– И что же вы видели, мсье, или вам казалось, будто видели?
– Я видел ваш восторг, Кристина, перед голосом, доносившимся из стены, а может, из соседней гримерной… Да, ваш восторг! И именно он меня пугает! Вы находитесь под воздействием опасных чар! Хотя, похоже, вы сами поняли, что это обман, поскольку сегодня говорите, что Ангела музыки нет. Но тогда, Кристина, почему вы снова последовали за ним? Почему вы встали, вся сияющая, как будто действительно слышали ангелов? Ах, Кристина, этот голос очень опасен – я сам, услышав его, испытал такое восхищение, что когда вы исчезли на моих глазах, я не мог сказать, куда вы делись!.. Кристина! Кристина! Во имя неба, во имя вашего отца, который сейчас на небесах и который так любил вас и меня, расскажите нам, своей благодетельнице и мне, кому принадлежит этот голос! И мы спасем вас – возможно, даже от самой себя! Ну же, назовите имя этого человека, Кристина? Того, кто имел наглость надеть вам на палец золотое кольцо!
– Мсье де Шаньи, его имени вы никогда не узнаете! – холодно заявила девушка.
Мадам Валериус, увидев, с какой враждебностью ее подопечная обратилась к виконту, вдруг приняла сторону Кристины.
– Если она любит этого человека, мсье виконт, то вас это не касается! – резко обратилась она к Раулю.
– Увы! Мадам, – смиренно повторил Рауль, который не мог сдержать слез… – Увы! Я действительно думаю, что Кристина любит его… Все подтверждает это. Но не только сей факт приводит меня в отчаяние, потому что в чем я не уверен, мадам, так в том, что тот, кого любит Кристина, достоин ее любви!
– Об этом могу судить только я, мсье! – возразила Кристина, пристально глядя Раулю прямо в глаза.
– Когда мужчина, – продолжал Рауль, чувствуя, как силы покидают его, – соблазняет молодую девушку, используя подобные романтические средства…
– То либо он негодяй, либо девушка глупа – вы это хотели сказать?
– Кристина!
– Рауль, какое вы имеете право так осуждать человека, которого вы никогда не видели, которого никто не знает и о котором вам самому ничего не известно?..
– Тут вы, Кристина, не совсем правы. Хоть что-то я о вашем Ангеле музыки знаю – по крайней мере, имя, которое вы мне не хотите называть… Я знаю, что вашего «гения» зовут Эрик!
– Кто… – запинаясь, пролепетала Кристина, тут же выдав себя и став белой, как алтарное полотно. – Кто вам это сказал?
– Вы сами!
– Каким образом?
– Вы жалели его. Вы, когда пришли в гримерную, вы сказали: «Бедный Эрик!» Разве не так? Ну что ж, Кристина, рядом был бедный Рауль, который услышал вас.
– Уже второй раз вы подслушиваете за дверью, мсье де Шаньи!
– Нет, не за дверью! Я был в гримерной. В вашем будуаре.
– Несчастный! – застонала девушка от невыразимого ужаса. – Несчастный! Вы что, хотите, чтобы вас убили?
– Может, и так…
Рауль произнес последние слова с такой любовью и отчаянием, что Кристина не смогла сдержать рыданий.
Затем она взяла его за руки и посмотрела на него со всей нежностью, на которую была способна, и молодой человек под этим взглядом почувствовал, что его горе затихает.
– Рауль, – сказала она. – Вы должны забыть «мужской голос» вместе с его именем! И больше никогда не пытаться проникнуть в тайну этого голоса!
– Значит, эта тайна действительно так ужасна?
– Вы даже представить не можете, насколько она ужасна!
Между молодыми людьми на некоторое время повисло молчание. Рауль был ошеломлен.
– Поклянитесь мне, что больше не будете пытаться что-то узнать, – настойчиво попросила она. – И поклянитесь, что больше не войдете в мою гримерную, если только я не позову вас туда.
– А вы обещаете позвать меня туда, Кристина?
– Я обещаю.
– Когда же?
– Завтра.
– Тогда я клянусь выполнить вашу просьбу!
Это было последнее, что они сказали друг другу в тот день.
Рауль поцеловал Кристине руки и ушел, проклиная Эрика и обещая себе быть терпеливым.
ГЛАВА XII.Над люками
На следующий день Рауль снова увидел Кристину в Опере. Золотое кольцо по-прежнему оставалось на ее пальце. Девушка была нежна и добра. Она расспрашивала виконта о его планах, о его надеждах на будущее, о его карьере.
Он сообщил ей, что отправление полярной экспедиции состоится раньше намеченного срока и что недели через три, но не позднее чем через месяц, он покинет Францию.
Почти весело она убеждала его, что он должен с радостью воспринимать это путешествие как шаг к будущей славе. И когда он ответил ей, что слава без любви не имеет никакой ценности, она назвала его большим ребенком, чьи печали мимолетны.
Он возразил ей:
– Как вы можете, Кристина, так легкомысленно говорить о столь серьезных вещах? А если мы больше никогда не увидимся? Я ведь могу умереть во время экспедиции!
– И я тоже, – прошептала она.
Кристина больше не улыбалась, не шутила. Казалось, она задумалась о чем-то, что впервые пришло ей в голову. Затем ее взгляд просветлел.
– О чем вы думаете, Кристина?
– О том, что мы больше не увидимся.
– И это делает вас такой сияющей?
– И о том, что через месяц нам придется попрощаться… навсегда!
– Если только, Кристина, мы не будем помолвлены и не станем ждать друг друга.
Она зажала ему рот рукой:
– Замолчите, Рауль! Об этом не может быть и речи, вы это прекрасно знаете! Мы никогда не поженимся! Эта тема закрыта!
Внезапно ее лицо озарилось новой радостью, которую она с трудом сдерживала. Она весело хлопнула в ладоши. Обеспокоенный Рауль смотрел на нее, пытаясь понять, в чем дело.
– Однако… – снова заговорила Кристина, протягивая юноше обе руки так, словно решилась сделать ему неожиданный подарок. – Однако если мы не можем пожениться, мы можем… мы можем обручиться! И никто никогда не узнает об этом. Бывают тайные свадьбы! Почему бы не быть тайной помолвке? Мы будем помолвлены, мой друг, на месяц! А потом вы уедете, и я буду вспоминать этот месяц всю жизнь!
Она была в восторге от своей идеи. И снова стала серьезной.
– Это счастье, которое никому не принесет вреда, – сказала она.
Рауль все понял. Он тут же увлекся этой идеей и сразу же захотел воплотить ее в реальность. Он поклонился Кристине и с непревзойденной торжественностью произнес:
– Мадемуазель, я имею честь просить вашей руки!
– Но у вас уже есть обе мои руки, мой дорогой жених! Рауль, мы будем счастливы!.. Мы будем играть в будущего мужа и будущую жену!
Рауль же про себя подумал: «Пусть так! А через месяц я сумею заставить ее забыть про “мужской голос”! И разгадаю его тайну, чтобы покончить с ней. Через месяц Кристина согласится стать моей женой. А пока мы поиграем!»
Это была самая очаровательная игра в мире, и они с упоением отдавались ей, как дети, которыми они в сущности и остались. Ах, какие чудесные вещи они говорили друг другу! Обменивались вечными клятвами – мысль о том, что через месяц некому будет выполнять эти клятвы, придавала их чувствам остроту, они испытывали наслаждение, граничащее с болью, как смех и слезы. Они играли своими сердцами так же, как другие играют в мяч. Только, возвращая сердца друг другу, им приходилось быть очень и очень осторожными, чтобы не поранить их.
Однажды – это было на восьмой день их забавы – сердце Рауля слишком сильно забилось, и молодой человек остановил игру безрассудными словами:
– Я не поеду на Северный полюс.
Кристина, которая по своей простоте не задумывалась о возможности такого поворота, внезапно поняла, какую опасную игру она затеяла, и горько упрекнула себя в этом. Она ничего не ответила Раулю, и тот отправился домой.
Это случилось после полудня в гримерной певицы, где проходили все их свидания и где они развлекались, устраивая себе настоящие обеды из пары-тройки пирожных и двух бокалов портвейна на столе, украшенном букетом фиалок.
В тот вечер Кристина не пела. И Рауль от нее не получил обычного письма, хотя они решили писать друг другу каждый день в течение месяца. На следующее утро он помчался к мадам Валериус, которая поведала ему, что Кристины нет дома. Она ушла накануне вечером, в пять часов, сказав, что вернется через два дня. Рауль был рассержен. В этот миг он просто ненавидел мадам Валериус, которая сообщала ему подобные новости с поразительным хладнокровием. Он попытался хоть что-то из нее вытянуть, но, очевидно, добрая дама и сама ничего не знала. На взволнованные расспросы молодого человека она отвечала только одним:
– Это секрет Кристины!
И она поднимала палец, призывая его успокоиться и быть благоразумным. Рауль в сердцах развернулся и выбежал из комнаты.
«Да… – в ярости думал Рауль, спускаясь по лестнице. – Эта старая мадам хорошо оберегает тайны своей подопечной!..»
Где могла быть Кристина? Два дня… Целых два дня и без того в коротком их счастье! И это его вина! Разве они не договорились, что он уедет? А если он передумал и решился остаться, почему он заговорил об этом так рано? Рауль жалел о своей несдержанности и чувствовал себя самым несчастным из людей в течение сорока восьми часов, пока Кристина не появилась снова.
И она вернулась с новым триумфом. Певица наконец опять повторила тот неслыханный успех гала-концерта. Ла Карлотта после казуса с опозорившей ее «жабой» не смогла больше выступать на сцене. Ужас от мысли, что кваканье в любой момент может вернуться, прочно поселился в ее душе. И место, и свидетели ее непостижимой катастрофы стали вызывать у нее отвращение. Она нашла способ расторгнуть свой договор. Ее место на время попросили занять Кристину Даэ. И теперь «Жидовка» в ее исполнении имела потрясающий успех.
Виконт, присутствовавший на этом вечере, естественно, был единственным, кто страдал, слушая эхо нескончаемых оваций. А все потому, что он видел на пальце у Кристины золотое кольцо. Словно какой-то дьявольский голос нашептывал на ухо молодому человеку: «Она все еще продолжает носить на пальце золотое кольцо. И это не твое кольцо! Сегодня вечером она снова отдала свою душу, и отдала ее вовсе не тебе! И если она не расскажет, где пропадала и что делала эти два дня, ты должен пойти и спросить Эрика!»