Нет… Должен быть кто-то еще: кто-то, кого мы не знаем или не берем в расчет.
Решив пока отложить идеи, чтобы позже обсудить их с Мином и Паркер, я сунул телефон поглубже в карман и двинулся к лестнице в поисках Бернелл. Ее комната располагалась чуть дальше – признаюсь, я не из робкого десятка, но бродить в одиночестве по опустевшему Торнхиллу оказалось жутковато. Портреты предков Болейн пялились мне в спину, а мерзкие херувимчики, вырезанные, казалось, повсюду, гадко посмеивались, стоило мне глянуть через плечо.
Когда я вошел в незапертую дверь, Вивьен едва повернула голову, сидя на полу в окружении каких-то бумажек.
– Чем занята, принцесса? – Я прошел, обогнув очередной смятый листок.
Вивьен кинула в ответ нечто неразборчивое, оставаясь повернутой спиной ко мне, и продолжила свое занятие. Я же огляделся вокруг, на этот раз внимательно всматриваясь в интерьер комнаты, в которой Вивьен, по-видимому, провела свое детство.
Когда я смотрел фото из полицейского отчета, то увидел лишь выделенные криминалистами находки, зато сейчас глаза подмечали куда больше деталей. Слегка пожелтевшие от времени обои на стенах и потолке – я едва не рассмеялся, заметив на них изображения зверушек и пушистых облачков; мебель, куда более светлая и менее массивная, чем в остальном доме, действительно напоминала гарнитур диснеевской принцессы своими золотистыми завитками и резными ножками.
«Это и вправду детская, Веснушка», – не сдержав тихий смешок, подумал я и продолжил рассматривать комнату.
Но были здесь и предметы, выбивающиеся из картины убранства юной королевской особы. В украшенном сказочными узорами шкафу стояли отнюдь не детские книги: пособия по химии и биологии на английском и немецком языках, несколько томиков стихов Бродского, английская классика в лице Шекспира и сестер Бронте, а также полное собрание творчества Агаты Кристи. Последнее простить было сложно…
– Ты поклонница Эркюля Пуаро? – поинтересовался я.
– А ты, наверное, из лагеря Холмса? – догадалась Бернелл.
– Разумеется, Ватсон! Никогда не любил твоего чванливого бельгийца.
– Да? А у меня, видимо, вкус на заносчивых детективов. – Вивьен на мгновение обернулась, подмигнув мне. – Ты в курсе, что Конан Дойл был поклонником спиритизма и верил в существование фей?[19]
– Ich verstehe, was du sagst, aber ich verstehe nicht, was du meinst[20], – фыркнул я в ответ, приметив на самой нижней полке потрепанную тетрадь. Выложенное на обложке блестками имя «Вивьен Вилулла Бернелл» красочно сообщало, что передо мной личный дневник Зеленоглазки.
– Dann denk noch einmal nach[21], – на чистом немецком парировала Бернелл.
Все-таки книги стоят у нее не для красоты.
– Красива и умна. Ты сочетаешь в себе два самых опасных для мужского сердца качества, Веснушка. – Я опустился рядом, прихватив тетрадь с полки. – Не против, если я посмотрю? Даже если против, полиция изымет и передаст нам с Мином, – усмехнувшись, напомнил я.
– Валяй, если хочешь знать, что я мечтала выйти замуж за Гэри Олдмана и стать танцовщицей, – отмахнулась Бернелл и следом раздраженно вздохнула: – Не могу найти, куда я его сунула.
Я решил оставить без комментариев вкусы юной Бернелл и спрятал дневник во внутренний карман пальто.
– Что ты ищешь? – Я кивнул на оставленный беспорядок. – Могу помочь?
– Я пыталась найти чек из кофейни. – Вивьен вывернула содержимое очередного ящичка на пол. – Офицер Паркер нашла запись в журнале колледжа, якобы свидетельствующую о том, что я была в лаборатории утром, когда убили тетушку. Но это не так, я завтракала в кофейне у дома, прежде чем поехать за тортом для Ребекки.
– А почему ты решила, что чек здесь? – Я присоединился к поискам.
– Потому что его нет в сумочке, а после кондитерской я поехала сразу в Торнхилл. Думала, что положила его в стол или куда-то еще. – Бернелл зло отбросила очередной неподходящий клочок. – А ты обнаружил что-нибудь интересное?
– Пока сложно сказать, – уклончиво ответил я. – Кстати, Ребекка получала цветы в вечер торжества?
Вивьен отрицательно покачала головой и поглядела на меня, поджав губы. Я понимал, что она хочет знать больше, как и она понимала, что я не могу рассказать ей все детали расследования до его окончания.
– У Ребекки была сильная аллергия на пыльцу, как и у меня. Все это знали и потому никогда не дарили ей букеты.
Теперь моя находка казалась еще более интригующей. Выходит, если допустить, что яд все же оказался на цветах, получается, Ребекка все равно его вдохнула, несмотря на свою аллергию. Почему?
– Вот гадство! – раздраженно воскликнула Вивьен. Что-то щелкнуло у нее в руке, а затем упало с глухим стуком.
– Что это у тебя? – Я опустился на корточки, поднял предмет с пола.
– Моя шкатулка, – махнула рукой Вивьен. – Ничего важного. Раньше хранила там всякие памятные вещи и теперь решила: вдруг все-таки положила чек туда? Но она не открывается.
Шкатулка, выполненная в виде цилиндра с изображением карусели наподобие тех, что стоят в каждом парке аттракционов, оказалась неожиданно тяжелой. Покрутив коробочку в руках, я заметил, что элементы на крышке подвижны – их можно вдавить пальцем внутрь.
– Это такой замок? – спросил я, нажав на изображение яблока.
– Ага, только почему-то сейчас не хочет открываться. Может, сломался?
– Шкатулка стояла на столе? – Бернелл кивнула на мой вопрос. – Там же, где ты нашла фотографии?
Новый кивок и нахмуренные брови – она поняла, к чему я вел, хоть это и была просто догадка.
– Какой был пароль?
Вивьен обреченно вздохнула, подойдя ближе.
– Темной ночью, – ее палец ткнул на вырезанную Луну, – один маленький паучок, – палец перемахнул на «кнопку» паука, – решил сплести сеть, чтобы добраться до звезд, – следом нажалось изображение звезды, – он провел за работой всю ночь, и даже когда солнце взошло, – Бернелл нажала на нужную фигурку, – продолжал плести. Паучок так сильно увлекся работой, что не заметил, как разрослась его сеть и как много мух он поймал в ту ночь, – снова тычок на Луну, – даже когда его паутина целиком оплела дерево, где он жил, он не остановился, – последний щелчок кнопки с изображением деревца.
– Кодом была детская сказка? – удивленно переспросил я.
– Да, Ребекка часто мне ее рассказывала.
– И чем все закончилось, паучок добрался до неба?
Вивьен рассмеялась от моего вопроса.
– В том-то и мораль, глупый, до неба достать невозможно. Паук так увлекся, что не замечал ничего вокруг, и тогда его съела пролетающая мимо птица.
Я поискал глазами кнопку, изображающую птицу, но таковой здесь не оказалось.
– Ладно, заберу шкатулку в участок, попробуем открыть с остолопами из отдела. – Вивьен выглядела вконец расстроенной, и я попытался ее приободрить: – Давай позвоним в ту кофейню или заедем туда? Показания персонала нам понадобятся для твоего алиби.
Вопреки ожиданиям, она не воспряла духом от моего предложения, а осела на пол и обняла колени руками.
– Я звонила в кофейню, пока тебя не было, Адриан. – Изумрудные глаза заблестели, Вивьен ковырнула выступ на паркете ногтем. – Менеджер меня не помнит, хотя я часто у них бываю. Но он подчеркнул, что уверен в том, что якобы в то утро меня там не было. Я даже назвала ему свой заказ, попросила проверить по системе, и такого там не оказалось.
– Он может врать или просто забыть. – Я хотел успокоить ее. – Мы заедем туда вместе с полицией. При виде полицейского значка люди обычно становятся более сговорчивыми.
– Ты не понимаешь! – воскликнула Вивьен, впечатав кулаком поврежденной руки в собственное бедро. – Я помню, что завтракала там, помню, что клала чек в сумку! Я помню, что не была в лаборатории!
В этот самый момент я всерьез забеспокоился о душевном состоянии Бернелл, глядя, как содрогается ее тело от гнева и страха. Несмотря на очевидную боль, она продолжала стучать кулаком по бедру, словно наказывая себя. Не знаю почему, но отчаянная картина ввела меня в ступор, напомнив вечер после похорон отца, когда я устроил драку в баре.
«Если тебе больно, значит, ты еще жив».
– Может, я схожу с ума? – тихо прошептала она, впившись пальцами в корни волос. – Это и правда похоже на сумасшествие. Все эти ощущения чужого взгляда, пропадающие вещи. Как такое возможно? Как такое возможно, Адриан?!
Я не знал, что сказать, функцию речи будто удалили из моего организма, оставив лишь зрение и слух. Вивьен вдруг рассмеялась, надрывно, заливисто, как смеются только умалишенные.
– Может, это я – призрак поместья Торнхилл? – Она продолжала рыдать и хохотать одновременно. Вся невысказанная и непережитая боль выплеснулась наружу единой волной, накрыв нас обоих. – Может, это я пришла в лабораторию, выкрала яд и убила… Я убила…
Последнее слово – имя, что она так и не смогла произнести, – повисло где-то между нами, разрушив оцепенение.
– Прекрати. – Я аккуратно подцепил здоровое запястье Бернелл, потянув на себя. – Иди ко мне.
Вивьен не сопротивлялась, но и не помогала. Ее тело будто застыло в прежней позе, пока его хозяйка что-то шептала себе под нос. Я, наконец совладав с ее руками, бережно оторвал девчонку от пола и усадил на себя. Бернелл опустила голову мне на плечо и сжалась в комочек.
– Жалкое зрелище, – шмыгнула она носом.
– Еще какое, Веснушка. – Я погладил ее по спине, чувствуя, как мышцы начинают расслабляться.
– А ты засранец, детектив Ларсен! – Вивьен ткнула меня под ребра.
– Еще какой, – снова согласился я. – Иногда можно снять корону и побыть просто человеком. У людей бывают хреновые дни, и это один из таких.
– Адриан, – еле слышно произнесла она.
– Что?
– Ты веришь, что я не убийца?
– Да.
Я ответил вперед головы и тут же понял, что не соврал. Я действительно верил в невиновность своей клиентки Вивьен Вилуллы Бернелл, и это меня не пугало.