Заводской трубы сигара
Джинну явно не родня.
Что ж он ищет – крова… хлеба?
На трамвайной остановке
В этот холод не до джинна.
И ему – не до меня.
Я домой иду с работы,
И плывет по небу джинн.
Словно ищет он кого-то…
Только я не Алладин.
* * *
У неестественной походки
Своя причина –
Гололед.
Боюсь упасть –
И шаг короткий,
Боюсь упасть –
Кругом народ.
И ошибиться
Не хочу,
И ушибиться
Не желаю,
Но так и есть –
Уже лечу.
Вверх или вниз –
Сейчас узнаю.
* * *
Почерневший снег,
Как совесть
После долгого вранья.
В небе – весть,
А может, повесть
Жизни стаи
Воронья…
Распогодилось бы, что ли.
Без румяных, ясных дней
Даже птице
Грустно в поле.
Да и мне
Не веселей.
* * *
Запоздала весна, запоздала…
В середине второго квартала
Не свести ей с концами концы.
Хоть и высланы были гонцы,
Да усердья у них было мало.
Снег срывается. Бьет как попало
Серый дождь по поникшим стволам.
Вдоль речушки по сизым холмам
Ковыляет собака устало…
Запоздала весна, запоздала.
* * *
Все снег да снег.
Уже до первого апреля
Остались считанные дни.
Ну где грачи твои, Саврасов?
Улетели.
На крыльях
Не несут они
Весны.
Весны зеленой,
Молодой, веселой…
Да все равно
Перед дверями школы,
Сосульку пробуя
Разгоряченным ртом,
Стоят каникулы
В распахнутом пальто…
* * *
Стучат. Выбивают ковры.
И снег от ударов чернеет.
Как ухают гулко дворы!
Как радостно хлопают двери!
И даже старик у окна
Не выглядит слишком уныло.
Ковры выбивает весна.
А зиму, брат, мы пережили.
* * *
Одуванчики желты,
И жара еще в намеке.
Не от майской маеты
Разрумяненные щеки.
Не от майского дождя
Та слеза в глазах горячих…
И апрельская удача
Бьется жилкой, уходя.
* * *
Конец весны. Кукушке не до счета.
И лес примолк. А полдень так далек…
Лишь прожурчит на повороте
Травой прошитый ручеек.
Еще грозой не отгремело лето,
Настой не выпит жарких дней.
И песни, что еще не спеты –
В душе моей, в душе моей…
* * *
Струится ночь за днем.
По скошенной траве
Закат проходит шалый.
И неба ситцевое покрывало
Раскрашено его огнем.
Ковер ночных цветов
Бросает под ноги прохлада.
И облаков послушных стадо
Спешит на чей-то зов.
Задумчив глаз луны
Глядит сквозь их пробег усталый.
Звезда далекая
Мигнула и упала.
И покатилась в наши сны.
* * *
Я сижу на подоконнике.
В небо синее смотрю.
Словно в кадре кинохроники –
Лист плывет по октябрю.
Дети в садике играются,
Бабка курит “Беломор”,
Незнакомая красавица
Через наш проходит двор.
Все похоже на идиллию,
И красавица идет.
В небе, может быть, в Бразилию
Пролетает самолет.
Ну а я с температурою
Им вослед, вослед, вослед…
Только радио с бандурою
Музыкальный шлет привет.
* * *
Что, вороны, раскричались?
Темный вечер вас печалит
Или близкая зима?
Что же, вечер непрозрачен,
Но и в нем сквозит удача.
Желтых листьев бахрома
На ветру едва трепещет.
Всюду тайна. И у женщин
На губах полутона…
Ну а мне, что нет покоя
В это время золотое,
В это время молодое,
Когда осень не страшна.
* * *
Листья выпадают,
Как зубы у старой собаки.
Дождь сочится,
Как гной из запущенной раны.
Сердце бьется в груди,
Как тифозный в угрюмом бараке…
Что за сравненья приходят на ум?
Это осень.
И старость.
Так рано?
Осень
Под вечер
догорает
в листьях осень,
Ветер, словно искры,
их разносит,
Словно капли звездного дождя.
Над нами
листья –
отблески былого лета,
Хореографию
великого балета
Нам осень дарит, уходя.
А завтра…
Снова
облака посеют смуту,
Задует ветер,
и сорвутся круто
Воздушные танцоры со двора.
И с криком
пролетят
куда-то птицы,
Печально задрожат твои ресницы
И будет все иначе, чем вчера.
* * *
Несколько кадров
Осеннего дня,
Словно на пленке,
В душе у меня.
Вот они – желтые листья
над нами,
Полуулыбка твоя,
И в глазах –
Солнца осеннего
Желтое пламя,
Искры в неярких
Осенних кострах.
* * *
Сквозь суховатость логики
кварталов городских
Природа пробивается, как нелогичный стих.
Сквозь неустроенность,
как правда сквозь вранье,
Виднеется Отечество мое.
Но, все ж, надежда четче видится, чем страх,
Сквозь дым листвы, горящей во дворах.
* * *
Осеннее прощальное тепло,
И желтые цветы, как знак разлуки.
Синица, метящая в небо,
А не в руки.
И объявленье: “Дом на слом”…
А во дворе готовят борщ,
Стоит укропа запах стойкий.
Когда еще прольется дождь,
Сломают дом,
Начнется стройка?..
Дом на слом
Продается дом на слом.
Старый дом, отживший век.
Продается старый дом.
Жизнь в нем прожил человек.
Стен разбитых жалкий вид.
Гвозди, детский пистолет.
Дверь открытая скрипит.
Дом один. Хозяев нет.
Исчезает дух жилой,
Плесенью окрасив след,
Дни проходят чередой.
Покупателя все нет.
Кто возьмет пустой очаг,
Тот, что отдан уж на слом.
Продается старый дом.
Объявлений спущен флаг.
* * *
Подсолнухи с опущенными головами,
Маслины, машущие рукавами…
Вот пригород. Сентябрьский пейзаж.
Да пионерский лагерь опустелый,
Где пляж, отрада для души и тела,
Виднеется сквозь дымку, как мираж.
А рядом стройка. И рокочет экскаватор.
Кричит прораб: “Раствора маловато!
Пора заканчивать этаж”.
Его подсолнух не интересует.
Он пишет накладную. Не рисует.
И все ж собой венчает наш пейзаж.
* * *
Заиндевелый лист шальной
С ноябрьским деревом расстался
И карусельно распластался
Над городом и тишиной.
Заиндевелый лист шальной
Летит, пространство ветром меря,
И что терять, когда потеря –
Ты сам. И кто тому виной,
Что осень, жертвуя тобой,
Швыряет с щедростью банкрота
Твою резную позолоту
В пустынность улицы ночной.
Заиндевелый лист шальной,
Мелькнувший за стеклом оконным,
Летящий над землею сонной…
Связной меж летом и зимой.
* * *
День осенний, дым осенний.
На костер восходит лето,
Продолжая представленье
С неоконченным сюжетом.
Время кружит, ветер веет,
Снова смена декораций.
Только небо голубеет,
Да беспечно зеленеют
Листья легкие акаций.
* * *
В простоте старинной
Месят руки глину.
Месят, чтоб когда-то
Глина стала хатой.
Да и мне досталась
Не такая малость.
Горсть песка земного
Переплавить в слово.
* * *
Мне все дается
“с потом, с кровью”.
Шутя, играя –
не умею.
Хоть и завидую
порою
Тем, кто ловчее
и сильнее…
А все ж судьбу свою
не хаю.
В ней боль соседствует
с любовью.
Пусть песня лучшая –
другая,
Мне эту петь
дано по крови.
* * *
Знакомой дорогой иду я
вдоль мазанок белых.
Уже и листву подмели, и дома побелили.
И тянется след меж домами
от сажи и мела,
И мелом начертано вечным: “Сережа + Лиля”.
Знакомой дорогой иду я от детства, от дома.
А в небе осеннем
кружится горластая стая.
Все меньше встречаю друзей,
и все больше знакомых.
Но дети, со мною идущие, – вырастают.
Знакомой дорогой иду я с отцом
своим рядом
Сквозь скрип патефонной иглы,
сквозь мотив довоенный.
Мой дед танцевал здесь на свадьбе,
за этой оградой,
Вдоль этих деревьев шагал он
со смены, на смену.
Все кружит и кружит над нами
горластая стая.
Уже и листва на осенних кострах отгорела.
И кажется,
смысл этой жизни ясней понимаю,
Знакомой дорогой шагая вдоль
мазанок белых.
Все будет хорошо
Только что прочла последнюю страницу нового сборника стихов поэта Владимира Спектора, поэта зрелого, известного, выпустившего не одну книгу стихов; поэта, которого читатели знают и любят. Чем же подкупают стихи Владимира Спектора, в чем их притягательность, что заставляет еще и еще раз возвращаться к уже прочитанным строкам? Мне кажется, это понимание, которым проникнуты произведения поэта, сопереживание и любовь к людям.
Есть поэты (их творчество имеет право на существование) – судьи, обличители, бескомпромиссные и, да простят мне – монохромные.
А есть – адвокаты и врачеватели. Владимир Спектор дарит нам свои стихи, пронизанные искренним стремлением разобраться в себе, болью за наши ошибки и несовершенства, пониманием и прощением – то, чего всем нам так не хватает! Творчество Владимира Спектора – тот волшебный тигль, в котором мучительные поиски ответов на знакомые всем нам вопросы, искреннее сострадание, боль – переплавлены в очищающую веру и надежду.
“Все будет хорошо!” – я понимаю, почему один из сборников поэта носит такое название. Все будет хорошо. Так должно быть. В это верит автор, в это он помогает верить нам.