Семинар, которому было уже три года, начался в один из Четвергов — на него были приглашены сотрудники Проститутки плюс молодые офицеры, которых ему рекомендовали использовать для своих будущих проектов. Это был Четверг низкого уровня, а раз в месяц проходили так называемые Четверги высокого уровня, на которые приглашались важные гости, как, например, профессионалы — сотрудники Фирмы, приехавшие по делам в Вашингтон из своих берлог за границей.
Во всех случаях собирались за большим столом в приемной Хью Монтегю, просторной комнате на первом этаже желтой кирпичной виллы, где Аллен Даллес расположил свой Центр. Этот элегантный дом, более просторный, чем любое иностранное посольство в Вашингтоне, находился на И-стрит, на достаточно большом расстоянии от Зеркального пруда и Аллеи Тараканов. Проститутка был в числе двух-трех высокопоставленных сотрудников, которые работали с Даллесом, и это обстоятельство придавало нашему семинару особую значимость. Собственно, Аллен Даллес то и дело заглядывал к нам с сигнальным устройством, по которому его вызывали в кабинет (я помню, однажды он даже сообщил нам, что только что говорил по телефону с президентом Эйзенхауэром).
Лекции по Четвергам высокого уровня были, конечно, особенно интересны. Голос Проститутки тогда становился еще более звучным, и он не стесняясь пользовался всем богатством своего словаря. Однако, насколько все это усваивалось каждым из нас, трудно сказать. Проститутка не давал заданий. Время от времени он мог порекомендовать какую-нибудь книгу, но никогда не проверял, насколько мы прилежны, — нет, ему важно было посеять зерно. Несколько зерен дадут ростки. Поскольку сам директор не только бывал нашим гостем, но явно дал этому начинанию свое благословение и частенько кивал, как бы подтверждая, каким чудом является все, о чем здесь говорится (казалось, так и слышался голос мистера Даллеса: «Какой это удивительный мир — мир разведки, метафизический, монументальный, требующий такой проницательности!»), мне было ясно, что по Четвергам высокого уровня Проститутка будет поучать нас по-крупному. Он предпочитал вызывать на разговор себе равных, а нам, остальным, надлежало делать из этого выводы, какие сумеем. Семинары на низком уровне были для нас более полезны. В такие дни занятия, как выразился однажды Проститутка, проводились для «подзарядки мормонов». А таких было пятеро — они усердно записывали лекции, все со степенями из университетов Среднего Запада, все коротко остриженные, в белых рубашках с коротким рукавом, с ручкой в нагрудном кармашке, в темных узеньких галстуках и в очках. Они походили на инженеров, и через некоторое время я понял, что это галерные рабы в подчиненной Монтегю контрразведывательной части Технической службы, где они занимаются шифровальным делом, картотекой, анализом, прогнозами и т. п. Мне это напоминало работу в Бункере, хотя и более целенаправленную, более длительную, да по их лицам видно было, что они готовятся подняться на самую высокую ступеньку среди клерков. Признаюсь, я был снобом, но будучи сыном Смелого выходца с Восточного побережья и, следовательно, по нисходящей младшим Смелым выходцем, выпускником университета «Лиги плюща», а значит, принадлежащим к определенному ярусу в нашем управлении, разве мог я, слушая Хью Монтегю, не чувствовать себя хорошо устроенным? По Четвергам высокого уровня ему случалось пользоваться риторикой безудержного авантюриста. Поскольку память, несмотря на всевозможные подвохи, может быть безупречной, я готов поклясться, что передаю слово в слово то, что Проститутка нам говорил.
— Представление о том, что такое контрразведка, связано с трудностями, к которым мы будем снова и снова возвращаться, — заметил он, — но нам может помочь сознание того, что предмет нашего изучения находится между двумя театрами, двумя отдельными сценами, на которых властвуют паранойя и цинизм. Джентльмены, с самого начала выбирайте какую-то одну линию поведения: слишком часто посещать один и тот же театр небезопасно. Надо все время их менять. В конце-то концов, с каким материалом мы работаем? С фактами. Мы живем в таинственном мире фактов. И неизбежно становимся экспертами по умению проникнуть в суть реальных фактов, вскрывать их и выворачивать наизнанку. Мы обнаруживаем, что призваны жить в сфере искажений. И должны ассимилировать скрытые факты, выявленные факты, сомнительные факты, прозрачные факты.
В тот Четверг высокого уровня у Розена хватило безрассудства прервать Проститутку вопросом:
— Сэр, я знаю значение слова «прозрачный», но не понимаю его смысла здесь. Что значит «прозрачные факты»?
— Розен, — сказал Проститутка, — давай попробуем найти ответ. — И умолк. Я заметил, как он произнес имя «Розен». С легким оттенком скорби протянув «о». — Розен, — продолжал он, — представь себе, что ты находишься в командировке в Сингапуре; роскошная блондинка, настоящая bagatelle[45], постучала в дверь твоего номера в два часа ночи, и она, скажем, — это на девяносто процентов проверено — не является сотрудницей КГБ, а постучала она к тебе потому, что ты ей понравился. Вот это, Арнольд, будет прозрачный факт.
Ребята грохнули. А Розен улыбнулся — я, собственно, почувствовал, что ему приятно было вызвать маэстро на остроту. «Обожаю подкусывать», — казалось, говорил он.
— Джентльмены, — заключил Проститутка, — в нашей работе первостепенное значение имеет разумное суждение. Вот мы пытаемся проанализировать явно неудачную операцию: является ли она следствием ошибки наших противников, бюрократической неразберихи, просчета, или же, наоборот, перед нами ария с тщательно подобранными диссонансами? — Он помолчал. Пылающим взглядом уставился на нас. Так великий актер произносит свой монолог не важно перед кем — перед нищими или перед королями, он произносит его ради того, чтобы сказать то, что хочет. — Да, — продолжал Проститутка, — одни из вас в подобном случае помчатся в театр паранойи, другие запишутся в театр цинизма. Мой многоуважаемый директор, — и он кивнул в сторону мистера Даллеса, — неоднократно уверял меня, что я порой слишком долго задерживаюсь в театре паранойи.
Даллес улыбнулся.
— О, Монтегю, вы можете рассказать обо мне не меньше историй, чем я о вас. Давайте считать, что нет ничего обидного в подозрении. Оно заставляет работать ум.
Проститутка кивнул.
— Человек, обладающий талантом контрразведчика, настоящий артист. — Он произнес это слово с таким же придыханием, с каким русская старушка произнесла бы «Пушкин». — В своей паранойе он способен постичь красоту сценария противника. Он ищет способы должным образом связать между собой факты, чтобы они не стояли каждый в отдельности. Он пытается обнаружить картину, которую никто другой не видит. В то же время контрразведчик никогда не гнушается выслушать предупреждения циника. Ибо цинизм обладает своими достоинствами. Он подобен маслу, брызжущему из раздавленного семени, из каждого провалившегося плана.
В тот день я сидел рядом с Алленом Даллесом и слышал, как он хмыкнул от удовольствия. Звук был тихий, но приятный.
— Следовательно, — продолжал Проститутка, — не пытайтесь понять КГБ, пока не осознаете, что в разведке у них работают крайне гибкие и крайне косные люди и что между людьми там происходят такие же стычки, как и у нас. Мы всегда должны представлять себе, какие силы задействованы в схеме противника. Это учит нас не строить слишком всеобъемлющих или удовлетворяющих нас догадок. Цинизм учит не доверять себе, не радоваться тому, что факты сложились в отличную картину. Если картина складывается слишком быстро, возможно, ты впервые столкнулся с заранее обдуманным замыслом. Одним словом, с дезинформацией.
Эти Четверги проходили на действительно высоком уровне, слишком высоком для нас, начинающих. Я не один год еще буду размышлять над некоторыми выводами Проститутки. Если в подобные дни лекции Монтегю возносили нас, неопытных юнцов, на такие вершины, как театр паранойи и кинотеатр цинизма, то в Четверги низкого уровня мы возвращались к тому, как всунуть заржавленный прут в заляпанный грязью болт. Так, в первый Четверг низкого уровня мы два часа занимались созданием сценария, исходя из наличия порванной квитанции, погнутого ключа, огрызка карандаша, спичек в виде книжечки и засушенного цветка в ненадписанном дешевом конверте. Все эти предметы, сказал нам Монтегю, были выброшены в мусорную корзину агентом, попавшим под подозрение и спешно эвакуировавшимся из меблированной комнаты. В течение двух часов мы ощупывали эти предметы, размышляли и предлагали свои версии. Какую версию я предложил, не помню. Она была не лучше, чем у остальных. Отличился в тот день только Розен. Все остальные изложили свои версии, а Арни продолжал сидеть с несчастным видом.
— С моей точки зрения, — сказал он, — здесь слишком многого не хватает.
— Это вывод, к которому ты пришел? — спросил Проститутка.
— Дассэр. При столь малом количестве фактов никакого правдоподобного сценария не создать.
— Розен унюхал суть, — сказал Проститутка. — Эти предметы взяты наугад. Никакой задумки тут не было.
Объяснение: упражнение придумано с целью предупредить нас о возможности самоинтоксикации при составлении сценария. Дедуктивные страсти могут легко разгореться при виде засохшего цветка, дешевого конверта, огрызка карандаша, погнутого ключа и порванной квитанции на 11,08 доллара. Этот первый урок был задуман таким образом, чтобы мы впоследствии приучились анализировать, если в процессе работы над объяснением станем в тупик.
— Считайтесь с этим чувством, — сказал нам Проститутка, — если ваш сценарий представляется вам абсолютно верным, но несколько пустоватым, значит, он неверен.
Следующее занятие, объявил он, будет посвящено шпионажу. Чистому шпионажу, противостоящему контрразведке.
2
На Ферме у нас был курс, именовавшийся «Вербовка агента», но ясной картины в результате мы не получили. Монтегю же быстро перешел от штампованных формулировок к сути.