее загипнотизировать;
— И этот конверт Вам действительно вручил призрак и действительно приказал, подменив конверт, положить деньги в карман Ришара?
— Он самый! Конечно призрак!
— В таком случае, сударыня, продемонстрируйте нам вашу ловкость! Вот конверт! Поступайте так, как будто мы ничего не знаем.
— Хорошо.
Она берет конверт с деньгами и направляется к выходу. Оба директора испуганно бросились за ней.
— Нет! Нет! Нет! Вы нас больше не проведете. Довольно! Нам это надоело!
— Извините, господа, — старуха остановилась. — Вы мне сказали, чтобы я поступала так, как будто вы ничего не знаете… Я в таком случае, прежде всего, вышла бы из кабинета…
— Как же вы тогда положили бы ко мне в карман конверт? — поинтересовался Ришар, с которого Моншармэн не сводил левого глаза, в то время как его правый был устремлен на Жири.
— Я должна его туда положить в тот момент, когда вы менее всего это ожидаете. Вам известно, что я иногда во время спектакля прихожу за кулисы, особенно в те дни, когда танцует моя дочь… Там всегда толпится много народу… на меня никто не обращает внимания… и вот, пользуясь теснотой и суматохой, я незаметно прохожу сзади вас и опускаю в карман конверт… Как видите, очень просто:
— О! Да! Действительно всё очень просто, — сверкая глазами, повторил Ришар, — очень просто! Но я вас сейчас же уличу во лжи, старая колдунья!
Почтенная дама гордо снесла оскорбление.
— Каким образом? — невозмутимо спросила она.
— А вот каким образом: я в этот вечер не выходил из зрительного зала, наблюдая за конвертом, который вы положили на барьер ложи. Я ни одной минуты не был за кулисами!
— Совершенно верно, месье директор, поэтому я и положила конверт к вам в карман не в этот вечер, а в следующий. В тот самый вечер, когда секретарь министерства изящных искусств…
— Да, да, да… — прервал ее Ришар. — Вы правы. Действительно, я припоминаю… Меня вызвал за кулисы секретарь министерства изящных искусств, я спустился в балетное фойе и остановился на минуту на площадке лестницы, у дверей… В этот момент я почувствовал, что меня кто-то задел, я обернулся и увидел вас… больше никого не было. Я это отлично помню!..
— Вы не ошиблись! Как раз в этот момент я опустила конверт. Ваш карман очень удобно расположен! — И желая это доказать, матушка Жири подошла сзади Ришара и на глазах изумленного Моншармэна, с неподражаемой ловкостью, опустила конверт в один из задних карманов директора.
— Ловко придумано! — воскликнул немного побледневший Ришар. — Ваш подземный дух оказывается весьма расчетлив. Получать деньги без всяких посредников, прямо из моего кармана, совершенно спокойно… Это прямо гениально!
— Гениально или нет, — процедил сквозь зубы Моншармэн, — но ты забываешь одно, что из этих 20 тысяч франков, 10 тысяч принадлежали мне, а между тем мне в карман никто ничего не положил.
Глава 16
Последняя фраза Маншармэна, ясно доказывающая, что он подозревает в краже своего сотрудника, вызвала между ними самое бурное объяснение, окончившееся договором, в силу которого Ришар должен был исполнять все требования Моншармэна, дабы во что бы то ни стало обнаружить глумившегося над ними негодяя.
Между тем настал антракт перед третьим действием тот самый, во время которого поведение директоров обращает на себя, по словам секретаря Реми, всеобщее внимание. Теперь, зная руководившие ими соображения, можно с уверенностью сказать, что в их поведении не было ничего удивительного. Оно само собой вытекало из двух пунктов:
1) Ришар должен был делать то же самое, что он делал в тот вечер, когда исчезли деньги.
2) Мошармэн не должен был терять из виду ни на одну минуту карман Ришара, куда матушка Жири должна была своевременно положить 20тысяч франков.
В силу этих соображений, Ришар, как и в тот роковой вечер, отправился за кулисы и останавился на том самом месте, где он в прошлый раз встретился с секретарем министерства изящных искусств. Сзади, в нескольких шагах от него, встал Моншармэн.
В надлежащий момент мимо Ришара прошла матушка Жири, опустила в его карман 20 тысяч франков и исчезла. Исчезла бесследно, так как, согласно отданному ему заранее Ришаром приказанию, Мерсье должен был запереть испуганную, растерянную капельдинершу в свой кабинет. Таким образом, она будет лишена возможности предупредить призрака. Между тем Ришар отчаянно жестикулировал, отвешивал низкие поклоны и почтительно пятился к двери, как будто перед ним действительно находился всемогущий секретарь министерства изящных искусств. Но то, что казалось бы, вполне естественным, если бы перед ним действительно стояла какая-нибудь важная особа, производило теперь, когда он раскланивался в пустое пространство, самое двусмысленное впечатление.
И в нескольких шагах от него Моншармэн проделывал то же самое. Мало того, он не подпускал никого к Ришару ни на шаг, начиная с секретаря Реми и заканчивая Бордерийским посланником.
Это тоже не лишено было основания, так как, во-первых, он боялся, что в случае исчезновения денег, Ришар мог обвинить в этом кого-нибудь из тех, кто с ним здоровался, а во-вторых, воспроизводя все, что с ним случилось в прошлый раз, он не должен был, как и тогда, к кому-либо прикасаться.
Наконец, переставь кланяться, Ришар, все еще продолжая пятиться назад, вышел из фойе и направился к канцелярии. Моншармэн неотступно следовал за ним. Дойдя до полутемного коридора, отделяющего сцену от служебной половины, Ришар шепотом сказал:
— Я ручаюсь за то, что до меня никто не дотронулся… Теперь встань здесь и наблюдай за мной издали, пока я не дойду до двери. Посмотрим, что из этого выйдет.
Но Моншармэн был не согласен.
— Нет, Ришар, нет! Иди вперед, я пойду сейчас же за тобой, шаг за шагом!
— Но в таком случае никто не сможет украсть деньги!
— Надеюсь, — спокойно отвечает Моншармэн.
— К чему же это нас приведет?
— Мы повторяем в точности все, что делали прошлый раз… Я тогда встретился с тобой в этом коридоре и пошел сзади тебя…
— Верно! — вздыхает Ришар, покачивая головой.
Несколько минуть спустя, оба директора входят в кабинет и запирают дверь на ключ, который Моншармэн кладет себе в карман.
— В тот вечер мы также сидели здесь запершись, — говорить он, — вплоть до того момента, когда ты ушел домой.
— Помню! И сюда никто не входил?
— Никто!
— В таком случае, — говорит Ришар, напрягая память, — меня, вероятно, обокрали по дороге домой…
— Нет! — как-то особенно сухо произнес Моншармэн: — нет… это невозможно… Я сам, в своей карете, довез тебя до дому. 20 тысяч исчезли у тебя дома, это для меня теперь вполне ясно.
— Ни в каком случае, — запротестовал Ришар; — я ручаюсь за моих людей… наконец, если бы кто-нибудь из них украл эти деньги, он бы постарался скрыться.
Моншармэн презрительно пожимает плечами. Это окончательно выводит из себя Ришара.
— Однако, довольно, Моншармэн! Как ты смеешь меня подозревать, и в чем?
— В довольно неостроумной шутке!
— С 20 тысячами франков не шутят!
— И я того же мнения, — согласился Моншармэн и, взяв в руки газету, погрузился в чтение.
— Что это? Ты намерен читать? — удивился Ришар.
— Да, до тех пор, пока не настанет время отвезти тебя домой.
— Как в прошлый раз?
— Как в прошлый раз!
Ришар вырвал из рук Моншармэна газету. Тот вскочил, вне себя от раздражения. Но Ришар не смутился и вызывающе глядя на него, заявил: