Несомненно, именно в Эрика стрелял Рауль! Почему он его не убил? Чудовище сбежало по трубе, как кошки или воры, которые, бесспорно, тоже в совершенстве умеют карабкаться по трубам.
Эрик наверняка замышлял дурное против молодого человека, но раненый, он сбежал и теперь обернул всю свою ярость против бедной Кристины.
Ужасные мысли одна хуже другой переполняли разум несчастного Рауля, пока он бежал в гримерную певицы…
– Кристина! Кристина!
Горькие слезы обожгли глаза молодого человека, когда он увидел разбросанную по комнате одежду, которую его прекрасная невеста паковала, готовясь к побегу! Ах, ну почему она не захотела уйти раньше? Почему так долго медлила? Зачем играла с надвигающейся катастрофой и сердцем монстра? Зачем дарила в последнем порыве милосердия этой демонической душе свою небесную песнь:
Ты душу мою прими в свои небесные селенья!
Рыдая, произнося клятвы и ругательства, Рауль ощупал непослушными пальцами большое зеркало, которое однажды вечером на его глазах открылось, позволив Кристине оказаться в мрачных катакомбах Эрика. Он нажимал, двигал, толкал… но зеркало, похоже, подчинялось только Эрику. Может быть, все эти действия бесполезны? Может быть, нужно произнести определенные слова, заклятия какие-нибудь? Когда он был маленьким, ему говорили, что есть предметы, которые подчиняются только слову!
Внезапно Рауль вспомнил: решетка, выходящая на улицу Скриба! Подземный ход, ведущий прямо от озера на улицу, о котором рассказывала ему Кристина!
Но ключа на месте не оказалось. Тем не менее Рауль все равно решил отправиться туда.
Оказавшись на улице, он стал ощупывать дрожащими руками огромные камни в поисках хода. Его пальцы наткнулись на решетку. Она ли это? Или какая-то другая? Виконт беспомощно смотрел сквозь прутья решетки… Какая глубокая тьма там! Он прислушался – какая тишина!.. Рауль обошел вокруг здания театра. Вот огромные ворота с толстыми решетками – но увы, они вели во двор администрации.
Рауль направился к консьержке:
– Простите, мадам, вы не могли бы подсказать мне, как найти ворота с решеткой, железной решеткой… которые вели бы от улицы Скриба до озера? Вы ведь знаете про подземное озеро? То, которое находится под зданием Оперы?
– Мсье, я слышала, что под оперным театром есть озеро, но какие ворота туда ведут, не знаю. Я никогда там не была.
– А что насчет улицы Скриба, мадам? Улица Скриба – вы там когда-нибудь бывали?
Она лишь рассмеялась, но ничего ему не ответила. В ярости Рауль развернулся и ушел. Он бегал по всем лестницам вверх и вниз, затем пересек административную часть театра и оказался на сцене.
Здесь виконт остановился, запыхавшись и хрипло дыша, с бешено бьющимся сердцем. Может, Кристина нашлась? Увидев группу из трех человек, Рауль подошел и спросил:
– Простите, мсье, не могли бы вы сказать мне, где Кристина Даэ?
Они рассмеялись.
На сцене снова началось оживление. Среди возбужденно жестикулирующих мужчин в черных фраках появился человек, выделявшийся своим спокойствием. У него было полное румяное лицо, обрамленное черными кудрявыми волосами. Его голубые глаза сияли дружелюбием. Администратор Мерсье указал на него виконту де Шаньи со словами:
– Вот человек, мсье, которому вы можете задать ваш вопрос. Позвольте представить: господин комиссар полиции Мифруа.
– А! Господин виконт де Шаньи! Рад вас видеть, мсье, – произнес комиссар. – Не будете ли вы так любезны последовать за мной?.. И еще – где директора? Где они?
Администратор промолчал, поэтому секретарь Реми взял на себя смелость сообщить комиссару, что директора заперлись в своем кабинете и до сих пор ничего не знают об исчезновении Кристины Даэ.
– Хм, странно!.. Пойдемте к ним!
И Мифруа, сопровождаемый все увеличивающейся толпой, направился к директорскому кабинету. Мерсье, воспользовавшись суматохой, сунул в руку Габриэля ключ:
– Все идет наперекосяк, – прошептал он, – так что выпустите мадам Жири на волю, пусть подышит свежим воздухом…
Габриэль ушел.
Вскоре толпа подошла к кабинету. Мерсье несколько раз постучал, но никакой реакции не последовало. Тогда обеспокоенный комиссар Мифруа громко приказал:
– Откройте, именем закона!
Дверь наконец открылась. Вслед за комиссаром люди поспешили в кабинет.
Рауль заходил последним. Однако когда он уже был на пороге, ему на плечо опустилась рука, и он услышал, как кто-то прошептал ему прямо на ухо:
– Тайны Эрика не касаются никого, кроме него самого!
Он обернулся и еле сдержался, чтобы не вскрикнуть. Рука, лежавшая у него на плече, принадлежала смуглому зеленоглазому мужчине в остроконечной шапке. Перс!
Незнакомец поднес палец к губам, призывая к осторожности, не дав ошеломленному виконту возможности спросить о причине его загадочного вмешательства, поклонился и исчез.
ГЛАВА XVII.Удивительные откровения мадам Жири, касающиеся ее личных отношений с Призраком Оперы
Прежде чем мы проследуем за комиссаром полиции Мифруа в кабинет к директорам, куда недавно так и не смогли проникнуть секретарь Реми и администратор Мерсье, я, с позволения читателя, расскажу о некоторых необычных событиях, которые только что там произошли. Причина, по которой Ришар и Моншармин заперлись в своем кабинете, осталась для читателя все еще неизвестной. И мой долг – долг как историка – поставить его в известность, рассказав об этой причине.
Я уже упоминал, насколько неприятно изменилось настроение обоих директоров за последнее время, и высказал мнение, что падение люстры при описанных выше обстоятельствах было не единственной причиной этой перемены.
Итак, спешу вам сообщить – несмотря на желание господ директоров оставить это событие скрытым навсегда, – что Призраку спокойно удалось получить свои первые двадцать тысяч франков. Ах да, был плач и скрежет зубовный! Однако дело было сделано самым простым образом.
Однажды утром директора обнаружили на своем столе конверт. На конверте значилось:
Для господина П. О. (лично)
К нему прилагалась небольшая записка от самого П. О.:
Настало время выполнить условия, оговоренные в книге инструкций. Вы вложите двадцать банкнот по тысяче франков в этот конверт, который запечатаете и скрепите собственной печатью. Затем передадите его мадам Жири, которая далее сделает все необходимое.
Директора не стали ждать, когда им напомнят об этом дважды. Не тратя времени на размышления о том, как эти дьявольские записки попадают в тщательно запертый кабинет, они решили, что это хорошая возможность выследить загадочного шантажиста. Они рассказали все Габриэлю и Мерсье, предупредив о строжайшем сохранении тайны. Потом вложили двадцать тысяч франков в конверт и вручили его, не потребовав объяснений, мадам Жири, на тот момент уже восстановленной в своей должности. Билетерша не выказала никакого удивления.
Стоит ли говорить, что за ней проследили? Впрочем, она сразу же отправилась в ложу Призрака и положила ценный конверт на перила балкона. Оба директора, а также Габриэль и Мерсье спрятались, расположившись таким образом, что этот конверт ни на секунду не исчезал из поля их зрения на протяжении всего спектакля, а также после него. Поскольку конверт не двигался, наблюдавшие за ним тоже оставались на своих местах. Мадам Жири ушла, публика тоже разошлась. Директора, Габриэль и Мерсье наконец устали ждать и вскрыли конверт, обнаружив, что печать так и не сорвана.
Сначала Ришар и Моншармин решили, что деньги все еще на месте, но, взглянув повнимательнее, они поняли, что это не так. Двадцать настоящих купюр оказались заменены двадцатью купюрами «игровых денег»! Директора были в ярости и напуганы.
– Да он похлеще, чем Робер-Уден[39]! – воскликнул Габриэль.
– Да, – мрачно согласился Ришар, – и обходится намного дороже!
Моншармин хотел немедленно послать за комиссаром полиции. Однако у Ришара был свой план.
– Давайте не будем выставлять себя на посмешище, – возразил он. – Весь Париж будет над нами смеяться. Призрак выиграл первый раунд, мы выиграем второй.
Очевидно, он имел в виду следующий ежемесячный платеж.
Тем не менее мысль о том, что их настолько безупречно обвели вокруг пальца, все последующие недели не давала им покоя. И я думаю, их вполне можно понять. Комиссара полиции они так и не вызвали, ведь директора в глубине души лелеяли мысль о том, что такой странный инцидент может быть всего лишь отвратительной шуткой, которую, несомненно, придумали их предшественники и которую не следует разглашать до того, как станет ясна суть происходящего. Дошло то того, что у Моншармина возникло подозрение относительно самого Ришара, воображение которого приобретало порой причудливый характер.
Таким образом, готовые к любому повороту событий, они выжидали, как будут складываться обстоятельства дальше, внимательно наблюдая за мадам Жири, которой, по настоянию Ришара, ни о чем не сказали.
– Если она соучастница, – говорил он, – то деньги были изъяты заранее. Но по-моему, она просто идиотка!
– В этом деле много идиотов! – возразил задумчиво Моншармин.
– А разве можно было это предугадать? – посетовал Ришар. – Но не беспокойся, в следующий раз мы примем все меры предосторожности.
И вот настал тот самый «следующий раз» – именно в этот вечер и произошло исчезновение Кристины Даэ.
Утро встретило их посланием от Призрака, в котором тот любезно напомнил им о следующей выплате:
Сделайте все точно так же, как и в прошлый раз. Все прошло очень хорошо. Передайте конверт с вложенными в него двадцатью тысячами франков нашей замечательной мадам Жири.
К записке прилагался обычный конверт, адресованный Призраку Оперы. Оставалось только наполнить его банкнотами.
Эта операция должна была быть выполнена в тот же вечер, за полчаса до начала спектакля. Итак, войдем и мы вслед за директорами в их директорское логово и посмотрим, что же там происходило примерно за полчаса до того, как занавес печально известного представления «Фауста» поднялся.