Конечно, стало уже понятно, что на помощь Кристины рассчитывать не стоит, так как чудовище увело или, вернее, утащило несчастную девушку из спальни, чтобы она не ответила на нашу мольбу. Я решил немедленно приступить к поискам дверного проема.
Но сначала мне предстояло успокоить Рауля, который бродил по комнате, как привидение, издавая бессвязные крики. Обрывки разговора между Кристиной и монстром, которые ему удалось подслушать, несмотря на его возбуждение, только еще больше вывели его из себя. Если добавить к этому внезапное появление волшебного леса и изнуряющую жару, от которой у нас по вискам потекли струйки пота, вы без труда поймете состояние молодого человека. Несмотря на все мои попытки образумить его, мой спутник отбросил всякую осторожность.
Он бесцельно расхаживал туда-сюда, время от времени устремляясь в несуществующее пространство, полагая, что нашел направление, которое выведет его к горизонту, и через несколько шагов сталкивался лбом с собственным отражением и продолжением иллюзорного леса.
При этом он беспрерывно кричал: «Кристина! Кристина!..», размахивая пистолетом, отчаянно проклиная монстра, вызывая на дуэль Ангела музыки и понося его несуществующий лес. Это было испытание для неподготовленного разума. Я изо всех сил старался обуздать безумие Рауля. Самым спокойным тоном я уговаривал бедного виконта, заставлял его прикасаться пальцем к зеркалу и железному дереву, ветвям на барабанах. Объяснял ему связь между законами оптики и зрительными образами, которые нас окружили и жертвами которых мы не должны становиться, уподобляясь невежественным необразованным людям.
– Мы находимся в комнате, в маленькой комнате – вот что нужно повторять постоянно… И мы выйдем из этой комнаты, когда найдем дверь. Так давайте поищем ее!
И я пообещал ему, что если он позволит мне это сделать, не оглушая меня криками и безумным хождением туда-сюда, то я обнаружу дверь в течение часа.
Тогда Рауль лег на пол и заявил, что будет ждать, когда я найду дверь посреди леса, поскольку ни на что лучшее он не способен! И он счел нужным добавить, что с того места, где он находится, открывается великолепный вид.
Несмотря на все мои увещевания, окружающая обстановка действовала на его разум.
Что касается меня, то, не обращая внимания на лес, я начал ощупывать во всех направлениях зеркальную панель в поисках участка, на который можно было надавить, чтобы повернуть дверь, в соответствии с системой поворачивающихся дверей и люков, придуманной Эриком. Это слабое место могло быть незаметным пятнышком на зеркале размером с горошину, под которым находилась пружина. Терпеливо я продолжал свои поиски, обследуя стены до той высоты, до которой мог дотянуться: Эрик был примерно одного роста со мной, и я подумал, что он не стал бы располагать пружину на неудобной для него высоте. Это было всего лишь предположение, но оно оставалось моей единственной надеждой. Я решил тщательно обойти шесть стеклянных панелей, а затем также внимательно осмотреть пол.
Нельзя было терять ни минуты, потому что жара становилась все сильнее, и мы буквально изжаривались в этом пылающем лесу.
Я трудился так уже полчаса и закончил с тремя панелями, когда глухое восклицание виконта заставило меня обернуться.
– Мне тяжело дышать. Все эти зеркала усиливают адскую жару. Скоро вы найдете вашу пружину? Если не поторопитесь, мы задохнемся здесь!
Его слова меня скорее порадовали, чем опечалили. Про лес он не произнес ни слова, и это давало надежду, что разум моего спутника сможет еще достаточно долго противостоять пытке. Но затем он добавил:
– Меня утешает то, что чудовище дало Кристине время до одиннадцати часов завтрашнего вечера. Если мы не сумеем выбраться отсюда и помочь ей, то, по крайней мере, умрем рядом с ней. Месса Эрика послужит реквиемом для нас всех.
И он резко вдохнул горячий воздух, что едва не лишило его сознания.
Поскольку у меня не было столь же отчаянных причин, как у виконта, соглашаться на преждевременную смерть, после нескольких ободряющих слов я повернулся к зеркалу. Но обнаружил, что совершил ошибку, сделав несколько шагов к Раулю, пока его успокаивал. И теперь в дикой путанице иллюзорного леса я не мог найти той панели, на которой прервал свое занятие! Я понял, что придется действовать наугад, возможно, с самого начала… От внимания виконта не ускользнуло мое разочарование, и это стало для него новым ударом.
– Мы никогда не выберемся из адского леса! – застонал он.
И его отчаяние вновь начало расти. Оно заставляло молодого человека опять забывать, что он имеет дело только с зеркалами, и все больше верить, что его окружает настоящий лес.
Я возобновил свои поиски. И мало-помалу безнадежность овладевала и мной. Потому что я ничего не находил. Абсолютно ничего. В соседней комнате по-прежнему царила тишина. Мы заблудились в лесу. Без выхода. Без компаса. Без проводника. Без чего-либо, способного нас спасти. Я знал, что нас ждет, если никто не придет нам на помощь. Или если пружина так и не найдется…
Меня окружали только ветви… восхитительные, чудесные ветви, красиво изгибающиеся над головой… но они не давали тени! Впрочем, это было вполне естественно, ведь мы находились в экваториальном лесу под палящим солнцем… В лесу Конго…
Несколько раз мы с Раулем снимали и надевали фраки, иногда находя, что в них нам жарче, а иногда, наоборот, что они защищают нас от зноя.
Мой разум все еще сопротивлялся безумию, но разум виконта, казалось, совсем устранился. Рауль утверждал, что уже три дня и три ночи он бредет без остановки по этому лесу в поисках Кристины Даэ. Время от времени ему мерещилось, что он видит ее за стволом дерева или в тени ветвей, и он звал ее умоляющим голосом, от которого у меня наворачивались слезы.
– Кристина! Кристина! – повторял он: – Почему вы убегаете от меня? Разве вы не любите меня? Разве мы не помолвлены? Кристина, остановитесь! Вы же видите, как я измучен! Кристина, сжальтесь! Я умру в лесу… вдали от вас… Я хочу пить! – наконец заключил он обессиленно.
Мне тоже хотелось пить. Саднило в горле.
И тем не менее, сидя на корточках на полу, я продолжал искать пружину невидимой двери. Тем более что пребывание в лесу становилось опасным ближе к вечеру. Тень ночи начала окутывать нас… Это происходило очень быстро – ночь в экваториальных странах наступает внезапно, почти без сумерек…
Ночью в лесах Эквадора всегда опасно, особенно когда у вас, подобно нам, нет ничего для разжигания огня, чтобы отогнать диких зверей. Я попытался, на мгновение оторвавшись от поиска пружины, отломить ветки, чтобы запалить их своим тусклым фонарем, но тоже ударился о зеркало, и это напомнило мне, что нас окружают только отражения ветвей…
С наступлением ночи жара не исчезла, наоборот – теперь, под голубым сиянием луны, стало еще жарче. Я посоветовал виконту держать оружие наготове и не отходить от нашего лагеря, однако сам продолжал искать выход из джунглей.
Внезапно в нескольких шагах послышался оглушительный львиный рык.
– О! – сказал виконт вполголоса. – Он недалеко! Вы его не видите? Там… за деревьями! В этой чащобе… Если он еще раз заревет, я выстрелю!
Рев повторился снова – еще более грозный. И виконт выстрелил, но не думаю, что он попал в льва – только разбил зеркало, как я обнаружил уже на рассвете. Ночью нам пришлось проделать длинный путь, потому что мы внезапно оказались на краю пустыни, огромной пустыни из песка и камней.
Действительно, не стоило выходить из леса, чтобы прийти в пустыню. Изнывая, я лежал рядом с виконтом, устав искать пружины, которых не мог найти.
Я был очень удивлен – и сказал об этом виконту – тем, что в течение ночи нам не повстречался никто из еще более опасных тварей. Обычно после льва следовал леопард, а иногда и мухи цеце. Этих эффектов легко добиться, и я объяснил Раулю, пока мы отдыхали перед тем, как пересечь пустыню, что Эрик имитировал львиный рык с помощью длинного барабана, на одном конце которого была натянута ослиная шкура. Над этой кожей проходила струна, прикрепленная в центре к другой такой же струне, которая находится внутри барабана. Эрику остается только потереть эту струну перчаткой, намазанной канифолью, и, меняя нажим и интенсивность трения, можно достаточно точно воспроизвести рык льва или леопарда и даже жужжание мухи цеце.
Мысль о том, что Эрик может пребывать в соседней комнате вместе со своими устройствами, внезапно заставила меня решиться вступить с ним в переговоры. Стало очевидно, что он уже знал, кто оказался в его камере пыток, поэтому идея застать его врасплох теперь не годилась. Я позвал его:
– Эрик! Эрик!.. – я кричал так громко, как только мог, через всю пустыню, но никто не откликнулся на мой голос. Повсюду царила тишина и необъятность обнаженной пустыни. Что с нами будет посреди этого ужасного одиночества?
Мы начинали буквально умирать от жары, голода и жажды. Особенно от жажды. Вдруг Рауль приподнялся на локте и указал мне точку на горизонте. Он увидел впереди оазис!
Да, там, пустыня уступала место оазису… Оазису с водой. Вода, прозрачная, как зеркало… Вода, отражающая железное дерево!..
Это был мираж. Я узнал его сразу. Это было самое страшное и заключительное испытание. Никто на моей памяти не смог устоять перед ним, никто. Потому что после того, как измученная жаждой жертва пыталась добраться до воды, а вместо этого упиралась в стекло с собственным отражением, ей оставалось только одно – повеситься.
Изо всех сил стараясь сохранить рассудок и не надеяться на воду, я попытался предостеречь виконта:
– Это мираж! Мираж! Не верьте в то, что видите!.. Это еще один трюк с зеркалами.
Он в ярости воскликнул, что я сумасшедший или слепой, вообразивший, что вода, текущая там, между бесчисленными прекрасными деревьями, не настоящая вода! И пустыня не настоящая? И лес тоже?
Рауль сказал мне, чтобы я отстал от него со своими бреднями про зеркала, барабаны и пружины, и побрел туда, повторяя: