— Прости, девочка. Я тебя не уберег. — Он сел рядом и больше ничего не говорил. Лицо у него тоже побледнело и ожесточилось. Если бы кто-нибудь в этот момент заглянул ему в глаза, он бы увидел в них свою смерть. Это были глаза палача.
Вышел из морга он в половине девятого. Первым делом дал телеграмму родителям. Потом пошел в офис. Возле дверей стоял милицейский ОАЗ. Из него выскочил участковый Митков. Тот самый Митков, которому Олег врезал после гибели однополчанина:. Видно, участковый не держал зла на Голенева. Милиционер подскочил к Олегу, пожал ему руку и доложил:
. — Товарищ Коленев, вас хочет видеть полковник Чуприянов.
— Зачем я понадобился начальнику милиции?
— Убийца вашей жены задержан.
Больше вопросов Олег не задавал, а тут же уселся в машину. Через три минуты были на месте. Чуприянов встретил Голенева в приемной, и сам провел в кабинет:
— Прими, Олег, мои соболезнования. Словами тут не поможешь, но мы сделали что смогли. Задержали гада.
— Кто же этот гад?
— Знакомая тебе личность. Вано Жвания, сухумский бандит. Мы его в сочинском кабаке взяли. Вооруженное сопротивление оказал. Хорошо, что без жертв…
— Признался?
— Пока молчит падла. Но куда денется, расколем. Следователь Куликов на него вышел. Я ведь говорил, что он Жопа, но работать умеет.
— Могу я поговорить с Куликовым?
— Говори. Он у себя в кабинете. Через полчаса ему Жвания на допрос привезут. Кстати, я твоих афганцев освободил.
Олег пожал Чуприянову руку и пошел вниз. Кабинет находился на первом этаже. Со следователем Куликовым Олег недавно встречался по поводу гибели адвоката Лапочкина. Через пол часа беседы, бывший афганец с первой частью характеристики полковника согласился. Куликов был отпетым занудой. А вот криминального таланта у него не заметил, и оптимизма Чуприянова по отношению к своему следователю не разделял.
«Может, я и ошибся. Нельзя судить о людях по первому впечатлению». Подумал он, подходя к двери.
Куликов тоже выразил Голеневу свои соболезнования. Но Олега интересовали факты. Через десять минут весь следственный процесс, проведенный Куликовым в связи с убийством Тони, он знал. Следователь опросил соседей. Вдовушка из третьего дома, заметила как вечером к калитке Нелидовых подкатил открытый розовый лимузин. Еще она видела, как Тоня говорила с кавказцем, который на этом лимузине и приехал. Такая машина есть только у Жвания. Его Каделак кабриолет знают на всем побережье.
— Вот от кого вино и цветы. — Догадался Голенев.
Куликов не понял:
— О чем это вы?
— Да так. Товарищ следователь, могу я поговорить пять минут с бандитом?
— Вообще-то не положено. Без санкции начальника милиция я не имею права.
— Хорошо, с полковником я договорюсь. — Куликов разрешил Олегу воспользоваться внутренним телефоном, и через две минуты разрешение, им было получено.
— Надеюсь, вы его здесь не убьете? — Подозрительно покосившись на Голенева, спросил Куликов.
— Можете не волноваться. Я его и пальцем не трону.
Жвания привезли под усиленной охраной. Даже в кабинете Куликов попросил наручников с Вано не снимать. Бандит злобно оглядел следователя, и с удивлением уставился на Олега.
— Слушай, ну этот придурок, я понимаю, выслуживается. А ты, Коленев, что не понял, зачем я приезжал?! Я тебе цветы передал! Я тебе вино передал! Для чего мне твою жену убивать. Я ей высказал, как мы тобой все восхищаемся. Слушай, если бы я хотел ее убивать, что я не нашел бы человека? Сам бы среди бела дня на своей машине прикатил? Что ты меня за идиота держишь!
— Вам никто еще не давал слово. — Перебил его Куликов.
— Кто ты такой, чтобы давать Вано Жвания слово, или не давать. Запомни мент, ты меня по дури повязал, на Юге тебе не жить. Поедешь ментом в тундру. Чукчи оленей друг у друга грабят. Работы хватит.
Куликов покраснел и обиделся:
— Почему оленей?
— По тому, что у чукчи, кроме оленей ничего нет. — Огрызнулся бандит и опять обратился к Олегу:
— Ты, капитан, подумай, кто и почему твою жену резал. Я с тобой раз попробовал, ты меня как пацана сделал. Я тебя уважаю. Найди, кто тебя обидел, можешь на куски рвать. Мамой клянусь, Жвания здесь не причем.
Олег ничего не ответил, повернулся и вышел.
В офисе Лина бросилась к нему. Она была очень бледная, и губы у нее дрожали:
— Мне папа звонил. Я все знаю, поверить не могу.
Олег поблагодарил секретаршу за сочувствие и попросил никого к нему в кабинет не пускать. Его мучили последние слова Тони. Голенев чувствовал, что жена хотела передать ему что-то важное. Он уселся за стол, взял бумагу, ручку и написал «Охранник из глухих» рядом «Охранник из глуховатых». Поменял слова местами. Случайно написал «глухих» с заглавной буквы и понял, что слово «глухих» или «глуховатых» могло звучать как «Охранник из Глухова» или «Охранник из глуховских». Олег отложил листок и вызвал Лину:
— Ты должна мне помочь.
— Просите, я все сделаю.
— Соберись с мыслями и успокойся. Сейчас ты мне все расскажешь.
— Что все? — Лина еще больше побледнела. Олег дал ей напиться и пояснил:
— Кто вчера приходил сюда без меня? Кто спрашивал по телефону? Мне важна каждая мелочь.
— Никто не приходил. Только ваша жена.
— Как жена?
— Тоня приходила. Представляете, вчера я с ней так хорошо поговорила, а сегодня…
— Ты не путаешь?
— Почему я должна путать?
— Прости. Теперь подробно: когда она приходила, кто был в офисе?
— Приходила около шести. Кажется, без семи минут шесть. Кроме меня никого не было, только охранник.
— Кто?
— Морячок.
— Новенький с татуировочкой «Чирик»?
— Он самый.
— Когда Тоня ушла?
— Где-то около девяти.
— Ты сама, когда свалила?
— Я в девять двадцать.
— Почему так поздно? Ты же кончаешь в семь.
— С Тоней заболтались, а потом морячок отлучился. Я его дождалась.
— А когда он отлучился?
— Точно не знаю. Я собралась уходить, его нет.
— Ты его спросила, куда он отлучался?
— Он сам сказал, за мороженым. Он и доедал его при мне.
— Мороженное на углу, а ты сказала, что ждала его больше двадцати минут.
— Я не подумала…
— А когда Тоня пришла, он был?
— Да, он ее пропустил ко мне.
— Дай мне его учетную карточку.
Секретарша вышла в приемную и вернулась с листком. Голенев списал имя и фамилию морячка:
— Когда моряк дежурит снова?
— Завтра в ночь.
— Спасибо.
Лина расплакалась: Ее то за что? Она же никому слова дурного не сказала…
— Ладно, успокойся, иди работай. И повторяю, о нашем разговоре молчок. Поняла?
Она кивнула. Олег помог ей встать, и проводил до дверей.
Днем Голенев собрал летучий отряд. Совещались они не в офисе, а во дворе Хорькова, возле его гаража. Олег выяснил, у кого из ребят есть домик или дачка с русской баней. Рыбацким домиком на самом берегу моря владел Сережа Скворцов:
— У меня есть банька. Но летом я ее не топлю, и так на улице преешь.
— Надо истопить. — Попросил Голенев: — Хорьков с Скворцовым останутся до вечера со мной. А вы, ребята, купите чего-нибудь закусить и езжайте в рыбацкий домик. Мы приедем вечером, чтобы в десять часов парилка была готова.
Афганцы посмотрели на Голенева с опаской. Уж не спятил ли капитан, потеряв любимую. Олег их мысли расшифровал:
— Не бойтесь, я в норме. Мы сами париться не будем, но намечается один клиент…
Афганцы переглянулись и больше вопросов не задавали.
Распрощавшись с летучим отрядом, он вернулся в офис и позвонил родителям Тони. Павел Дорофеевич держался, а Вера говорить не могла. Супруги хотели похоронить дочь на родине. Олег обещал. Положив трубку, он достал из бумажника визитку Кащеева. На ней имелось три телефона — домашний, телефон офиса и ресторана Какманду. Олег набрал номер ресторана. Ответила официантка Света.
— Я вас слушаю.
Голенев изменил голос:
— Девушка, мне бы Чирика к телефону.
— Так он же в отъезде. А кто его спрашивает?
— Корешок из Москвы. Хотел его на день рождения пригласить. А когда он вернется?
— Не знаю, он мне не докладывает.
Больше он до вечера из кабинета не вышел. В семь Лина отправилась домой. В девять морячок с татуировкой «Чирик» на правой руке сменил дежурного охранника. Он пару раз заглядывал к Голеневу в кабинет и ласково предлагал чая. Олег отказывался. Ровно в девять тридцать Голенев вышел в приемную и, погасив свет, направился к выходу. Моряк улыбнулся ему на прощание и распахнул дверь. Олег резко ударил его в низ живота. Охранник взвыл и повалился. Тут же появились Скворцов с Хорьковым. Они мигом затащили скрюченного от боли парня в приемную, связали, скотчем заклеили рот. Степан подогнал свой «Москвич» к подъезду. Втроем запихнули связанного охранника в багажник и быстро уехали. Ровно в десять они подкатили к рыбацкому домику.
Афганцы обступили машину.
— Банька готова? — Поинтересовался Олег.
— В самый раз, товарищ капитан. — Отозвался вихрастый подрывник Гоша Сапилов.
— Берите барашка из багажника, волоките в баню и жопой на печь. Только не перестарайтесь. Мне он живым нужен. А ты, Скворцов, приготовь бумагу и ручку. Будешь признания записывать.
— Олег, ты уверен, что это он?
— Уверен. Этот парень никогда в море не плавал. Он наш глуховской бандит.
— Откуда ты знаешь?
— Тоня перед смертью врачу шепнула. А потом я кое-кому позвонил. Так что смелей за работу.
Охранника вытащили из багажника, притащили в баню и бросили задницей на раскаленную печь. Не смотря на заклеенный рот, выл он истошно. Голенев подождал несколько секунд и, скомандовав пытку прекратить, содрал с его рта ленту:
— Рассказывай, Чирик, про свои подвиги. Задумаешь темнить, повторим. Печка долго не остынет.
Минут пять он орал как зарезанный. Потом заговорил.
Сергей едва успевал записывать показания. Бандит прилетел в Адлер тем же рейсом, что и Голенев. Кащеев отправил своего холуя в командировку, наделив его широкими полномочиями. Подслушав совещание Олега о наезде чиновников и проследив за встречами директора кооператива, Чирик и решил провести показательное убийство Лапочкина. Что и было сделано. Он прикончил адвоката, вместе с его рыжим сеттером, рано утром. Лапочкин постоянно прогуливал пса на пустыре, и Ч