«Может, это я так привык молчать с другими, что забыл, как вести светские беседы?»
Однако мне нравился этот парень: сколько бы я его ни подкалывал, он ни разу не вышел из себя, что говорило о по-настоящему стальной выдержке. Я не мог не уважать подобное в помощнике. Кэп также оказывался незаменим, когда нужно было выудить самые мелкие, ускользающие от моего взора детали, часто меняющие ход дела. Пока я полагался на анализ и логику, Мин заглядывал в души людей, даже тех, у кого ее, казалось, и нет.
– Кажется, здесь налево, – подсказал Кэп, сверяясь с навигатором.
Даже с расстояния в несколько сотен футов было хорошо видно громадное здание, спрятавшееся за коваными воротами и живой изгородью. Как огромный каменный исполин, поместье Торнхилл реяло над окружающей местностью, демонстрируя всему живому его ничтожность. Я не любил поместья, замки и особняки, меня тошнило от банкетов, раутов и светских приемов, что в детстве так часто устраивали родственники и приближенные семьи. Подъезжая к Торнхиллу, я ощутил кисловатый привкус во рту.
Припарковав машину у самых ворот, мы вышли на подъездную дорожку. Не успел я нажать на кнопку звонка, как одна створка отъехала, пропуская нас во двор. Что-что, а дворецкий тут не зря получал деньги. Мерзкая морось только усилилась, в такую погоду даже зонт не стал бы спасением – Лондон умел удивлять, поливая буквально со всех сторон.
Хлюпая ботинками по грязи, я бегло оглядел пейзаж, кажущийся унылым под серым небом и за нещадным полотном дождя. Поместье Торнхилл, некогда красивое и величественное здание, сейчас являло собой черную дыру из камня и кирпича, втягивающую в себя весь свет и радость из мира вокруг. Бросив окурок в клумбу, я двинулся по небольшой, усыпанной гравием тропинке, ведущей к входной двери. Торнхилл до боли напоминал место, где вырос я сам, – фамильный особняк прапра-кого-то, гордость всея семейства Ларсен, пропахший сыростью и запустением, после…
«К черту. Сейчас определенно не время бродить дорожками памяти».
У входа нас никто не встречал, кажется, швейцару все-таки не доплатили. Едва потянувшись к ручке, Мин заметил, что дверь не заперта, и легонько толкнул, открывая проход. Перед нами выстлалась ожидаемо вычурная картина: алые ковры на полу, великанская люстра с хрусталем под потолком и, конечно же, мрамор! Какое поместье без мраморных плит, сверкающих своими пошлыми гранями на свету? Помимо внешнего лоска в доме стояла гробовая тишина, казалось, что Торнхилл необитаем.
Мин снова беспокойно огляделся вокруг и окликнул хозяев, но никто не ответил. Странно, я совсем иначе представлял себе вечеринку в доме столь влиятельной персоны.
Вытерев обувь о коврик в огромной прихожей, мы двинулись в гостиную, где, на удивление, находились люди, но никто как будто не замечал нашего появления. Молчаливые, словно статуи; за большим антикварным столом, уставленным всевозможными блюдами, восседало, по-видимому, семейство Болейн. Кто-то лениво пережевывал кусочки стейка, кто-то молча курил, потягивая вино из громоздкого бокала. Одно-единственное место во главе стола пустовало, место, которое каждый присутствующий старательно игнорировал. Место для призрака той, кто уже не выпьет за собственное здоровье.
«Пир во время чумы, что ж, эта семейка мне уже не нравится».
Столь странная картина вызвала во мне весьма противоречивые чувства, захотелось еще немного понаблюдать за «статуями» в их естественной среде обитания. Проверить, как долго они смогут делать вид, что мы – пустое место. Привычно окинув цепким взглядом всех присутствующих, я шумно выдохнул и опустился на стул рядом со входом, откуда открывался широкий обзор на всю комнату. Передо мной сидели четверо человек, но ни одного лица – сплошные маски.
Мин деликатно кашлянул, напоминая о необходимости представиться, однако я никогда не любил торопиться. Сейчас хотелось получше изучить диковинную семейку. Достав потрепанную пачку сигарет из кармана пальто и заложив одну в рот, я ощупал карманы брюк.
«Черт, похоже, зажигалку я выронил где-то на улице».
Над самым ухом чиркнуло, я невольно дернулся и повернулся на звук. Из темноты, ранее мною не замеченная, отделилась пятая – женская – фигурка.
– Огоньку?
Я посмотрел на девушку, протягивающую мне зажженную зажигалку, и благодарно принял предмет из ее рук, попутно разглядывая незнакомку.
«Весьма и весьма занятная особа».
Удивительно, как может человек выглядеть одновременно по-детски наивно и почти старчески мудро? Ярко-зеленые глаза смотрели отстраненно, словно из глубины таинственной пещеры. Казалось, я ей неинтересен и она сразу все поняла, прочитала меня. Такой взгляд бывает у дам с непростой судьбой, как правило… после сорока? Я продолжил изучение ее лица: курносый нос с россыпью веснушек, пухлые губы, больше напоминающие кукольные, – ей шестнадцать?
Из размышлений о возрасте девушки меня вытянул голос Мина.
– Дамы и господа, – начал он, сделав легкий поклон. Сидящие за столом едва повернули головы в его сторону. – Мы детективы, нанятые вашей погибшей родственницей… – Речь Кэпа была бесцеремонно прервана голосом незнакомки.
– Они знают, кто вы, мистер Ларсен. – Девушка перевела взгляд на помощника и вышла на свет: – И мистер Мин. Как и прекрасно знают, кто убийца тетушки.
Не выдержав абсурдности ситуации, я громко хмыкнул.
– Тогда, может, поделитесь своими знаниями, и мы немедленно арестуем виновного, мисс?..
– Вивьен Бернелл, племянница Ребекки, – с прохладцей в голосе представилась девушка, расправив невидимые складки на шелке платья. – К сожалению, арестовать убийцу у вас не выйдет, мистер Ларсен.
– Почему же? – переспросил я, продолжая ехидно улыбаться.
– Потому что тетушку убил призрак поместья Торнхилл.
Глава 2. Верите ли вы в привидения?
Я снова обвел девчонку цепким взглядом – нет, ну ей точно не больше десяти. Верит в призраков? Может, просто сумасшедшая?
Однако племянница почившей Болейн нисколько не смутилась, увидев смесь дикого веселья и полного шока на наших лицах. Цокнув тонкими каблуками, она подошла ко мне, все так же холодно глядя своими сверкающими в огне свечей изумрудами.
– Возможно, вы хотите осмотреть место преступления и кабинет тетушки? – Девчонка переводила вопросительный взгляд с меня на Мина.
– Да, мисс Бернелл, – поспешил ответить помощник, выйдя из оцепенения, – нам также нужно будет опросить всех присутствующих, включая прислугу.
– И начнем мы с вас, – закончил я, вставая со своего места.
– Разумеется, – отчеканила Бернелл, как-то недобро усмехнувшись.
Чумной пир продолжался, четверка по-прежнему сидела за блюдами с отрешенными лицами. За тем лишь исключением, что теперь эти лица изредка поглядывали на нас и перешептывались, прикрывая рты бокалами. Их поведение напоминало сцену сюрреалистичного фильма – неужто гибель человека каких-то пару часов назад не мешала накалывать салат на вилку? Я не робкого десятка, но подобное переходило все возможные границы и одновременно питало почву для подозрений. Бал хищников, пирующих на костях своей жертвы.
Словно не замечая всей абсурдности происходящего, Бернелл прошла к месту во главе стола, от которого все старались держаться как можно дальше.
– Вот, господа, это произошло здесь. – Она указала тонкой рукой на сиденье перед собой.
Мы с Мином подошли ближе, он уже держал наготове фотоаппарат и блокнот. Я принялся осматривать указанное место: скатерть цвета слоновой кости слегка смята слева от тарелки – так, будто ее сжали рукой в попытке удержаться при падении. Белоснежный фарфор посуды испачкан остатками еды и каплями крови, что соответствовало увиденному нами в морге.
«Никто не потрудился убрать – заботились о нуждах следствия или просто наплевать?»
Недалеко от аккуратно разложенных приборов остался лежать опрокинутый бокал, под ним расплылась багровая лужица, безвозвратно испортившая дорогую ткань.
Мин защелкал фотоаппаратом, то и дело наводя объектив на указанные мною предметы. Я перевел взгляд вниз и приметил нечто, валяющееся у ножки стула, – скомканная салфетка, также испачкана красным. Похоже, умирая, Ребекка кашляла кровью и пыталась прикрыть рот салфеткой. Выудив из портфеля пакетик для улик и щипцы, я погрузил находку в пластик для полиции и еще раз осмотрел стол.
– Мисс Бернелл, я не вижу ложек и супницы, сегодня подавали первое?
Вместо ответа она перевела взгляд на сидевшую у самого края стола женщину неопределенной внешности, как бы передавая ей право голоса. Та испуганно посмотрела в ответ и тут же вжалась в кресло, будто желала впитаться в обивку.
– На первое был крем-суп с артишоками, – тихо пролепетала она.
– Это ваша кухарка? – спросил я, обращаясь к племяннице погибшей.
– Да, Люси – наша домоправительница. – Бернелл кивнула.
– В доме еще есть кто-то? Прислуга?
– Только сторож, но он в своем домике. Остальные ушли с приходом гостей.
Мин внес информацию в блокнот.
Я повернулся к присутствующим, еще раз осматривая каждого: декорации, манекены – вот что приходило на ум, глядя на этих чопорных англичан. Прочитать их не составило особого труда: худосочный тип преклонного возраста с бульдожьей физиономией, манерно цедящий виски, по всей видимости был двоюродным братом погибшей. Красноватая, похожая на губку кожа, заплывший взгляд – все говорило о нездоровом пристрастии к алкоголю, а его спутница – об ином пороке. Кукольная красотка с длинными ресницами и еще более длинными волосами сидела рядом, с удовольствием запивая икру шампанским и стреляя глазками в сторону своего благодетеля.
Третий выставочный образец – дама не первой свежести в очках с роговой оправой и колючим взглядом, ее крючковатые пальцы, стискивающие бокал, напоминали когти плотоядной птицы. Она взирала на нас с особым презрением, свойственным лишь потомственным аристократам, считающим всех прочих людей чем-то вроде грязи на лакированных ботинках. Во внешности дамы было нечто схожее с мужчиной-бульдогом и совсем немного – с почившей миссис Болейн. Та самая двоюродная сестра, теперь оставшаяся без наследства?