– Тише! – снова выдохнула Кристина.
Все трое замолчали.
Тяжелые медленные шаги отчеканили за стеной, затем замерли и снова послышались.
Раздался шумный вздох, за которым последовал вопль ужаса Кристины, и мы услышали голос Эрика.
– Прошу прощения, что показываю вам свое лицо. Но я в прекрасном состоянии, как видите! Он сам виноват. Зачем он явился? Может, спросить, который час? В таком случае он больше ни у кого не будет спрашивать время. Сирена знает свое дело…
Еще один вздох – глубокий, грозный, идущий, казалось, из самой бездны души.
– Почему вы кричали, Кристина?
– Потому что мне больно, Эрик.
– Я думал, что напугал вас…
– Эрик, ослабьте мои узы… Я ведь в любом случае ваша пленница.
– Вы снова захотите умереть.
– Вы дали мне время до завтрашнего вечера, Эрик.
Шаги снова двинулись по полу.
– В конце концов… раз уж мы должны умереть вместе… Я тоже спешу, как и вы. Да, я тоже устал от этой жизни, вы понимаете? Подождите, не двигайтесь, я вас развяжу. Вам достаточно сказать всего одно слово: «Нет!» И все будет кончено – немедленно, для всех… Вы правы. Зачем ждать завтрашнего вечера? Ах да, потому что так мы бы поступили достойно!.. Эх, я всегда зависел от правил приличия… благородства… Как ребенок! В жизни нужно думать только о себе, о своей собственной смерти. Остальное неважно… Вас удивляет, что я такой мокрый? Ах, моя дорогая, я просто не вовремя вышел из дома… Хороший хозяин в такой ливень и собаку не выгонит на улицу!.. И вообще, Кристина, я думаю, что у меня галлюцинации… Вы знаете, тот, кто только что звонил моей сирене, вряд ли еще раз позвонит со дна озера. Он был похож… Вот, повернитесь… Вы довольны? Теперь вы свободны… Боже мой! Ваши запястья, Кристина! О, я и правда причинил вам боль! Уже за одно это я заслуживаю смерти… Кстати, о смерти: мне нужно пропеть ему реквием!
Когда я услышал эти ужасные слова, я не мог не испытать ужасного предчувствия. Однажды я тоже позвонил в дверь чудовища… Конечно, сам того не ведая. И, похоже, запустил какую-то систему предупреждения. Я вспомнил две руки, появившиеся из непроницаемо-черной воды. Кто был тот несчастный, кто сегодня забрел на эти берега?
Мысль об этом бедняге почти не позволяла мне радоваться успеху Кристины, хотя виконт прошептал мне на ухо это волшебное слово: «свободна!»… Кто? Кем был тот, другой, о ком исполнялся сейчас реквием?
Ах, какое возвышенное и самозабвенное пение! Дом на озере содрогался от него. Недра земли трепетали. Мы прислонились к зеркальной стене, чтобы попытаться понять, удалась ли Кристине Даэ хитрость, на которую она решилась ради нашего спасения. Но мы ничего не слышали, кроме реквиема. Это была скорее месса по душам проклятых… Музыка глубин земли, музыка семи кругов ада.
Никогда не забуду, как «Dies irae», которую он пел, обволакивала нас, словно гроза. Вокруг нас грохотал гром и сверкали молнии. Конечно, я слышал и раньше его пение… Его мастерство доходило до того, что заставляло звучать каменные пасти каменных быков с человеческими головами на стенах Мазендеранского дворца… Но такого пения я от него не слышал! Никогда! Он пел, как бог грома…
Орган и голос замолкли так внезапно, что мы с Раулем отпрянули от стены. И вдруг изменившийся до неузнаваемости металлический голос отчетливо проскрежетал по слогам:
– Что вы сделали с моим мешком?
ГЛАВА XXIV.Начинаются пытки
Продолжение истории Перса
– Что вы сделали с моим мешком? – и Кристина Даэ, наверное, задрожала не меньше, чем мы. – Так вот для чего вы хотели, чтобы я вас освободил! Чтобы забрать у меня мешок? Отвечайте!
Послышались торопливые шаги – Кристина, вероятно, поспешила из спальни Луи-Филиппа в свою комнату, словно ища защиты возле нашей стены.
– Почему вы убегаете? – гремел голос, который последовал за ней. – Верните мне мой мешок! Вы же знаете, что это мешок жизни и смерти!
– Послушайте меня, Эрик, – пролепетала молодая женщина. – Ведь нам предстоит жить вместе… Что с вами? Все, что принадлежит вам, принадлежит и мне!..
Это было сказано таким дрожащим тоном, что мне стало жаль ее. Несчастная девушка, должно быть, собрала все оставшиеся силы, чтобы преодолеть ужас… Но не такими детскими уловками можно было удивить чудовище.
– Вы прекрасно знаете, что там всего два ключа… Что вы хотели с ними сделать? – спросил он.
– Я бы хотела посетить ту комнату, которую я никогда не видела и которую вы всегда скрывали от меня… – ответила Кристина. – Это женское любопытство! – добавила она тоном, которому хотела придать игривость и который только усилил недоверие Эрика, настолько фальшиво он звучал…
– Я не люблю любопытных женщин! – возразил Эрик. – И вам следует быть осторожнее и помнить сказку о Синей Бороде… Верните мне мой мешок!.. Отдайте его мне!.. Вы хотели забрать у меня ключ, моя маленькая любопытная девочка!
И он рассмеялся, когда Кристина вскрикнула от боли, – Эрик забрал у нее мешочек.
В этот момент виконт, не в силах больше сдерживаться, издал вопль ярости и бессилия, и мне с трудом удалось заставить его замолчать.
– Что это? Что это было?.. Вы слышали, Кристина?
– Нет-нет! – отвечала несчастная. – Я ничего не слышала!
– Мне показалось, кто-то закричал!
– Закричал? Эрик, вы сошли с ума! Кто может кричать в этом доме? Только я кричала – потому что вы сделали мне больно!.. Больше я ничего не слышала.
– Как-то странно вы это говорите! Испугались, дрожите… Вы лжете!.. Кто-то кричал, я слышал! Кто-то есть в камере пыток!.. Ага! Теперь я понимаю!
– Там никого нет, Эрик!
– Я понимаю!
– Никого!
– Может быть, ваш жених?
– У меня нет жениха! Вы это прекрасно знаете!..
В ответ раздался злобный смех.
– Это легко узнать, моя маленькая Кристина, любовь моя… Нам не нужно открывать дверь, чтобы посмотреть, что происходит в камере пыток. Вы ведь хотите посмотреть? Так вот: если там действительно кто-то есть, вы увидите там, наверху, под потолком, свет потайного окна. Нам достаточно лишь отдернуть черную занавеску, а затем убрать освещение здесь… Так, занавеску мы отдернули… Давайте погасим свет! Вы ведь не боитесь остаться в темноте в компании своего будущего мужа?
Послышался жалобный голос Кристины:
– Не надо!.. Мне страшно!.. Я говорила вам, что боюсь темноты! Эта комната меня совершенно не интересует. Вы все время пугали меня, как ребенка, той камерой пыток! Тогда мне стало любопытно, правда ли это. Но теперь она меня больше не интересует… совсем…
И тут началось то, чего я боялся больше всего. Камеру внезапно залило светом. Казалось, в комнате вдруг разгорелся пожар. Рауль от неожиданности пошатнулся и еле устоял на ногах. А за стеной голос монстра свирепо прогрохотал:
– Я же говорил вам – там кто-то есть! Видите окно? Окно, которое засветилось – вон там наверху! Тот, кто за этой стеной, не видит его! Но вы подниметесь по этой лестнице и все увидите. Вы часто спрашивали меня, для чего эта лестница – вот для этого! Наконец вы узнали это. Она служит для того, чтобы смотреть в камеру пыток, моя маленькая любознательная девочка!
– О каких пытках вы говорите? Этого не может быть… Эрик! Эрик! Скажите, что вы просто хотели напугать меня? Скажите мне это, если любите меня, Эрик! Ведь нет никаких пыток? Это только страшная детская сказка, правда?..
– Пойдите и посмотрите, моя дорогая, в это окошко!
Я не знаю, слышал ли виконт, стоявший рядом со мной, срывающийся голос молодой женщины, настолько велик был его шок от случившегося. Что касается меня, то я слишком часто видел подобное зрелище через маленькое окно в «розовые часы» Мазендерана и сейчас внимательно слушал все, что говорилось в соседней комнате, пытаясь найти решение, подсказку – что же нам предпринять.
– Поднимитесь и посмотрите в маленькое окно! И расскажите мне! Вы расскажете мне, как выглядит его нос!
Мы услышали, как приставили к стене лестницу.
– Поднимайтесь!.. Хотя нет. Я сам пойду наверх, моя дорогая.
– Нет-нет! Я сама посмотрю. Позвольте мне!
– О моя дорогая, какая вы милая. Очень трогательно, что вы так заботитесь обо мне – в моем возрасте!.. Вы мне расскажете, какой у него нос?.. Если бы люди знали, какое это счастье – иметь нос… Собственный нос! Никогда бы они не пришли в камеру пыток!..
Потом мы отчетливо услышали голос откуда-то сверху:
– Мой друг, там никого нет!
– Никого?.. Вы уверены, что там никого нет?
– Вполне уверена. Там никого нет.
– Что ж, тем лучше!.. Значит, вы не упадете в обморок, поскольку никого нет!.. Спускайтесь вниз! Возвращайтесь! Ведь там никого нет… А как вам сама комната?
– Красивая.
– Я рад. Вам лучше, не так ли? Это хорошо. Очень хорошо! Вам нужно успокоиться. Не правда ли, это странный дом – с такими необычными помещениями?..
– Да, он похож на музей Гревена[51]… Но, скажите мне, Эрик… Там ведь нет никаких орудий пыток? Вы так напугали меня!
– Зачем? Ведь там никого нет!
– Это вы сделали эту комнату, Эрик? Знаете ли вы, что она очень красивая! Определенно, вы великий художник, Эрик.
– Да, я великий художник – в своем роде…
– Но скажите мне, Эрик, почему вы назвали эту комнату камерой пыток?
– О, это очень просто. Для начала – что вы видели?
– Я видела лес.
– А что было в лесу?
– Деревья…
– А что на деревьях?
– Птицы…
– Разве вы видели птиц?
– Нет, птиц я не видела…
– Так что же вы увидели? Подумайте. Вы видели ветки! И что на одной из веток? – голос Эрика звучал пугающе. – Виселица! Вот почему я называю свой лес камерой пыток! Видите ли, это всего лишь образ! Шутка! Я выражаю себя совсем не так, как другие. Я все делаю не так, как другие. Но я очень устал от этого… Очень устал! Устал, понимаете? Мне опостылел этот лес в моем доме и камера пыток! Мне надоело вести жизнь шарлатана в ящике с двойным дном! С меня хватит! Я устал от этого! Хочу иметь тихую квартирку с обычными дверями и окнами, а в ней – честную жену, как и все остальные! Вы должны это понять, Кристина! Сколько раз еще мне это вам повторять? Жену – как у всех. Женщину, которую я бы любил, с которой гулял бы по воскресеньям и всю не