Приготовить!
Сгореть? Да нет же, просто
загореть.
Горячка, а не горечь –
в каждом слове.
И пульс стучит: “Успеть,
Успеть,
Успеть!”
* * *
А. Кулешевой
Знакомая весна цветет сиренью,
Любовью, жизнью, страстью, чей-то ленью.
Знакомая весна на фоне злобы
И зависти крутой, что смотрит в оба.
Еще на фоне искренних улыбок,
И добрых слов, и горестных ошибок,
Забытых песен, модных силуэтов,
Красивых женщин, летчиков, поэтов…
Знакомая весна в саду и дома.
И счастье тоже, кажется, знакомо.
* * *
Усталая листва шелестит прозой,
Пирожки с горохом не пахнут стихами.
Которые, впрочем, растут и в навозе.
И дикий виноград шевелит усами.
А воздух в парке подобен наркозу –
Снимает боль и горечь досады.
И в слове “угроза” вдруг слышится “роза”,
И чье-то “не надо” звучит как награда.
* * *
Уходит запах лебеды,
Приходит осень.
А скверы, парки и сады
Прошенья просят
За всю разбросанность свою.
За убыль света.
И то – живем ведь не в раю.
И рай – не лето.
* * *
Отдыхает зима
После женского дня.
И весенним туманом укрыта.
Неприятность – печаль
Не находит меня
В переулках усталого быта.
Демонстранты грозят кулаком
На восток,
И на запад крылом машут
Птицы.
Но весеннего неба
Прозрачный глоток,
Как бальзам – ничего
Не случится.
* * *
В стране сентября, где краснеет
арбузная мякоть,
Где солнечный свет по утрам
ненавязчив, как друг,
Надежды плывут в облаках,
и грядущая слякоть
Немыслима вовсе.
И воздух упруг.
В стране сентября средь прохожих
виднеется лето.
Оно полирует каштаны,
вздымая листву в синеву.
И все-таки, все-таки
летняя песенка спета.
В стране сентября ожиданием
лета живу.
* * *
Зубы скрипели.
Гортань молчала.
Сердце стучало –
Начни сначала.
Мысли метались –
Роман или повесть.
Души срастались.
Болела совесть.
* * *
А вот верба –
Совсем не торопится.
Книгу жизни читая в реке,
Сквозь весеннюю многоголосицу
Дышит вечностью на сквозняке.
Суета далека, словно облако,
А оно так похоже на лед…
В тишине различая все шорохи,
Дышит верба, как будто поет.
* * *
Еще не в разгаре весна,
Но уже потеплело,
И город расправил на зиму
Озябшее тело
И будто следы от ветрянки,
На улицах мусора груды,
И дворник, как врач лечит город
От зимней простуды.
И девушки вдруг неожиданно
Ярко одеты.
И надпись в витрине
Щемяще-томительна –
“Л Е Т О”.
* * *
Он не надолго опоздал –
Лишь на мгновение.
Но изменилось все –
Вокзал и настроение.
Чужие лица, самогон,
Любви пропажа.
Чужой отцепленный вагон.
Но жизнь – все та же.
* * *
Чем старше города,
Тем кажутся моложе.
Сквозь лиц и улиц письмена,
Привычную рассеянность прохожих
История, как будто, не видна.
Но, кажется, вон там,
За перекрестком,
Мелькнула тень,
Незримая как взгляд.
И листья, словно судьбы
Над погостом,
Не в небо, а в бессмертие
Летят.
Из книги “Я надеюсь…”
* * *
Н. Песоцкому
Возвращаются забытые слова,
Проявляются надежды и улыбки,
И весна – как новая глава,
Где краснеют розы, как ошибки.
Хочется найти, поднять, сберечь,
Избежать сомнений ненапрасных,
И не искривить прямую речь,
И Луганск нарисовать как праздник.
* * *
Я надеюсь, что солнце
взойдет из тумана,
Я надеюсь, закончится
время обмана.
Я надеюсь, синонимом
слова “красиво”
Станет важное в каждой
судьбе “справедливо”
Я надеюсь, что люди
добрее, чем звери.
Несмотря ни на что,
я надеюсь и верю!
* * *
Новости вчерашнего дня,
Моя вчерашняя лень –
Им дела нет до меня,
Ведь я – сегодняшний день.
Что мне Москва и Рим,
Дальний и Ближний Восток –
По проводам моим
Пульсирует кровь, а не ток.
И, кровью обожжена,
Вибрирует у виска
Струна или страна,
Сладка и как дым горька.
* * *
Л. Васько
Дальний предел пуст,
И не гудят провода.
На полке Марсель Пруст,
В небе – чужая звезда.
А в сердце – знакомая боль.
И все это стоит гроши.
Ниже всего на бемоль
Голос солгавшей души.
* * *
Параллелограмм перестраивается
в круг
И спрямляет углы.
Бывший враг говорит тебе:
“Друг”,
А вратарь забивает голы.
День темнеет и падает
в ночь.
Улыбаясь, светлее мрак…
Тот, кто может, не хочет
помочь,
Тот, кто хочет, не знает, как.
* * *
Н. Малахуте
Не хватает не злости,
не нежности –
Не хватает в судьбе
безмятежности.
Не хватает улыбки крылатой,
Легкой детскости, не виноватой
В том, что все получилось
так странно,
Что в смятении люди и страны,
Что в конце благодатного лета
Все прозаики мы. Не поэты.
* * *
Л. Щипахиной
Я не знаю, за что и как,
Я не знаю, зачем и где.
Но сияет небесный знак,
Отражаясь в земной воде.
И летит среди прочих миров
Мой, ничтожный, прекрасный, родной.
И скрепляется кровью кров,
И вопрос, как крыло за спиной.
* * *
В. Сухомлину
Почему-то люди не добреют,
А посмотришь – все наоборот.
Языком, как острой бритвой бреют,
Завистью оскаливая рот.
Время, говорят, совсем не сахар,
Да и годы, говорят, берут свое…
Иоганну Себастьяну Баху
Тоже кто-то жаловался на житье.
* * *
Я бегу от себя,
Приближаясь к себе,
Избегая борьбы,
Постоянно в борьбе.
Ветер глупой удачи
Застыл в небесах,
Отражаясь в неузнанных
Мною глазах,
Распадаясь на капли
Слепого дождя,
И меня, к сожалению,
Не находя.
* * *
И. Черноморцу
Что суждено – знать не дано.
Хорошо это или нет?
Не надо мной – вместе со мной
Белый пленительный свет.
Я посижу, я погрущу,
Я помечтаю еще.
Совесть болит – это к дождю.
Что там – за тем дождем?
* * *
Войти и выйти – знак вопроса
Оставив лишь после себя.
И все – так просто и не просто,
Любя, завидуя, скорбя.
Войти и выйти – в чем проблема!
Берешь, и тут же отдаешь.
И думаешь – в запасе время,
Когда в запасе – медный грош…
* * *
У надежды – строгое лицо,
У печали – добродушный взгляд.
А любовь мне шепчет: “Будь борцом…”
Совесть напевает: “Виноват”
Виноват, и горше нет вины
В том, что отступаю перед злом.
Умники по-прежнему умны,
Оставляя жалость на потом…
* * *
М. Столперу
Чего не хватает? –
Достатка, покоя?
Конечно, о чем разговор!
И время уходит мое
золотое.
И лишь суеты – перебор.
О Боже! Куда ни посмотришь –
нехватка!
Но жизнь все равно
хороша.
И зреют надежды
на солнечной грядке,
И вся в ожиданьях
душа…
* * *
В частном доме с утра –
деревенский покой.
Лишь трамвай прозвенит
вдалеке.
Это город родной
за рекой, под рукой
На вишневом стоит сквозняке.
Поднимаются цены,
густеет трава.
Вновь берет нас в крутой
оборот
Жизнь, которая даже
в ошибках права.
Жизнь, как город.
И как огород.
* * *
Я тихоход. Я медленно хожу.
По сторонам внимательно гляжу.
Постичь пытаюсь: “Что и как?”
Найти среди недобрых
добрый знак.
Не тороплюсь. И, все ж,
хочу успеть
Все, что положено мне,
досмотреть.
А вдруг мелькнет сквозь
семь извечных бед
Удачи долгожданной силуэт.
* * *
Постоянно ищу ответы.
А в ответ слышу лишь приветы.
А в ответ слышу лишь вопросы,
Они горькие, словно слезы.
Даже воздух, сладчайший в мае,
Шелестит: “Ничто не знаю”.
Я боюсь за тебя, Украина.
Я боюсь за тебя и за сына.
* * *
О. Кузнецовой
Смятение, сомнение,
тревожное волнение,
Душевный плач и пение,
веселье и тоска –
И все эти томления, желания,
стремления –
Неужто все во имя куска
или глотка?
А, может, все ужасное,
веселое, прекрасное,
Все доброе и злобное
вершится неспроста?
Струится ярко-красное
мгновенье ненапрасное,
И в эхе отражается
и глохнет пустота.
* * *
Безветренно в природе. А в судьбе?
Барометр сигналит: “Перемены” –
Привычный ветер разрывает вены,
И на аорте, словно на трубе
Играет. А в природе благодать…
Какого ж черта на душе твоей осадок?
Тебе ведь все равно не угадать –
Какой на вкус он – горек или сладок,
Последний утоляющий глоток.
И пусть следы сотрет все тот же ветер –
Какая благодать на белом свете,
Пока секундами пульсирует висок.
* * *
Возвращаться в 90-й не хочу.
Там – еще агония страны.
Пленку памяти кручу, кручу.
Вижу прошлое в лицо. Не со спины.
Не хочу я возвращаться никуда.
Мне бы в завтра на мгновенье заглянуть
И увидеть: чистая вода