— Это было при мне… Я был за этой портьерой и видел, как она исчезла в зеркале.
— Й что же вы при этом сделали?
— Ничего! Я не верил самому себе. Мне казалось, что я схожу сума, что это бред, галлюцинация…
— Или новое чудо призрака, — насмешливо добавил Перс, — Ах! Месье де Шаньи, какое бы это было счастье, если бы нам пришлось иметь дело с призраком!.. Тогда бы не понадобились пистолеты… Снимите, пожалуйста, цилиндр… положите его… так… теперь застегнитесь… вот так, как я… отогните отвороты, поднимите воротник… мы должны быть неузнаваемы…
— Перемещение противовеса, при нажатии пружины с этой стороны, происходит гораздо медленнее, — пояснил Перс, — тогда как с той стороны стены можно непосредственно действовать на противовес… и тогда зеркало моментально поворачивается…
— Какой противовес? — спросил Рауль.
— Противовес, посредством которого подымается вся эта часть стены. Или вы действительно думаете, что все это происходит благодаря колдовству?
Перс притянул Рауля к себе и, продолжая нажимать рукой на зеркало, добавил:
— Обратите внимание, вы сейчас увидите, как зеркало приподымается на несколько миллиметров, затем сдвинется слева направо, попадет на ось и повернется. Противовес великая вещь. Благодаря ему, ребенок может сдвинуть с места огромный дом. Какова бы ни была тяжесть стены, но раз она попадет на ось и сохранить при этом равновесие, она уподобляется игрушечному волчку.
— Однако зеркало еще не двигается! — с нетерпением сказал Рауль.
— Подождите немного. Вероятно, заржавел механизм, или не действует пружина, а может быть… — лицо Перса вдруг стало озабоченным, — есть и другая причина…
— Какая?
— Может быть «он» разрезал веревку у противовеса, благодаря чему весь механизм пришел в бездействие…
— К чему? Ведь он же не знает, что мы тут хотим пройти?..
— На всякий случай. Он знает, что мне известен этот ход.
— Он вам его сам показал?
— Нет. Меня заинтересовали его таинственные исчезновения, я стал доискиваться и открыл эту тайну. Это самая обыкновенная система потайных дверей. Она была известна еще в глубокой древности.
— А зеркало все-таки не вертится!.. Как быть, сударь? О! Кристина! Кристина!..
— Мы делаем все, что доступно простому смертному, — холодно сказал Перс, — но я не ручаюсь за то, что «он» не остановит нас при первых же шагах.
— Неужели он так всесилен?
— В его власти все: стены, двери, люки… У нас в Персии его звали «подземным властелином».
— Да, да! Кристина тоже считала его всемогущим. Но все это так необыкновенно… Каким образом ему известны тайны всех этих стен? Можно подумать, что он их сам строил…
— Это так и было.
И видя, что Рауль не спускает с него удивленного взгляда, Перс сделал ему знак молчания и указал на зеркало. Оно как будто дрогнуло. Отраженные в нем фигуры обоих мужчин чуть-чуть колыхнулись, но потом опять все стало неподвижно.
— Вы видите, оно не вертится, — молил Рауль, — пойдемте другим ходом!
— Сегодня для нас нет другого хода! — мрачно произнес Перс. — Смотрите!.. Приготовьте на всякий случай пистолеты!
Он направил дуло пистолета на зеркало. Рауль последовал его примеру. Перс обнял свободной рукой молодого человека и вдруг как будто налетел какой-то вихрь! Все замелькало перед их глазами, зеркало исчезло и после ярко освещенной комнаты, они оказались в непроницаемой темноте длинного узкого коридора.
— Поднимите руку, приготовьтесь стрелять! — торопливо повторил спутник Рауля. Сзади них стена, совершив полный круг, встала на прежнее место. Несколько секунд они стояли молча. Вокруг них царила жуткая тишина. Наконец Перс опустился на колени и стал что-то искать. Вдруг слабый огонек небольшого потайного фонаря блеснул около Рауля. Он инстинктивно отшатнулся. Но его испуг был напрасен. Фонарь принадлежал Персу. Маленький красный огонек осторожно перебегал с места на место, освещая с одной стороны толстую каменную стену, с другой тонкую деревянную перегородку. Раулю вспомнилось, какой ужас пережила Кристина на этом самом месте в тот вечер, когда ее впервые похитил «Ангел музыки». Очевидно, это была обычная дорога Эрика к Кристине, недаром, по словам Перса, он сам заготовлял себе все эти удобства. Рауль ошибался. Этот коридор был устроен еще во времена коммуны и вел прямо в подземелья, где были устроены тюрьмы для пленных. О его существовании забыли все, кроме Эрика, который и воспользовался им для своих преступных целей.
Перс опять встал на колени, поставил около себя фонарь и стал что-то искать руками на полу. Через секунду он потушил огонь. До Рауля донесся какой-то слабый звук, и в двух шагах от него на полу вырисовывалось небольшое квадратное отверстие. Казалось, будто распахнули окно и слабый свет, доходивший сюда из подземелья, доказывал, что там еще не успели потушить огней. Рауль услышал шепот Перса:
— Идите за мной и делайте то же, что и я!
Они приблизились к отверстию. Перс, все еще стоя на коленях, ухватился руками за края люка и, держа пистолет в зубах, соскользнул вниз. Странная вещь, виконт ни минуты не сомневался в Персе. Несмотря на то, что он видел его почти в первый раз, и мог, благодаря его собственным словам, принять его чуть ли не за сообщника Эрика, Рауль был глубоко уверен, что Перс действительно хочет ему помочь. Иначе разве он дал бы ему пистолет? Да и наконец, не все ли равно! Надо было, так или иначе, найти Кристину. Выбора не было. Всякое сомнение было бы с его стороны преступно.
Рауль в свою очередь встал на колени и ухватился за края люка.
— Отпустите руки! — услышал он голос.
Он послушно исполнил приказание и упал прямо на руки к Персу, который тот час же велел ему лечь на землю, затем каким-то непонятным для Рауля способом закрыл люки лег рядом с молодым человеком. Тот хотел его о чем-то спросить, но Перс поспешно закрыл ему рот рукой и в ту же минуту до Рауля донесся знакомый голос полицейского комиссара Мифруа.
Рауль и Перс лежали около низенькой перегородки, за которой непосредственно находилась узкая лестница, ведущая в небольшую комнату, по которой очевидно расхаживал комиссар, так как вместе со словами до них долетали звук его шагов. Несмотря на то, что вокруг них стоял полумрак, Рауль, после непроницаемой темноты коридора, отлично различал все предметы.
Вдруг испуганное восклицание сорвалось с его губ. Он заметил три трупа. Один из них лежал на площадке лестницы; почти у двери той комнаты, где находился комиссар, а два другие скатились вниз на пол и лежали так близко от Рауля, что если бы он просунул руку через перегородку, он бы мог до них дотронуться.
— Тише! — опять прошептал Перс.
Он тоже заметил трупы и пояснил это новое злодеяние одним словом!
— «Он»!
Между тем голос комиссара становился все громче. Он расспрашивал режиссера о системе освещения, что доказывало, что он находится около «органа» или, по крайней мере, где-нибудь вблизи его. Надо заметить, что слово «орган» означает в данном случае нечто совсем другое, чем музыкальный инструмента.
30 лет назад, электричество применялось только в очень ограниченном количестве, для сценических эффектов и для звонков. Все же здание Оперы, вместе со сценой, освещалось газом, который применялся также и для световых эффектов, для чего был создан специальный аппарат с множеством труб, получивший, благодаря этому, название органа.
Около суфлерской будки была устроена ниша, откуда старший электротехник Моклэр руководил освещением и где он должен был находиться все время, пока длился спектакль.
В этой-то самой нише и не оказалось теперь ни Моклэра, ни его помощников!..
— Моклэр! Моклэр! — раздавался громовой голос режиссера.
Но его нигде не было.
Тогда комиссар подошел к двери, выходящей на узенькую лестницу, и хотел ее открыть. Но она не поддавалась: «В чем дело? — раздался его голос. — Месье режиссер, что эта дверь у вас всегда трудно отворяется?
Режиссер с силой нажал на дверь — она отворилась. Но вместе с ней отодвинулся лежавший около нее труп. Громкий крик вырвался из груди режиссера. Он узнал Моклэра.
— Несчастный! Он мертв!
Все, сопровождавшие комиссара в «центральное освещение», испуганно бросились к двери. Один Мифруа не потерял присутствия духа.
— Вы ошибаетесь, — сказал он, наклоняясь над распростертым телом электротехника, — он мертвецки пьян и только!
— С ним этого никогда не случалось, — заметил режиссер.
— В таком случае, возможно, что ему дали выпить чего-нибудь наркотического.
Мифруа спустился на несколько ступенек вниз и воскликнул:
— Смотрите!
Внизу, у лестницы, лежали еще два тела, в которых режиссер узнал помощников Моклэра.
— Они спят глубоким сном, — заявил Мифруа. — Любопытная история! Теперь не остается сомнений, что один из сообщников похитителя проник в центральное освещение. Но что за дикая мысль похитить артистку на глазах у всей публики! К чему такой риск? Не понимаю! Пошлите за театральным доктором! Странная история! Очень странная история! — прошептал он и затем, обернувшись к кому-то, находившемуся в комнате, добавил:
— Что вы на это скажете, господа? Я еще не слышал вашего мнения, а между тем должны же вы найти какое-нибудь объяснение всей этой истории.
Из-за двери выглянули испуганные, растерянные лица обоих директоров и до Рауля донесся взволнованный голос Моншармэна:
— Все, что здесь происходит, господин комиссар, недоступно нашему пониманию.
— Благодарю вас за объяснение! — проворчал Мифруа.
Вдруг, погруженный в течение нескольких секунд в размышления, режиссер заметил:
— Это уже не впервые, что Моклэр засыпает в театре. Я помню, что я как-то раз застал его спящим в нише, с табакеркой в руках.
— Давно это было? — спросил комиссар, протирая стекла своего пенсне.
— Нет… Сколько мне помнится, недавно… Позвольте… Да… если не ошибаюсь, это было в тот самый вечер, когда у Карлотты выскочил её знаменитый «квак».