– А это не так?
– Нет. Мы едины.
Я невесело усмехнулся.
– Да что-то не очень верится, зная своих соплеменников. Всё равно будут бороться за власть и лить кровь. Власть – самый мощный наркотик.
– Ты прав, так оно и есть… Обычно… Но вот только в Совет подбираются люди другого сорта. Каждый приходит своей дорогой. Для нас власть – это тягло, а не самоцель и способ накопления материальных ценностей. Мы знаем, что в этом мире есть нечто более важное, чем простой дух стяжательства. Как я понял из твоего рассказа, Россия как раз и начала умирать, когда там власть полностью захватили торгаши и ростовщики. Здесь мы этого не допустили и не допустим, не допустим НИКОГДА!!!
– Хм… – я недоверчиво усмехнулся, всем своим видом показывая неприкрытый скепсис.
Ну уж очень последние слова отца Евстафия выглядели обычной проповедью, в которой было много идеализма и мало связи с действительностью. Что поделать: я и раньше по жизни был жутким прагматиком, а последние годы жёстко отучили меня доверять чему-либо и кому-либо – от слова «вообще».
– А я не пытаюсь тебя переубедить, сам всё поймёшь. Жизнь – лучший учитель и экзаменатор, – не стал меня дальше разубеждать священник.
– Посмотрим…
– Ещё есть вопросы?
– Конечно. Так получается, что вы и так на стороне Императора?
– До тех пор, пока он не перейдёт черту и не станет опасным для своих подданных. Хотя этот молодой человек вполне вменяемый и, по НАШЕМУ мнению, вполне достойный властелин. Могло быть и хуже.
– Это вы намекаете на последнего российского Императора?
Священник глубоко вздохнул, видимо, эта тема была для него очень болезненной, поэтому заговорил он с некоторым усилием.
– Если провести параллель – то да. Я видел и падение Российской Империи, и чем это закончилось. Но здесь это будет иметь более кровавые формы, жертв будет намного больше, и исчисляться они будут сотнями миллионов.
– Так почему же вы не поговорите с ТАКИМ вменяемым Императором?
– Если б всё было так просто… Возле трона слишком много группировок, и когда они поймут, что мы имеем намного больше влияния, чем предполагают их аналитики, то выступят против нас единым фронтом. По-твоему, что, восстание боляр было именно восстанием в привычном понимании этого термина?
Тут я задумался…
А ведь действительно…
Если рассмотреть ту бучу в свете открывшихся мне знаний, то получается слишком много нестыковок и несоответствий…
– Русские в Империи стали занимать чужие ниши, и все кланы объединились против них… против нас? Так?
– Так оно и есть. Это была качественно подготовленная и проведённая спецоперация, соответственно освещённая и в средствах массовой информации того времени, и сейчас – во всех исторических документах. Фактически до сих пор идёт скрытая война. Но мы, как видишь, не рвёмся к власти, а стараемся быть над свалкой возле трона, эпизодически останавливая самых беспокойных. Поэтому и создаётся видимость вражды внутри Совета, чтобы у всех остальных кланов не появилось желание снова объединиться и устроить на боляр охоту. Нас сейчас в большинстве своём считают примитивными, легко прогнозируемыми волкодавами, которых при особом желании можно и приручить. А умных вожаков они считают необходимым либо изгнать, лишив власти и влияния, либо уничтожить. Мы и не переубеждаем. Смысл?
– Хм… Вполне достойная картина мироздания. Очень похоже на сбалансированную систему, элементы которой отрабатывались веками.
– Правильно. Политика – вещь грязная, и ныряя в неё, приходится играть по установленным правилам. Мы, чтобы не оскотиниться, нашли своё решение, и оно явно многих не устраивает. Но система противовесов не позволяет им пока нас тупо уничтожить, но со временем и это изменится. К сожалению, это будет сопровождаться крахом всей человеческой цивилизации в галактическом секторе.
– Анализ?
– Да, анализ, ведь не только у Императора и у Великих домов есть свои системные аналитики. Анализ… И… Видения… Ты ведь видел прошлое, ты в нём даже побывал, ну а некоторым было дано право видеть разные варианты будущего.
Дальше он продолжать не стал, и этого было достаточно, чтобы понять одну неприятную вещь: мой статус резко изменился, и из простой пешки – которую могли или разменять в зависимости от оперативной обстановки, или просто не заметить – я теперь превратился в коня или слона, фигуру, за которой необходимо целенаправленно охотиться. Тем более, получив доступ к таким секретам, я явно вписывался в чьи-то хорошо продуманные многоходовые расклады.
Ладно, будем прояснять ситуацию…
– Кстати, насчёт иконы… – перевёл я разговор. – Получается, что её в 1904 году не уничтожили, – вы вмешались, я в видении именно вас видел, только моложе и в форме офицера царской армии…
Он улыбнулся, видимо, на мгновение предавшись воспоминаниям.
– Пришлось. Была необходимость.
– Но почему не вернули? Ведь столько всего произошло, России нужна была реликвия. Как раз после её пропажи и начались великие потрясения…
Лицо священника стало суровым, и в его глазах – только-только излучавших доброту и понимание – загорелся огонь непререкаемой уверенности.
– Нет, Максим. Икону создал святой человек, он в неё вложил всю свою праведную душу, а судя по мечу в твоих руках, и твоя ипостась к этому имеет некоторое отношение… Это – святые вещи, и они в некоторой степени живут уже по своим правилам и законам, часто недоступным для нашего понимания, хотя именно люди их такими сделали своими молитвами и поступками. В 1904-м Россия уже была больна, и везде чувствовался смрад гниения. Это реликвия сама захотела уйти, когда почувствовала, что русские люди отступают от веры предков и пускают в свои души мороки и гниль, которые всё разъедают и превращают их в пустых зверей, готовых сожрать собрата ради наживы.
На этой фразе он замолк и глубоко вздохнул.
Да, озадачил я его, но у меня ещё оставались вопросы…
– Отец Евстафий, а что мне с этим делать? – спросил я, показывая на фактически забытый при разговоре меч.
Он опять остановился и всё так же усмехнулся.
– Неси, это твой крест, КНЯЗЬ.
Батюшка явно выделил последнее слово, и у меня так засосало под ложечкой в предвкушении больших неприятностей, что мне с трудом удалось сохранить нейтральное выражение лица.
– Вы не ошиблись?
– Я ошибиться могу, а вот предки – нет. Это – княжеский меч, раньше он передавался от отца к сыну. Тебе он достался весьма необычным, но при этом почётным способом. Да и кинжал, судя по твоему рассказу, принадлежал не самому простому степняку – явно ханское оружие… Не удивлюсь, если это оружие имеет какие-то особые свойства.
– Это всё могло попасть в мои руки случайно, – не останавливался я.
– В нашем мире – да, но в мире иконы и других божественных вещей ничего случайно не происходит, на всё Воля Божья.
– А при чём тут князь? Вы ведь меня не зря так назвали? Опять какие-то игры?
Он устало вздохнул, как терпеливый учитель, вынужденный разжёвывать нерадивому ученику прописные истины.
– Максим, я ещё раз повторяю: здесь ничего просто так не происходит. Ты – князь, может быть, и не по рождению, но по духу – точно. Теперь тебе с этим жить. И это не моё решение, так решили совершенно другие силы.
– И как жить? Что изменится?
– Не знаю. Время покажет, но одно могу сказать – теперь ты один из нас.
– Это накладывает какие-то ограничения и обязанности? Я – офицер, и у меня есть поставленная задача, которую необходимо выполнить.
Опять улыбка озарила лицо священника.
– Солдат есть солдат, я сам когда-то был таким. Никаких ограничений, иди по жизни и делай то, что делал.
– А меч, кинжал?
– Они твои.
– А можно их здесь оставить, так сказать, на хранение?
– Я бы не советовал этого делать – они всё равно найдут способ снова воссоединиться с тобой.
– Даже так?
Он промолчал, не комментируя моё высказывание.
– А много среди вас… Тьфу… Среди нас князей? – задал я новый вопрос.
– Из живых – ты один. Было несколько, но они нас уже покинули, и кое-кто – не по своей воле… Князь – это воинский вождь, его судьба – вести в бой воинов, но мало кто из людей проходят этот путь до конца… Некоторые привыкают лить кровь…
– Синдром войны, – согласился я.
Он кивнул головой.
– Это – тяжкая ноша, слишком много крови… А есть ещё и соблазны решить проблему силой… Кто-то не может остановиться, рано или поздно переходит грань и оказывается на стороне Зла. Таких нам приходится останавливать…
Как останавливать, он не стал уточнять, да объяснений и не требовалось – зачистка вышедшего из-под контроля военного лидера, самый радикальный и надёжный вариант.
– А некоторые просто ломаются, – продолжил священник. – Тут может быть много вариантов: кто приходит к Богу, а кто обращается к химии…
Я на мгновение задумался, уже вполне спокойно принимая слова своего собеседника всерьёз и анализируя ситуацию…
Было бы глупо сомневаться, имея в руках такие доказательства, хотя…
С теми уровнями технологии, что я успел увидеть в Большом Космосе, возможно всякое. Может, и вшили в память ложные воспоминания, а в руки дали железки в качестве, так сказать, материального подтверждения моих приключений в этом подвале.
Ладно, будет то, что будет…
– Хорошо, допустим, я приму на веру всё, что вы сказали. Что это мне даёт?
– Определённый статус среди боляр. Любой из них почтёт за честь тебе помогать, но это предполагает и обратную сторону – тебя с новой силой будут пытаться взять под жёсткий контроль, а если не получится – попробуют ликвидировать. Ты – не мальчик, должен понимать, куда влез.
– Изумительная перспектива… И как же боляре меня идентифицируют как князя? Я ж не могу на каждом шагу об этом трезвонить.
– У каждого его призвание проявляется по-своему… Уверен, в критические моменты ты проявишь себя и докажешь всем свой статус.
– Да… Получается, что я сам у себя на спине яркими лампочками выложил знак мишени, заметный всем заинтересованным лицам?