– Образно говоря – да.
– Лихо… Но… Ничего нового… Фактически я уже и так несколько лет живу в режиме непрерывной гонки на выживание. В таком дерьме умудрился изваляться – сам удивляюсь, что до сих пор жив. Кстати, а что касается Совета – как там совещания и всё остальное? В чём будут заключаться мои функциональные обязанности, ну и… Конечно, права?
Мой собеседник ухмыльнулся.
– Со временем мы найдём тебя, сами пригласим и всё объясним, но чаще всего оно происходит само собой. Сам факт того, что среди нас появился новый посвящённый, причём – признанный Князь, уже требует особого внимания Совета, поэтому, думаю, в ближайшее время тебя известят.
– Договорились, и ещё… Вы ведь тоже в своё время прошли эту проверку?
Он помолчал, давая понять, что оценил то, как я перевёл разговор на другую тему, и ответил:
– Да, Максим, но – в отличие от тебя – стал священником. Кому-то по миру идти с мечом, а кому-то – нести Слово Божье.
– Н-да… Интересно бы было узнать вашу историю…
Ответа я не получил, наверное, что-то личное. Ладно, зайдём с другой стороны.
– Втянули вы меня в свои игры…
– Тебя всё равно бы втянули, уж слишком ты выделяешься, а твоё появление здесь было всего лишь вопросом времени.
– А если меня завалили бы где-нибудь в пути?
– На всё Воля Божья, – опять не стал он спорить.
И хотя ответы священника становились всё односложней, я продолжал спрашивать и пытался максимально прояснить для себя ситуацию, учитывая большую недосказанность, которая ощущалась практически в каждом слове моего сопровождающего.
– Эта планета находится в секторе Конфедерации, и я… Ну не могу поверить, что тут нет от них наблюдателей, и вы их не выявили. Стоит ли с этой стороны ожидать неприятностей?
– Хм… Умеешь ты задавать каверзные вопросы, Максим. Неприятностей с твоим стилем жизни нужно ждать всегда, но со стороны Конфедерации в ближайшем будущем тебе ничего не грозит.
– А они за ароанцами не стоят?
– Нет. Хочешь продолжить здесь свои игры? Ты и так разворошил муравейник, оно тебе надо?
– Ну так, долги-то накопились, тем более меня тут заказали. Хотелось бы пообщаться с людьми и… Ну, скажем так, попробовать вразумить.
– Это твоё право, твой путь и твоя судьба, – сказал он несколько сухо, давая понять, что мой ход мыслей ему не очень нравится.
Наш разговор как-то сам собой увял, и мы молча быстрыми шагами направились к выходу…
Через несколько минут мы с отцом Евстафием поднялись наверх. Он спонсировал мне небольшой кусок ткани, куда я с почтением завернул меч и кинжал, чтоб не привлекать к ним особого внимания.
Когда вышли на улицу, там уже было темно, но за исключением этого, больше ничего не изменилось – и машины, и действующие лица остались фактически те же. Только генский генерал забрался обратно в джип и тихо дремал в ожидании развития событий.
Генцы всё это время явно не бездействовали, они перегнали бронированные джипы в сторону, поставив машины таким образом, чтоб их нельзя было высмотреть из леса на фоне единственного источника света, которым была достаточно тусклая лампа, освещающая вход в церковь. Несколько спецназовцев стояли, нацепив на головы громоздкие и страшно дорогие в этом мире приборы ночного видения, и тщательно всматривались в тёмные заросли деревьев.
При нашем появлении застывшая картина ожидающих чего-то важного людей мгновенно ожила: бойцы охраны подтянулись, а мои спутники – Ланка и Маркет, до этого понуро стоящие чуть в стороне – радостно и с надеждой посматривали на меня, интуитивно понимая, что произошло нечто экстраординарное.
Тут же хлопнули двери бронированного джипа, и из машины появился генский генерал, всем своим видом показывающий, что его время стоит очень дорого, и он больше терять его не намерен.
Когда мы спустились по небольшой лестнице и остановились в освещённом тусклой лампой круге, генерал направился к нам, привычно оставив охрану за спиной. Но не дойдя и пяти шагов, он остановился как вкопанный и пристально стал меня рассматривать, как будто увидел нечто непонятное и непостижимое. Несколько мгновений он изучал и свёрток с мечом, закреплённый на спине, и царапину на лице, и пустые подсумки из-под гранат, а придя к каким-то выводам, стал почти по стойке смирно и чуть наклонил голову, давая понять, что признаёт мой изменившийся статус.
Я тоже кивнул ему в ответ и, повернув голову к отцу Евстафию, спросил у него на русском языке:
– Неужели это так заметно?
Тот хмыкнул в ответ.
– Не всем, только тем, кто привык чётко анализировать людей, как наш гость. Но ты быстро научишься это скрывать, или… Или быстро умрёшь, не выполнив своё предназначение и не пройдя свой путь.
– Весёлые перспективы… Кстати, раз пошла такая пьянка, может, скажете, где мне искать свою родственницу?
Отец Евстафий задумался, делая вид, что усиленно вспоминает, хотя я был на двести процентов уверен в его памяти. Ну не похож он был на дядьку, который будет забывать такие ключевые вещи.
Ох, как же мне надоели их заезды и многоходовые партии!
С драконами как-то всё проще и понятнее было…
– Она была здесь и ушла, – наконец «вспомнил» священник. – Куда – мы не стали отслеживать. Считаю, что каждый сам вправе выбирать свой путь. Мне кажется, что наш генский гость сможет тебе больше помочь в этом вопросе. Он давно и с большим усердием интересуется нашей жизнью, и вряд ли столь интересная посетительница осталась бы без его внимания. Тем более мы и так задержали человека, а тут дела очень весёлые назревают, как бы нам не пришлось вмешаться, нарушая все договорённости.
Мы оба повернулись, собираясь поинтересоваться у гостя о судьбе принцессы, но генерал, молчавший до этого, наконец-то улыбнулся и на русском – хотя с жутким акцентом, что говорило об отсутствии практики – заговорил:
– Если господин Рысь имеет в виду свою «родственницу», которую он активно разыскивает всё последнее время, то у меня есть некоторая информация, и я – в меру своих скромных возможностей – постараюсь помочь ему.
– Вы очень обяжете меня, генерал, – быстро ответил я, понимая, что сейчас опять начинается что-то очень интересное, вон как этот генский хмырь многозначительно усмехается.
– Ваша родственница полтора месяца назад была арестована местной контрразведкой, но сумела убедить полевых следователей в своей непричастности к сепаратистам, и после соответствующих проверок была направлена в концентрационный лагерь для интернированных гражданских лиц, где…
«Концлагерь для семей ополченцев и тех, кого подозревали в связях или в сочувствии ополчению, но не смогли доказать и просто изолировали, чтоб их просто не вырезали полоумные националисты…» – в голове всплыл рассказ Вятко Смурного про один из таких лагерей, в котором под чужими фамилиями содержались его жена и двое детей.
– …она показала великолепные врачебные навыки и даже в тех условиях сумела организовать очень эффективную медицинскую службу, существенно снизив смертность среди заключённых. Ну а мы со своей стороны постарались обезопасить девушку от разного рода неприятных контактов с местными… Ну… Слишком патриотично настроенными личностями, чересчур вольно трактующими свои обязанности по защите страны и очень ловко избегающими заслуженного правосудия.
Вот ведь загнул, гад!
Сразу завуалированно обрисовал и свою позицию по местным событиям, и своё якобы истинное отношение к местным фашистам, и намекнул про то, что оказал неведомым галактическим силам огромную услугу, сохранив жизнь какой-то девчонки, почему-то интересной им.
– Как я могу с ней встретиться и организовать безопасный процесс переправки девушки к её отцу? – спросил я у генерала, имея в виду «отца» из легенды, а сам подумал: «Знал бы ты, балбес, к КАКОМУ отцу я должен её доставить!»
– Ещё недавно такая процедура особых бы проблем не доставила, но за последнее время вы очень наследили в своих поисках и обидели людей, наделённых серьёзной властью и финансовыми возможностями в этом регионе. Девушка вчера была изъята из концлагеря и вывезена. Я открыто вмешаться не мог без серьёзных последствий – которые бы привели к серьёзным разногласиям между двумя крупнейшими государствами на планете, – поэтому мои люди ограничились наблюдением.
– Вы знаете, где она?
– Скажем так: я знаю, где она была вчера вечером. Более свежей информации пока нет. С той стороны работают не менее опытные специалисты, да вы и сами виноваты – слишком сильно показали свою заинтересованность в этой девушке. Теперь её будут использовать как наживку для вас.
Я несколько мгновений думал, пару раз взглянув на отца Евстафия, который внимательно слушал, но не вмешивался в наш разговор, с интересом ожидая моего решения, хотя оно и лежало на поверхности.
– Вряд ли ловушка готова… Они должны её хорошо подготовить, оборудовать, обеспечить охрану и группу захвата… И только потом донести до меня её местоположение или любую другую информацию, по которой я должен залезть в расставленные сети…
– Я тоже так думаю, – согласился со мной генерал. – После вашей знаменитой штыковой атаки они больше не будут полагаться на простых наёмников и постараются максимально подстраховаться, исключая всевозможные случайности…
– А это требует времени.
– Да.
– Так где?
Генерал усмехнулся, оценивая моё нетерпение ставшего на след волкодава, и спросил:
– Как я понял, именно здесь ваше пребывание подошло к концу?
– Допустим…
– Чтоб не терять времени, вас подвезут к вашей забазировавшейся группе и окажут всю возможную помощь. Но на многое не рассчитывайте, повторюсь – вы разозлили очень влиятельных людей.
– Хорошо, не привыкать. И ещё… Ваш подчинённый, который пришёл с нами… Какова будет его судьба?
– Он останется здесь, его миссия выполнена, и я даю вам слово офицера, что по службе он только выиграет. Его отца я хорошо знаю и такому талантливому солдату я найду достойное применение. Вас устраивает такой ответ?