В полумраке я видела только ее силуэт, лица разглядеть было невозможно. Ее фигура была высокой и угловатой, в ней было что–то непреклонное, даже суровое.
– Вы что–то ищите, мисс?
– Да, я хотела бы знать, когда будет ланч? – и слегка рассмеявшись, я призналась: – Я проголодалась.
Никаких проявлений сочувствия.
– Ланч был полчаса назад. Вы не пришли, и все посчитали, что вы уже поели.
Невозможно. По крайней мере Эрик должен был знать, что у меня не было возможности поесть. Мы уехали со станции еще до полудня. Но впрочем – все равно; какой смысл возражать? Эта женщина – только служанка.
– Боюсь, опять произошла какая–то путаница. Я еще не ела, и никто не сказал мне, когда ланч.
Последовала гнетущая пауза.
– Вы – миссис Гаррисон? – спросила я.
– Да, – подтвердила она таким тоном, как будто и это считала лишним говорить.
Пауза повисла снова.
– Знаете, я не хочу никого беспокоить, но я действительно голодна. Может быть, мне проще пойти на кухню и сделать себе сандвич?
– Нет! – она прямо вскрикнула.
Я поглядела на нее с удивлением, жалея, что не вижу ее лица. Что такого страшного усмотрела она в моем намерении спуститься в кухню?
– Нет необходимости вам это делать, мисс, – уже более спокойно сказала она. – Я сейчас вам все пришлю. – Она снизошла даже до того, чтобы показать мне, где можно вымыть руки, так что мне не пришлось идти за этим в свою комнату.
Возвращаясь в кабинет, я на цыпочках прокралась через библиотеку, где в огромном кожаном кресле мирно спал мистер Мак–Ларен, закрыв лицо платком. Обернувшись на звук открывающейся двери, я увидела Гаррисона с подносом в руках.
– А мистер Мак–Ларен уже поел? – спросила я, пока он освобождал на столе место для подноса.
– Еще до того, как вы и мистер Эрик приехали, мисс. Он всегда ест раньше остальных. Сожалею, что вас не пригласили, но все сейчас в таком волнении из–за того, что случилось с мисс Хайс, все в доме вверх дном.
– В волнении? – повторила я. – Но, насколько мне известно, никто здесь не был с ней знаком, так почему же из–за того, что она заболела – или что там еще могло с ней случиться…
– Заболела, мисс? – Гаррисон уставился на меня. – Разве мистер Эрик не рассказал вам? Она вчера утром выбросилась из поезда.
Глава 9
Итак, мисс Хайс не была невоспитанна или легкомысленна. И она не раздумала ехать утренним поездом. Она просто раздумала жить.
Дверь за Гаррисоном захлопнулась. Я осталась сидеть в оцепенении, повторяя себе снова и снова, что смерть мисс Хайс – случай ужасный, трагический, но что ко мне это не имеет никакого отношения. Но я прекрасно понимала, что, если бы я с самого начала знала, по какой причине не смогла приехать мисс Хайс, я ни за что на свете не согласилась бы на эту работу. В моем сознании изумление смешалось со страхом. Почему же Эрик, если ему так явно не хотелось, чтобы я стала секретарем его деда, – почему он не сказал мне правду? Он мог догадаться, какой это был бы для меня аргумент.
Теперь я уже совсем не чувствовала голода. От одного вида еды мне было нехорошо. Я отодвинула от себя поднос настолько далеко, насколько это позволял стол, жалея о том, что не могу убрать его совсем с глаз долой.
Я чувствовала себя одинокой и напуганной, так что, когда дверь открылась снова, и кто–то вошел в кабинет, я просто обрадовалась. Если бы я могла выбирать, я, конечно, предпочла бы, чтобы это был кто угодно, кроме Маргарет, но выбирать не приходилось. По мрачному выражению ее лица и по тому, как без всяких предисловий она начала: «Значит, вы не послушались моего совета?» – я заключила, что ее неприязнь ко мне не исчезла.
– Хорошо же, – она говорила с такой мелодраматической торжественностью, что я не могла отнестись к ее словам серьезно, – пускай вся вина падет на вашу голову.
Я попыталась ее успокоить: в конце концов, мне предстояло провести здесь все лето. Просто необходимо было найти нечто вроде modus vivendi[4].
– Мне нужна была работа. Вы, наверное, слышали, что миссис Калхаун выгнала меня, как только я приехала?
Маленькие глазки Маргарет злобно сверкнули:
– Уж будьте уверены, я слышала. Она Эрику все уши прожужжала, когда он ей звонил. Сказала, что не потерпит и близко от своего дома женщины вроде вас, если даже ее дети к концу лета одичают.
– К концу лета! – с сомнением повторила я. – По–моему, они уже достаточно одичали.
Маргарет резко рассмеялась:
– Очень возможно.
Она полусидела, прислонившись к краю стола, как будто сесть на стул значило для нее как–то унизить свое достоинство.
– Пари держу, вы чем–то ловко ее задели. Это чудесно вписывается в ваши планы и делает ваше попадание сюда более простым.
Я уже устала от бесконечных обвинений в каких–то гнусных замыслах, непонятных мне самой.
– И в довершение всего я сбросила с поезда мисс Хайс! – огрызнулась я.
Маргарет оцепенела. Несколько мгновений она сверлила меня глазами, и эти мгновения показались мне вечностью. Неизвестно почему, но я почувствовала, как внутри меня крохотным ледяным кристаллом начал расти страх. Слова, которые затем произнесла Маргарет, тоже звенели, как льдинки:
– А откуда вы знаете, что мисс Хайс сбросили с поезда? В официальном сообщении сказано, что она спрыгнула. Кто–то сказал вам, что ее сбросили? Или у вас есть свои сведения?
Она слезла с краешка стола и обошла его кругом, подойдя ко мне так близко, что я почувствовала сильный, отдающий чем–то старомодным аромат «Шанели № 5». С тех пор я не могу переносить этот запах без того, чтобы у меня не перехватывало горло от сознания надвигающейся опасности. Маргарет была очень высока ростом – все Мак–Ларены были высокие. Тогда мне показалась, что она возвышается надо мной, как башня. Я постаралась взять себя в руки. Не станет же она драться – особенно здесь, когда в соседней комнате находится ее дед. В это время я осознала, что храпа из соседней комнаты больше не слышно. Не было слышно ничего, кроме шелестящих от ветра стриженых кустов с желтыми цветами там, за окном… и еще тяжелого дыхания Маргарет. Может, он вышел из библиотеки, пока я печатала? Или он просто тихо работает? Или слушает?
Но Эрик же сказал, что он туговат на ухо, а мы с Маргарет говорили тихо. Маргарет говорила почти без выражения, монотонно:
– Если вам что–то известно о том, что случилось с мисс Хайс, скажите лучше мне. Хранить секреты порой опасно.
– Я, я просто так сказала, – заикаясь, пробормотала я. – Вы меня совсем запутали, я, я ничего об этом не знаю. Вы говорили, что я все тут подстроила. И я только хотела сказать, что для этого мне бы пришлось избавиться от нее.
Но ведь эта шутка могла бы быть правдой. Снова во мне поднял голову страх, превратившийся вскоре в панический ужас. Что я сказала? Я, конечно, знаю, что не сбрасывала мисс Хайс с поезда. Но что, если это сделал кто–нибудь другой?
– Вы думаете, ее действительно сбросили? Но почему? Кто? – От волнения я повысила голос, но из библиотеки по–прежнему не доносилось ни звука.
Маргарет отодвинулась от меня. На лице у нее было смешанное чувство удивления и смущения. Она походила на лунатика, который, очнувшись, обнаружил, что стоит в ночной рубашке среди толпы.
– Как глупо с моей стороны… – в ее голосе зазвучала сердечность, не шедшая ей и казавшаяся очень неестественной. – Я не поняла, что это просто… метафора. – Она сделала неопределенный жест рукой. – Я была бы очень вам благодарна, если бы вы ничего никому об этом не рассказывали. И так достаточно разговоров… нам так непросто удержать слуг после этого. – Она избегала смотреть мне в глаза.
– Я не собираюсь об этом рассказывать. Но… – я не знала, что сказать. Я не могла понять, то ли Маргарет правда думала, что мисс Хайс… убита, то ли она разыграла все это, чтобы напугать меня. Если так, то она очень преуспела.
Стараясь скрыть смущение, Маргарет принялась рассматривать содержимое моего подноса.
– Не хотите есть? Зачем только было причинять миссис Гаррисон столько хлопот.
– Когда я просила принести ланч, я не знала о смерти мисс Хайс, – объяснила я и не смогла удержаться, чтобы не добавить: – Миссис Гаррисон, похоже, не из тех, которые молча страдают, – мне казалось, что с ее стороны было довольно–таки некрасиво идти плакаться хозяевам, тем более что моей вины во всем этом не было.
Маргарет рассмеялась своим резким смехом.
– Да, она из тех, кто вечно чувствует себя жертвой. От рождения. Надо столько всего переделать, а годы уже не те. – Она задумчиво провела пальцем по столу. – Если вы останетесь здесь, вам придется иногда помогать нам по дому. У нас постоянно проблемы с прислугой, и, когда возникает необходимость, делать все приходится самим.
– Буду рада помочь, – я постаралась дать ей понять, что «помогу по дому» лишь в том случае, если и «леди» примут в этом участие. Я не нанималась сюда прислугой.
Маргарет кивнула с отсутствующим видом, подняв крышку с кофейника на подносе и рассматривая его содержимое.
– Кофе еще горячий. Хорошо пахнет. Вы не будете пить? Жаль, если пропадет.
– Мне совершенно не хочется. Берите, если хотите. Она налила себе чашечку. Кофе действительно пах хорошо. Но мне не хотелось ставить себя в глупое положение, спрашивая, хватит ли там на двоих. Маргарет задумчиво отпила из чашки и скривила губы:
– Запах намного лучше, чем вкус. Миссис Гаррисон, похоже, утрачивает свои способности. – Она сделала еще глоток. Потом поставила чашку на стол, – на мой взгляд, чересчур близко от только что перепечатанных страниц рукописи.
Пока я передвигала их в безопасное место, Маргарет неожиданно произнесла:
– Если хотите заловить кого–то из мальчиков, советую позабыть о Бертране – он женат.
– Но он же сказал, что холост, – не подумав, выпалила я.
– Разумеется, он так сказал. Его брак – тайный. Думаю, его избранница – выше любых похвал. – Заметив мое удивление, она добавила: – Нет, я не доверенное лицо Бертрана. Просто я держу глаза и уши раскрытыми и умею сопоставлять вещи. Сначала я не знала, кто из них, Бертран или Эрик, решился связать себя, но теперь это мне известно.