Конечно, этот совершенно новый способ передвижения за кулисами, в котором упражнялись директора Национальной академии музыки, не мог остаться незамеченным.
Он вызвал повышенный интерес.
К счастью для господ Ришара и Моншармина, во время этой столь любопытной сцены почти все танцовщицы находились в мансарде. Иначе директора оказались бы звездами девичьих сплетен и пересудов.
Но они думали только о своих двадцати тысячах франков.
Войдя в полутемный коридор администрации, Ришар тихо сказал Моншармину:
– Я уверен, что ко мне никто не прикасался. Теперь ты стой подальше от меня и следи за мной из тени, пока я не дойду до самой двери кабинета. Не стоит никого подозревать, лучше посмотрим, что будет дальше.
Но Моншармин возразил:
– Нет, Ришар! Нет! Иди впереди, а я пойду за тобой. Я не отстану от тебя ни на шаг.
– Но тогда мы не оставим ему шансов украсть у нас наши двадцать тысяч франков! – воскликнул Ришар.
– Очень на это надеюсь! – заявил Моншармин.
– Тогда то, что мы делаем, абсурдно!
– Мы делаем именно то, что делали в прошлый раз. В тот вечер я присоединился к тебе, когда ты покинул сцену, за углом этого коридора. И следовал позади тебя.
– Все верно, – вздохнул Ришар, качая головой и неохотно подчиняясь Моншармину.
Через две минуты оба директора заперлись у себя в кабинете.
Моншармин положил ключ себе в карман.
– В прошлый раз мы оба так и просидели взаперти, – сказал он, – пока ты не отправился домой.
– Это правда. Насколько я помню, нас никто не беспокоил?
– Никто.
– Тогда меня наверняка обокрали по дороге из театра домой, – предположил Ришар, пытаясь собраться с мыслями.
– Нет! – неожиданно сухо произнес Моншармин, – Нет. Это невозможно. Я ведь сам отвез тебя домой в своем экипаже. Двадцать тысяч франков исчезли у тебя дома, в этом я больше не сомневаюсь.
Моншармин пришел к такому выводу только сейчас.
– Но этого не может быть! – запротестовал Ришар. – В своих слугах я абсолютно уверен! И если бы кто-то из них это сделал, он бы уже сбежал.
Моншармин пожал плечами, давая понять, что его не интересуют эти подробности.
Ришар почувствовал, что ситуация становится для него совершенно невыносимой.
– Моншармин, с меня хватит!
– Ришар, я терпел это слишком долго!
– Ты смеешь подозревать меня?
– Да, я подозреваю тебя в том, что ты заигрался.
– Но двадцать тысяч франков – не игрушка!
– Полностью с тобой согласен, – отозвался Моншармин, развернул газету и демонстративно углубился в чтение.
– Что ты делаешь? – возмутился Ришар. – Неужели ты будешь читать газету?
– Да, Ришар, до тех пор, пока не отвезу тебя домой.
– Как в прошлый раз?
– Как в прошлый раз.
Ришар вырвал газету из рук Моншармина. Тот, взбешенный, вскочил. Разгневанный Ришар скрестил руки на груди и с вызовом заявил:
– Вот что я думаю об этом, – сумбурно заговорил Ришар. – Я думаю, что бы я мог подумать: если бы, как в прошлый раз, мы провели весь вечер вместе, а потом ты отвез меня домой, и если бы, когда мы расстались, я обнаружил, что двадцать тысяч франков исчезли из моего кармана… как в прошлый раз…
– И что бы ты мог подумать? – воскликнул Моншармин, побагровев.
– Я мог бы подумать, что, поскольку ты не оставлял меня ни на секунду и что, по твоему желанию, ты был единственным, кто подходил ко мне, как в прошлый раз, я мог бы подумать, что поскольку эти двадцать тысяч франков больше не у меня в кармане, есть большая вероятность, что они окажутся в твоем!
Моншармин подскочил от возмущения.
– Что?! – проревел он. – Мне нужна английская булавка!
– Что ты хочешь делать с английской булавкой?
– Пристегнуть тебя!.. Английской булавкой!.. Английской булавкой!
– Ты хочешь пристегнуть меня английской булавкой?
– Да, пристегнуть к тебе двадцать тысяч франков!.. Тогда, будь то здесь, или по дороге домой, или дома – ты почувствуешь руку, которая лезет в твой карман… И ты увидишь, моя ли эта рука, Ришар! Ты ведь теперь подозреваешь меня!.. Английская булавка!
И Моншармин открыл дверь, крича на весь коридор:
– Английская булавка! Достаньте мне сейчас же английскую булавку!
Мы уже знаем, что в тот момент там оказался секретарь Реми, у которого не было английской булавки, и поэтому его не удостоили никаким вниманием, зато какой-то рассыльный, проходивший мимо, подарил директору желанную вещь.
И вот что было дальше.
Моншармин, закрыв за собой дверь, опустился на колени за спиной Ришара.
– Надеюсь, двадцать тысяч франков все еще здесь? – проворчал он.
– Я тоже надеюсь, – отозвался Ришар.
– Настоящие? – уточнил Моншармин, который на этот раз твердо решил не позволять обвести себя вокруг пальца.
– Посмотри сам! Я не хочу к ним прикасаться, – заявил Ришар.
Моншармин вынул конверт из кармана Ришара и вытащил из него банкноты, дрожа, потому что теперь, чтобы чаще проверять наличие денег, они не запечатали конверт и даже не заклеили его. Обнаружив, что все купюры на месте и совершенно подлинные, Моншармин положил их обратно в карман Ришара и аккуратно закрепил булавкой.
После чего он сел позади своего компаньона и больше не спускал с него глаз, в то время как Ришар за столом не сделал ни одного движения.
– Потерпи немного, Ришар, – проговорил Моншармин. – У нас осталось всего несколько минут… Скоро пробьет полночь – в прошлый раз мы уезжали именно в это время.
– Я готов терпеть столько, сколько потребуется!
Время шло – медленное, тяжелое, таинственное, душное. Ришар попытался шутить.
– Кончится все тем, что я поверю, – сказал он, – во всемогущество Призрака. Кстати, ты не находишь, что в атмосфере этой комнаты появилось нечто новое? Что-то беспокойное и пугающее?
– Вообще-то чувствую, – признался Моншармин, который действительно что-то ощущал.
– Призрак! – повторил Ришар вполголоса, словно боялся, что его услышат невидимые уши… – Призрак! Вдруг это и правда Призрак стукнул по столу три раза – мы хорошо слышали эти удары… Положил волшебный конверт… и заговорил с нами в ложе № 5. Убил Жозефа Бюке. Сбросил люстру… И ограбил нас! Потому что, в конце-то концов, здесь, кроме нас с тобой, никого нет. И если деньги исчезнут, а мы с тобой никак в этом не участвовали… Нам придется поверить в Призрака! В привидение…
В этот момент часы на камине пробили первый удар – наступила полночь.
Оба директора вздрогнули. Их охватила непреодолимая тревога, причины которой они не могли понять. Пот струился по их лбам. И двенадцатый удар прозвучал особенно отчетливо в их ушах.
Когда маятник умолк, они вздохнули и встали.
– Думаю, мы можем уйти, – произнес Моншармин.
– Я тоже так считаю, – согласился Ришар.
– Прежде чем мы уйдем, ты позволишь мне заглянуть в твой карман?
– Обязательно, Моншармин! Ты должен сделать это! – горячо одобрил Ришар и через некоторое время обеспокоенно спросил, пока Моншармин возился с карманом: – Ну как?
– Булавка на месте.
– Так и должно быть. Я бы почувствовал, если бы кто-то попытался залезть мне в карман.
Но Моншармин, чьи руки все еще оставались в кармане, вдруг закричал:
– Булавка на месте, но не деньги!
– Моншармин, не шути так! Сейчас не время для шуток.
– Посмотри сам.
Одним движением Ришар сорвал с себя фрак. Оба директора схватились за карман – он был пуст.
Самое любопытное, что булавка оставалась по-прежнему застегнутой.
Ришар и Моншармин побледнели. Во вмешательстве сверхъестественного больше не приходилось сомневаться.
– Призрак… – прошептал Моншармин.
Но Ришар внезапно набросился на своего коллегу.
– Ты единственный прикасался к моему карману!.. Верни мне мои двадцать тысяч франков… Сейчас же отдай двадцать тысяч франков!..
– Клянусь собственной душой, – пролепетал бледный Моншармин, который, похоже, находился на грани обморока, – клянусь тебе, у меня их нет…
В дверь снова постучали, и он пошел открывать, шагая, словно автомат. Он едва узнал администратора Мерсье, обменявшись с ним какими-то фразами, ничего не понимая из того, что ему говорят, и бессознательным жестом вложил в руку ошеломленному Мерсье английскую булавку, которая стала теперь для него абсолютно бесполезной.
ГЛАВА XIX.Полицейский, виконт и Перс
Первое, что спросил комиссар полиции, оказавшись в директорском кабинете, было:
– Кристина Даэ не у вас?
Как я уже сказал, его окружала толпа.
– Кристина Даэ? Нет, – ответил Ришар. – А что?
Что касается Моншармина, у него не осталось сил говорить вообще. Его состояние было намного серьезнее, чем у Ришара, потому что Ришар еще мог подозревать Моншармина, а он, Моншармин, находился перед лицом великой тайны – той, что от сотворения мира заставляет человечество содрогаться: тайны Неведомого.
Ришар снова заговорил, удивляясь тому, что в толпе стоит настороженная тишина:
– Почему вы спрашиваете меня, господин комиссар, не здесь ли Кристина Даэ?
– Потому что ее нужно найти, господа директора Национальной академии музыки, – многозначительно заявил комиссар полиции.
– Что значит «ее нужно найти»? Она что, исчезла?
– Исчезла. В середине представления.
– В середине представления?! Это невероятно!..
– Именно так. И не менее невероятно, что вы об этом еще ничего не знаете.
– Действительно… – согласился Ришар, пытаясь взять себя в руки, и пробормотал: – Неужели у нас новая проблема? Определенно, все больше причин подать в отставку… – И словно во сне, он вырвал несколько волосков из своих усов, даже не заметив этого. – Так она исчезла прямо во время представления?
– Да, ее похитили во время сцены тюремного заключения, в тот момент, когда она взывала о помощи к небесам. Но я сомневаюсь, что ее похитили ангелы.
– А я в этом уверен!
Все обернулись. Молодой человек, бледный и дрожащий от волнения, снова повторил: