С любовью
Я написал неправду про Салли Порринджер. У нас начался роман, который длился уже вторую неделю, в тот вечер, когда я пригласил на ужин моих коллег по управлению. Поэтому то, как миссис Порринджер разглаживала салфетку, не просто опечалило меня — к этому примешивался страх. Ведь я жил среди опытных наблюдателей, и, если роман обнаружат, это будет выглядеть ужасно. Шерман Порринджер, который помог мне получить важное задание, получил взамен пару рогов на Рождество.
Тем не менее заснул я без труда. То, что я сумел обнаружить в себе холодное ядро, успокаивало. Это указывало на то, что я, возможно, хорошо подготовлен к более трудным делам, которые мне предстоят. Я, безусловно, чувствовал в себе достаточно холодной рассудительности, чтобы признать, что какая-то частица меня, крайне, однако, важная, никогда не простит Киттредж, что она родила ребенка от другого мужчины.
5 января 1957 года
Дорогой мой Номер Один!
Я взвесил все непредвиденности. Как вы, наверное, и предполагали, я все вам расскажу. Наша операция называется ЛА/ВРОВИШНЯ, и если, как мы надеемся, все пройдет хорошо, навар она принесет немалый. Пожалуй, можно сказать, что это осуществление одной из двух наших главных целей. В идеале, согласно полученной миссией директиве, речь идет о проникновении в Советское посольство и (или) в руководство КПУ. (Это сокращение, если вы помните, означает коммунистическая партия Уругвая.)
Ну и вторая цель тоже выглядит подходящей. Благодаря Порринджеру она стала моим младенцем. Мне дано приоритетное задание, и я введу вас в суть дела, так как в дальнейшем мне может понадобиться ваш совет. Могу сказать вам: я не хочу повторения берлинской нервотрепки, когда я через день звонил нашему общему другу по непрослушиваемому телефону. На этот раз я намерен выполнить всю работу сам.
Разрешите ввести вас в курс дела. Говорил ли я вам, что у нас есть два агента на контракте? Помимо Горди Морвуда есть еще Роджер Кларксон. Он тоже неплохо работает на нас, и у него отличное прикрытие. Он не только служит в наиболее престижной в Монтевидео фирме по связям с общественностью (которая ведет бухгалтерию большинства находящихся здесь американских корпораций), но еще и немало времени уделяет англо-американскому драматическому кружку. Можно подумать, что это не самое плодоносное место для сбора интересующей нас информации, но ветер сплетен дует там вовсю. Многие уругвайцы из высших слоев общества стремятся попасть в «Комедианты Монтевидео» под предлогом желания усовершенствоваться в английском, а на самом деле «Комедианты» стали классической ареной для излюбленного спорта высших и средних слоев латиноамериканского общества — супружеской измены. Роджер Кларксон выступает там в роли нашего варианта кагэбэшного понтяги. Он высокий, недурен собой, с прямым носом и светлыми волосами, выпускник Принстона — словом, великолепный образчик для рекламы наших людей по всему свету. В ходе своей деятельности он узнал немало того, что происходит в Законодательном собрании. Не великий улов, но незаменимые детали, подтверждающие или опровергающие информацию, которую мы получаем из более серьезных источников — от уругвайских законодателей, журналистов, бизнесменов и т. д.
Несколько месяцев назад Роджер вытащил большую рыбину. Эузебио (Шеви) Фуэртес появился в драматическом кружке. Шеви почти так же хорош собой, как Валентине, заверил нас Роджер, если вы готовы сбросить со счетов несколько затертую на улицах латиноамериканскую физиономию. Фуэртес, выходец из уругвайского рабочего класса, окончил республиканский университет, затем женился на девушке из среднего сословия, которое составляют местные юристы и врачи, представляющие собой радикальную часть истеблишмента в Монтевидео.
В настоящее время Фуэртес занимает хорошее положение в КПУ, и еще лучшее — его жена. Однако он не из стойких, работающих до самозабвения коммунистов, а наоборот: занят собой, и его тянет в разные стороны. К примеру, два-три года тому назад он ушел из университета и без гроша в кармане отправился в Нью-Йорк. (Оформить свой брак с женой согласился лишь через год, когда вернулся.) Она, судя по всему, убежденный член партии и занимает довольно высокое положение в местной организации. Все, включая ее супруга, считают, что лет через десять она станет одним из национальных лидеров КПУ. Она юрист, полемист и функционер, и семья ее, как я уже упоминал, издавна придерживается радикальных взглядов.
Шеви же, делая вид, будто он лояльный член партии, втайне не выносит целого ряда ее аспектов: дисциплину, самопожертвование и терпение, какие требуются, чтобы достичь власти. Год, проведенный в Нью-Йорке, похоже, сильно на него повлиял. Он вернулся в Уругвай, испытывая к Америке ненависть и восторг одновременно и приобретя наглость. В Америке он работал посудомойкой, поваром в забегаловке и официантом и был невольным сожителем — нет, не сутенером — одной гарлемской проститутки.
Все это выяснил Кларксон и сообщил нам. Они с Фуэртесом, по-видимому, великолепно сошлись. Даже вместе обхаживали двух дам из «Комедиантов Монтевидео». Пользуясь недавно выученным мной выражением — вместе бегали. Роджер, который весьма скромен в своих расходах на местных актрис, добавил, что жеребцы (еще одно новое словцо!) часто бегают парами. Словом, Кларксон и Фуэртес явно заинтересованы друг в друге.
Признаюсь, я тоже кое-чем заинтересовался. Я понял, как много можно узнать о человеке, изучая его отчеты. Кларксон аккуратно и подробно описывает для сведения резидентуры каждый вечер, проведенный с Фуэртесом, а поскольку мне поручено принять от него Фуэртеса, когда он уедет в Америку (что произойдет через пару недель), я читаю все, что Роджер туда впихивает, словно это «Геронтион»[57] или «В поисках утраченного времени»[58]. Кларксон не стилист (да ему, ей же богу, и не надо им быть!), но его материал, учитывая мое будущее отношение ко всему этому, воодушевлял. Фуэртес, человек очень умный и очень подозрительный, все время настороже: боится манипуляций. Он поразительно сумел раскусить Кларксона, на него накатывают приливы ярости против американского империализма, перемежающиеся с приступами сарказма по отношению к уругвайским коммунистам. Он самым почтительным образом объявляет о любви к своей всемогущей жене и почти тут же заявляет, что чувствует себя оскорбленным и ненавидит ее. Ему нравится Кларксон, однако он намекает, что всадит ему нож в спину, если Кларксон предаст его, иными словами, окажется агентом ЦРУ. Короче, Фуэртес недвусмысленно заявил, что у него есть подозрения относительно Роджера. Во время их последней встречи в баре после репетиции (а «Комедианты Монтевидео» ставят сейчас пьесу Пола Осборна «Уксусное дерево») Шеви не только обвинил Кларксона, что он работает на управление, но утверждал, что он, несомненно, сотрудник ЦРУ, поскольку широко известно, что американские рекламные фирмы на пятьдесят процентов состоят из сотрудников ЦРУ, которые работают там по контракту.
И тем не менее Шеви все больше сближался с Роджером. Он заявил, что прежде всего жаждет поговорить о своих проблемах с мужчиной. Эти проблемы, говорит он, лежат в области эмоций. (Как вам нравятся эти казенные обороты, которыми пользуются латиноамериканцы?) Ненависть, какую он питает к уругвайской коммунистической партии, признает Фуэртес, ипа enormidad[59]. В другие дни он, конечно, поносит Советский Союз. Они там предали мировую революцию. На следующий вечер он снова принимается бранить лидеров уругвайских коммунистов, алчущих власти, и глупость рядовых членов партии. Это не революционеры, а настоящие мещане. Коммунизм в Южной Америке стал хобби для интеллигенции и вирусной лихорадкой для загнивающего среднего класса. Злодеи всех революций, начиная с Робеспьера и кончая сегодняшними, доказывали, что они как пуповиной связаны со средним классом. Порой, признается Роджер, он просто не в состоянии вынести Фуэртеса. Однако стоит Роджеру вставить доброе слово про США, как Шеви буквально засыпает его ругательствами. Капитализм питается экскрементами прогресса. Народ Соединенных Штатов лишен души. Капиталисты — свиньи. Свиньи в лимузинах. В конце одной из таких бесед Фуэртес вдруг говорит: «Я ведь знаю, что ты работаешь на Центральное разведывательное управление Соединенных Штатов Америки и тебе известно, что мы с женой являемся членами коммунистической партии Уругвая и что эта роль мне вовсе не нравится, почему же ты не делаешь мне никаких предложений?»
«Потому что я чертовски не уверен, что могу доверять тебе». У Роджера не только хватило смелости дать такой ответ, но он оказался достаточно честным (или в нем заговорило чувство долга?), так как это было включено в его Краткий отчет о встрече 2 января с ЛА/ВРОВИШНЕЙ. (Нечего и говорить, что Сондерстром, посылая отчет в сектор Аргентины — Уругвая, не оставил это место неотредактированным. Боже, да они бы тут же прищучили Кларксона.)
В тот вечер Роджеру дали подслушивающее устройство. Запись была, конечно, нечеткой, но Кларксон, будучи хорошим служакой, восполнил пробелы. По его утверждению, он обладает приличной способностью запоминать разговоры, и результат именует «подкреплено записью». Словом, он создал документ, достойный того, чтобы воспроизвести его для вас.
«ЛА/ВРОВИШНЯ. Вы меня не понимаете. Вы, американцы, слишком зациклены на себе. И таким образом выполняете свои разрушающие душу функции.
ЛА/КОНИК. Почему бы тебе не избавить меня от этого дерьма?
ЛА/ВРОВИШНЯ. Потому, сеньор, что я полон дерьма. Но как же мне от него избавиться? Ты явно хочешь сделать мне предложение и не осмеливаешься.
ЛА/КОНИК. Имей совесть, друг. Ну как я могу тебе верить? Когда ты не веришь себе.