Пробивается сквозь нынешнюю муть.
* * *
Рвутся привычные связи
В день, вроде, будний, не судный.
Трудно отмыться от грязи,
И не запачкаться трудно.
Эхо простится с тобою
Чистою нотой, без фальши,
Где-то за дальней чертою…
Кстати, а что же там, дальше?
* * *
Заводчане торгуют, торгуют…
Где найти им работу другую,
Ведь заводу они не нужны.
Это бизнес – основа державы.
Это бизнес – преддверие славы.
Или, может, преддверье войны?
Солнце греет, луна охлаждает,
Желтый лист в сентябре опадает,
Невзирая на курсы валют.
Дирижер своей палочкой машет,
И сквозь мысли о хлебе и каше,
Слышишь? – Ангелы что-то поют.
И без всякой надежды на чудо
Даже в дни, когда тяжко и худо,
Люди Родиной землю зовут.
* * *
Говорят, надежды умирают.
Где их кладбище – никто не знает.
А другие говорят – надежды вечны,
Даже если несерьезны и беспечны,
Словно небо, словно воздух они с нами.
Греет душу их негаснущее пламя.
Даже если жизнь темна иль полосата.
Даже если ты уходишь без возврата.
* * *
Старый паровоз на пьедестале –
Времени застывшее реле.
Может Микоян, а, может, Сталин
Отражались в лобовом стекле.
Позади – шальные километры,
Впереди – незримые века.
И сквозь уносящиеся ветры,
Словно рокот: “Жив еще пока”.
* * *
Н. Найшу
Это город. И в нем не хватает тепла.
И не осень прохладу с собой принесла.
Не хватает тепла в руках и душе,
В ручке мало тепла и в карандаше.
Не хватает тепла во встречных глазах.
В них смятенье и холод. А, может быть, страх.
В этом городе нищим не подают.
Им по праздникам дарят веселый салют.
В темном небе так много слепящих огней,
Но не греют они суету площадей.
Не хватает тепла, хоть работает ТЭЦ
В этом городе теплых разбитых сердец.
* * *
Потихоньку забывается война.
Их все меньше, стариков, фронтовиков,
В чьих ушах еще по-прежнему слышна
Перекличка грозовых, шальных годов.
Сын, конечно, не в ответе за отца,
Забывая тень войны или страны.
Как понять нам это время до конца,
Не избавившись от собственной вины?
* * *
Тысячу лет назад
Все было так и не так.
Руку протягивал брат,
Меч окровавленный – враг.
Где-то цвела сирень
И зеленела трава…
Превозмогая лень,
Думала голова.
Кто-то был явный трус.
Кто-то – безумно смел.
Мудрость мотал на ус
Воин средь свиста стрел.
Было им хорошо,
Так же, как нам сейчас?
Тысяча лет прошло
Или всего лишь час?
* * *
Падают на землю абрикосы,
Отрываются листки календаря.
Задаются глупые вопросы,
И не ясно – зря или не зря.
И не ясно – есть на них ответы?
Или все проходит без следа,
Падая, как абрикосы в лето,
На лету сгорая, как звезда.
* * *
Прошлых лет друзья или враги –
Где они – найти их не могу.
И хоть в прошлом не видать ни зги,
Другу шлю привет я и врагу.
В чем они, причины той вражды –
Мне понять сегодня не дано.
Чище отстоявшейся воды
Памяти открытое окно.
Вижу в нем чужие имена,
Слышу голоса былых обид…
Боже, ну кому она нужна,
Совесть, что порою так болит?..
* * *
Почему так много суеты?
Где заветные покой и воля?
Слишком много горечи и боли,
Слишком мало в сердце теплоты.
Может быть, во времена Сократа
Было все иначе? Может быть.
Как связать в едино эту нить?
Время, время, в чем мы виноваты?
* * *
Неяркий праздник.
Гомон и салют
под занавес.
Набитые трамваи.
И лица озабоченно снуют,
Напитки, как концерт,
в себя вливая.
Как трудно услыхать, понять, узнать,
Запомнить, улыбнуться
и расстаться,
Стерев натужной радости печать.
Без лишних комплиментов и оваций.
* * *
У жизни в запасе всегда есть весна,
И, хочется верить, еще не одна.
В запасе у жизни друзья и враги,
И радость от встречи, и крик: “Помоги!”
В запасе у жизни дорога домой
И все, что зовется родной стороной.
О, Боже, она и страшна и нежна…
В запасе у жизни вся жизнь.
И весна.
* * *
Плетется март,
не шатко и не валко.
То снег, то солнце,
оттепель и грязь…
Аллеи оживающего парка
Вдыхают небо,
плача и смеясь.
И мы с тобой сменить наряд готовы,
И пусть в душе все тот же неуют,
Надеждам нашим выданы обновы,
Хоть их, конечно, не в Париже шьют.
* * *
О. Чухонцеву
Опять все мелочно и зыбко,
И все заботы – об одном.
И лишь случайная улыбка,
Перевернув в душе вверх дном
Все то, что мыслями зовется,
Отвлечь способна и увлечь,
Чтоб снова Пушкинское солнце
Смогло взрастить прямую речь.
* * *
Живу, как будто, в октябре,
не в мае.
И урожай не в радость мне.
Уже ночами не летаю,
А только думаю во сне.
Как мало нужно и как много,
Куда ведет меня строка?
Она, как жизнь и, как дорога,
Что горечью своей сладка.
* * *
Вслед за глупостью
приходит раскаянье.
Вслед за гордостью
идет одиночество.
Лед запомнился своим
бурным таяньем,
Как гадалка
несуразным пророчеством.
Как же сбудется все –
мне не ведомо.
Где граница меж “много” и “мало” –
За победами скрыта,
за бедами,
Словно горечь в рябине алой.
* * *
Что делать, если все, что было –
было плохо?
Винить себя, родителей, эпоху?..
Из красного сквозь красное
течет мгновенье,
И цвета крови –
каждое сердцебиенье.
Куда бежать, откуда,
в чем причина?
Чьи проявляются
следы
в житейской глине?
И, все ж, искать в чужой судьбе ответ –
напрасно.
Свой календарь, свой белый свет.
И даже красный.
* * *
Сигаретный дым уходит в небо,
Тает в воздухе последнее “Прости”…
Над дорогой, городом, над хлебом –
Божьи и житейские пути.
Жизнь зависла над чертополохом.
Только мир, по-прежнему, большой.
Не хочу сказать, что все – так плохо,
Не могу сказать, что хорошо.
* * *
Угнетают незабытые секреты,
Старые и новые долги,
Угнетает то, что тает лето,
Тает, как его не береги.
Угнетает то, что на прохожих
Озабоченности вечная печать.
Да и мы с тобой по кругу тоже
Движемся. А хочется летать.
* * *
От победы мы не застрахованы,
Вот она – победная струна!
Но услышь: аккордами Бетховена
Почему-то страсть обрамлена.
Вроде бы, не место горечи.
Ведь победа, как нектар, сладка.
Но уже душа с грядущим борется.
И хватает пустоту рука.
* * *
Среди потока людей и машин,
Среди городской суеты
Острей ощущаешь, что ты – один,
Что ты – это только ты.
И, все же, оставшись наедине,
Пускай не сразу, не вдруг
Любовь и дружбу ценишь вдвойне,
Как самый спасательный круг.
* * *
Головокружение – не от успехов –
От весны, от лета, от тепла.
Кто-то улыбается мне сверху.
Жизнь проходит. Но ведь не прошла.
Отвечаю небесам улыбкой,
Песню, как весенний флаг несу.
Силуэт удачи зыбкий, зыбкий
Виден сквозь весеннюю грозу.
* * *
Я не выдохся, не иссяк,
Хоть все в жизни не просто так,
Хоть все в жизни совсем не просто,
Но следят за мной мои звезды.
Мой корабль попал в туман,
Может, в курсе моем изъян?
Капитан, это яхта “Беда”?
“Нет!” – мигает, сгорая звезда.
Из книги “Все будет хорошо”
* * *
Огнянись, приятель, хоть на миг,
Дай мне посмотреть в твои глаза.
Прочитать хочу в глазах твоих
То, что в суете ты не сказал.
Не сказал ты матери: “Прости”
Сыну позабыл сказать: “Привет!”
И своей любимой: “Не грусти”
Не промолвил, глядя ей вослед.
Ты хотел сказать, да позабыл
В поисках насущного куска…
Оглянулся я. Но след простыл.
Светофор… И суета в зрачках.
* * *
У деревьев нет ни паспортов,
ни виз –
Кроной – вверх,
корнями – вниз,
Нет границ в земле
и в небесах,
Нет границ в сердцах
или глазах.
У каштанов, у акаций, тополей –
Всюду родственные связи
на земле.
Те же листья, те же ветви,
тот же цвет…
То же счастье, даже если
его нет.
От Москвы и до Луганска – тополя.
Хоть с границами, одна на всех
Земля.
* * *
Как уходит молодость?
Как в песок вода.
С нею – всё, что так
Манило прежде.
Остается
С нами навсегда
Только память.
И еще надежда.
И еще судьба,
Чей светофор
Недостатка не имеет
В красном цвете.
Только кровь –
За славу и позор,
За свои вопросы
И ответы.
* * *
Забываются серые будни,
Вспоминаются яркие краски,
Ну давай торопиться не будем,
Ну давай говорить без опаски
Комплименты, ведь это так просто –
Ты красива, умна и желанна,
Я удачлив…
Ну, что же? Ах, брось ты!
Жизнь прекрасна и так.
Без обмана.
* * *
Откуда-то издалека
Доносятся трубные звуки –
“Привет! До свиданья! Пока!” –
Ты слышишь, дыханье разлуки
смешалось с моим и твоим,
Ты чувствуешь – через
мгновенье