Все последующие дни они бродили по помещениям верхней части здания Оперы, расположенным почти на чердаках, далеко от люков. Волнение Кристины только усиливалось по мере того, как шло время. Однажды днем она появилась с очень большим опозданием, с таким бледным лицом и с такими покрасневшими от безысходного отчаяния глазами, что Рауль решился на крайние меры и заявил:
– Я не поеду на Северный полюс, пока вы не откроете мне тайну этого «мужского голоса»!
– Замолчите! Во имя неба, замолчите, мой бедный Рауль! А если он вас услышал?
Говоря это, девушка испуганно озиралась вокруг.
– Я не отдам вас в его власть, Кристина, клянусь! И вы больше не будете думать о нем.
– Разве это возможно?
В ее голосе прозвучало сомнение и попытка ободрить Рауля. Она увлекла молодого человека на верхние этажи театра, подальше от люков. Виконт продолжал:
– Я спрячу вас в самом дальнем уголке мира, где он не найдет вас. Вы будете в безопасности, и тогда я уеду, поскольку вы поклялись никогда не выходить замуж.
Кристина взяла за руки Рауля и сжала их в волнении, но тревога гнала ее дальше, и девушка снова повела его вперед.
– Выше! – твердила она. – Еще выше!
Он едва поспевал за ней. Вскоре они оказались под самою крышей, в лабиринте деревянных каркасов. Они пролезали между стойками, арками, стропилами, опорами и распорками; они перебегали от балки к балке, словно от дерева к дереву в лесу…
И, несмотря на то, что она с осторожностью оглядывалась каждое мгновение, она не увидела позади себя тени, которая следовала за ней, словно ее собственная, останавливаясь вместе с ней, двигаясь дальше и снова замирая, абсолютно бесшумно, как и полагается тени. Рауль тоже ничего не замечал, потому что рядом с Кристиной его вообще больше ничего не интересовало.
ГЛАВА XIII.Лира Аполлона
Так они добрались до крыш. Кристина скользила по ним, легкая и быстрая, как ласточка. Их взгляд блуждал по пустынному пространству между тремя куполами и треугольным фронтоном. Девушка вдыхала полной грудью свежий воздух, глядя на открывшуюся перед ними панораму Парижа. Она увлекла за собой Рауля, и они брели бок о бок по крышам, по цинковым улицам, по железным проспектам. Их образы близнецами отражались в огромных резервуарах, наполненных неподвижной водой, где в летние месяцы мальчишки из балетных классов учились нырять и плавать.
Тень позади них следовала неслышными шагами, распластываясь на крышах, удлиняясь взмахами черных крыльев на перекрестках металлических улиц, пригибаясь возле бассейнов, бесшумно обходя купола. Несчастные молодые люди даже не подозревали о ее присутствии. Наконец они присели, беззаботные, под высоким покровительством Аполлона, который жестом бронзовой руки простирал свою великолепную лиру в самое сердце пылающего неба.
Их озарял огненный весенний закат. Облака, волоча за собой свои легкие золотисто-фиолетовые шлейфы, медленно проплывали мимо, прощаясь с заходящим солнцем. Кристина сказала Раулю:
– Скоро мы отправимся дальше и быстрее облаков на край света, и там вы меня покинете, Рауль. Но если вы захотите увезти меня с собой, а я не соглашусь следовать за вами, прошу вас, увезите меня силой!
То, с какой отчаянной мольбой в голосе произнесла эти слова Кристина, прижимаясь к Раулю, потрясло его.
– Неужели вы боитесь, что можете передумать, Кристина?
– Я не знаю, – выдавила она, покачав головой. – Он демон!
И она вздрогнула в объятиях Рауля.
– Я боюсь возвращаться, чтобы жить с ним под землей!
– Что заставляет вас вернуться туда, Кристина?
– Если я не вернусь к нему, может произойти большое несчастье! Но я больше не могу! Не могу! Я хорошо знаю, что нужно жалеть людей, которые живут «под землей»… Но это слишком ужасно! И, однако, время приближается. У меня остался всего один день. Если я не приду, он сам придет за мной со своим голосом. Он уведет меня с собой, домой, под землю, и там встанет передо мной на колени со своей мертвой головой! И скажет мне, что любит меня! И будет плакать! Ах! Эти слезы! Рауль! Эти слезы, струящиеся из двух черных дыр головы мертвеца! Я больше не могу видеть, как текут эти слезы!
Она заламывала руки, в то время как Рауль, охваченный ее отчаянием, прижимал ее к своему сердцу:
– Довольно! Вы больше не услышите его слов любви! Не увидите его слез! Мы убежим! Немедленно, Кристина, сейчас!
И Рауль встал, потянув за собой Кристину. Но она остановила его.
– Нет, нет, – печально покачала она головой. – Не сейчас. Это было бы слишком жестоко. Пусть он услышит снова, как я пою завтра вечером – в последний раз. А потом мы уйдем. В полночь вы зайдете за мной в мою гримерную; ровно в полночь. В этот момент он будет ждать меня в доме у озера. Мы будем свободны, и вы меня заберете, даже если я откажусь! Вы должны поклясться мне в этом, Рауль… Потому что я чувствую, что на этот раз, если вернусь туда, я, возможно, никогда не смогу уйти от него. – И она добавила: – Вы не можете этого понять!..
Кристина вздохнула, и ей показалось, что позади нее раздался еще один вздох.
– Вы что-нибудь слышали?
Ее зубы стучали.
– Нет, – заверил ее Рауль. – Я ничего не слышал.
– Это слишком ужасно, – призналась она, – все время вот так дрожать! А ведь здесь нам ничто не угрожает; мы у меня дома, в небе, на открытом воздухе, при солнечном свете. Солнце пылает ярко – а ночные птицы не любят смотреть на солнце! Я никогда не видела его при свете дня. Это, должно быть, ужасно! – пробормотала она, глядя на Рауля растерянными глазами. – Ах, когда я впервые увидела его… я думала, что он сейчас умрет!
– Почему? – спросил Рауль, по-настоящему испуганный ее странной и зловещей уверенностью в этом. – Почему вы решили, что он умрет?
– Потому что я его видела!
На этот раз Рауль и Кристина одновременно обернулись.
– Здесь кто-то стонет! Возможно, кому-то плохо… Вы слышали? – воскликнул Рауль.
– Мне трудно сказать, – призналась Кристина. – Даже когда его нет рядом, в моих ушах всегда стоят его стоны. Впрочем, если вы тоже слышали…
Они встали, осмотрелись. Огромная свинцовая крыша была совершенно пуста. Они успокоились. Рауль спросил:
– Как вы его впервые увидели?
– Три месяца назад я слышала его, но не видела. В первый раз, когда этот восхитительный голос внезапно начал петь рядом со мной, то, как и вы, подумала, что его обладатель находится в соседней гримерной. Я вышла и осмотрела все вокруг. Но моя гримерная, как вам известно, Рауль, изолирована, и мне не удалось его найти. Голос пел словно в моей комнате. И он не только пел, но и разговаривал со мной, отвечал на мои вопросы. Да, это действительно был мужской голос, но прекрасный, словно голос ангела. Как еще я могла объяснить такое невероятное явление? Я никогда не переставала думать об Ангеле музыки, которого мой бедный отец обещал прислать мне, когда умрет. Я не боюсь признаться вам в своей детской наивности, Рауль, потому что вы знали моего отца, и он любил вас, а вы когда-то в детстве тоже верили в Ангела музыки. Уверена, вы не станете насмехаться надо мной… Я сохранила, мой друг, нежную и доверчивую душу маленькой Лотты, когда осталась только вдвоем с мадам Валериус. И эту маленькую невинную душу я наивно предложила человеческому голосу, полагая, что подношу ее ангелу. В этом, безусловно, была виновата и моя приемная мать, которой я, ничего не утаивая, все рассказала. Она сразу воскликнула: «Это, должно быть, ангел. Во всяком случае ты ведь можешь спросить его об этом». Так я и сделала, и мужской голос ответил мне, что он действительно ангел, которого я ждала, обещанный мне моим умирающим отцом. С этого момента между Голосом и мной установилась большая близость, я была абсолютно уверена в этом. Он сказал, что спустился на землю, чтобы подарить мне возможность постигать высшие радости вечного искусства, и попросил разрешения давать мне ежедневные уроки музыки. Я с радостью согласилась и не пропустила ни одного занятия в гримерной в утренние часы, когда оперный театр был совершенно безлюден. Ах, какие были эти уроки! Вы, хоть и слышали этот голос, даже представить их не можете себе.
– Конечно нет! Я и правда не могу их себе представить, – согласился молодой человек. – А музыка? Как он себе аккомпанировал?
– Музыка, совершенно мне не знакомая, звучала где-то за стеной и была поистине чудесной. Голос откуда-то хорошо знал, на каком этапе обучения оставил меня отец, когда умер, и каким методом он пользовался. Я помнила – или, скорее, это мой голос помнил – все прошлые уроки. Благодаря этому, а также новым урокам моего невидимого учителя я достигла огромного прогресса, такого прогресса, что при других условиях на это мне потребовались бы годы! Вы знаете, мой друг, что я довольно сдержанна, и моему голосу изначально недоставало некоторых качеств: низкий регистр был недостаточно развит; верхний – довольно резкий, а среднему не хватало ясности. Именно с этими недостатками работал – и довольно успешно – мой отец; и именно эти недостатки Голос позволил мне преодолеть окончательно. Постепенно я увеличила силу звучания до такой степени, на которую раньше не могла и надеяться: я научилась давать дыханию максимальную амплитуду. Но самое главное – Голос открыл мне секрет глубоких грудных звуков в сопрано. Он окутал наши занятия священным огнем вдохновения, пробудил во мне страстную, всепоглощающую, возвышенную жизнь. Голос обладал даром поднимать меня до своего уровня в унисон со своим великолепным пением. Его душа жила в моем голосе и создавала гармонию! Через несколько недель я перестала узнавать себя, когда пела! Я даже испугалась этого, испугалась, что нахожусь под воздействием какого-то заклинания. Но мадам Валериус успокоила меня, сказав, что я слишком чистая девочка, чтобы демон мог завладеть мною. Голос велел мне сохранять мои успехи в тайне, о которой знали только он и мадам Валериус. Сама не знаю, почему, но за пределами гримерной я пела своим обычным голосом, и никто ничего не замечал. Я делала все, что хотел Голос. Он говорил мне: «Вам надо подождать. Вот увидите – мы поразим Париж!» И я ждала, живя в восторженном сне, где командовал Голос. Однажды вечером я увидела в зале вас, Рауль, и так обрадовалась, что даже не подумала скрыть это, когда вернулась в гримерную. К нашему несчастью, Голос уже был там и сразу понял, что в моей жизни произошло нечто новое. Он спросил меня, что со мной случилось. И я, не видя никаких причин скрывать от него, чистосердечно рассказала ему нашу романтичную историю детства, не утаивая и того места, которое вы занимали в моем сердце. Тогда Голос умолк: я звала его, но он не отвечал мне; я умоляла его откликнуться, но все было напрасно. Я так боялась, что он исчез навсегда, и молила Бога о его возвращении!.. В тот вечер я вернулась домой в полном отчаянии и бросилась на шею мадам Валериус со словами: «Голос ушел! Возможно, он больше никогда не вернется!» Она испугалась не меньше меня и потребовала объяснений. Я рассказала ей обо всем. Она ответила мне: «Конечно! Ведь Голос ревнив!» Тогда я и поняла, что люблю вас…