– Что?
– А ты разве забыла? Помнишь, когда ты еще была маленькой, я сказал тебе, что в яме под погребом жила ведьма?
Я помню. Это одна из самых страшных сцен из моего детства. Я тогда перепугалась до смерти.
– Значит, ты всегда знал о Сейди Бернетт – Мертвоглазой Сейди?
– Не совсем так. Историю о ведьме мне рассказал твой дед, когда я был еще мальчишкой, – криво усмехается дядя Тай. – Это было своеобразным посвящением во взрослого Тёрна – спуститься в яму и доказать, что не боишься ведьм. Я предполагал, что эта история связана с преданием о Мертвоглазой Сейди. Но я не знал, что она была основана на реальных событиях. Я считал ее одной из тех историй, которые выдумывают для детей взрослые, чтобы внушить им что-либо или испытать. Пожалуй, мне следовало подождать, пока ты станешь постарше, прежде чем подвергать тебя тому испытанию, да? Глупый мальчишка! Как же ты тогда кричала!..
Я еле выдавливаю улыбку. Я до сих пор помню ужас, охвативший меня тогда. И я понимаю: дядя Тай не желал меня так сильно напугать. Но я никогда больше не спускалась в ту яму.
– Так ты не знал, что Сейди была в родстве с Миллерами?
– А она была? – приподняв брови, откидывается на спинку стула дядя Тай. – Впрочем, я бы не удивился тому, что Миллеры ведут происхождение от ведьмаков и ведьм, – иронично добавляет он.
– А ты веришь в то, что все Тёрны в нашем роду видят перед смертью Сейди? Как папа.
Дядя Тай снова переводит взгляд на меня, но в нем уже нет ироничного блеска.
– Ты не веришь в то, что это был один из симптомов приступа, да?
– Я… Ладно. – Дядин голос наливается решимостью. – Не думал, что скажу тебе это когда-нибудь, но мой дед говорил мне, что тоже видел пару раз Сейди за несколько дней до несчастного случая.
Несчастный случай. Мы всегда употребляли эти слова, говоря о дедушкиной смерти. Хотя он, возможно, даже не чистил свой пистолет, когда тот выстрелил.
– Я помню, ты упомянул об этом на его похоронах.
Дядя Тай колеблется с ответом.
– Да, не самая лучшая моя речь. Но правда в том, что я наверняка не знаю, видел ли кто-нибудь из них Сейди на самом деле. Возможно, и не узнаю… пока не придет мой черед.
– Не смешно, – бурчу я, опустив глаза на шрамы на ладонях.
Я не знаю, признаваться ли дяде Таю в том, что не дает мне покоя уже целый год. Но и держать это в себе больше нет мочи. Мне надо с кем-то поделиться.
– Я думаю, что тоже ее видела, – выдавливаю я.
И краем глаза вижу, как подается вперед дядя Тай.
– Ты? Видела? Когда?
– В день аварии. А несколько дней назад – у реки. И еще вчера ночью – за окном. И я не знаю, на самом деле я ее вижу или просто что-то в моей голове… Я хочу сказать, что Фрейя… когда я ее нашла… очень походила на нее…
Когда я поднимаю глаза, дядя Тай хмурится. Но, похоже, не потому, что считает меня окончательно спятившей. Он просто обеспокоен. А еще ему явно не по себе. Мы прежде никогда не разговаривали с ним на такую нелегкую тему. Но я долго держалась.
– Ты считаешь, что мне стоит снова обратиться к психотерапевту? Может, к доктору Эренфельд? – спрашиваю я.
По гримасе на лице дяди Тая я понимаю: он думает о деньгах. И все же произносит:
– Если ты полагаешь, что надо, значит, так тому и быть. Мы как-нибудь справимся… Я решу этот вопрос. – При виде моей выгнувшейся брови дядя Тай улыбается. – Ладно-ладно! Я попрошу Кэролин этим заняться.
Но теперь, уже выговорившись, я больше не уверена в том, что мне необходима помощь психотерапевта. Я уже знаю, что скажет мне доктор Эренфельд: мои видения – часть процесса исцеления и я делаю себе только хуже, ища Сейди на каждом углу и в каждой тени. Мне просто надо поостыть, расслабиться, чаще общаться с друзьями и перестать выискивать призраков.
– А ты не можешь мной заняться? По-моему, мне стало лучше уже от одного разговора с тобой.
Дядя с явным облегчением улыбается:
– Только дай мне знать, если передумаешь, хорошо? – Побарабанив пальцами по статье, он возвращает ее мне. – А еще я посоветовал бы тебе не копаться в прошлом. В истории каждого рода и каждой семьи имеются паршивые моменты. И мы, Тёрны, не исключение. Может, лучше оставить мертвых в покое и постараться просто жить дальше?
– Наверное… Кстати, сегодня вечером будет вечеринка в память о Фрейе. У Запруды Медных Колокольчиков. Там соберется много ребят из школы. Ничего, если я тоже пойду?
Дядины брови взметаются вверх.
– Конечно. Тебе не нужно спрашивать у меня разрешения. Опять пляски смерти?
Я киваю.
– Ты хочешь, чтобы я по дороге домой купил тебе что-то? Спиртное, презервативы?
– Нет, я в полной готовности, – хихикаю я.
Спустя несколько минут я на автопилоте заезжаю на школьную стоянку. Но мое внимание мгновенно обостряется, едва я замечаю в ее дальнем углу полицейскую машину с включенной мигалкой.
Черт! Неужели еще что-то случилось? Или копы приехали кого-нибудь арестовать? Они приехали арестовать меня?
Но отец Дафны – в типичной для офицера Чавеза манере – вылезает из машины, открывает заднюю дверцу, и из салона выскакивает Матео. Вид у него разозленный. Выкрикнув что-то офицеру Чавезу, Матео устремляется к главному входу. Отец Дафны снова садится в машину и трогается с места. Проезжая мимо меня, он быстро взмахивает рукой в бессловесном приветствии. Уф!.. Что бы это все значило?
Я захожу в школу. Как хорошо, что Дафна с Карлой уже пришли!
– Что там с Матео? – спрашиваю я подруг, как только приближаюсь к ним на расстояние, позволяющее расслышать шепот.
В раздевалке отец Матео сердито разбирается с содержимым его шкафчика. Обе подруги смотрят на меня так, словно я за ночь отрастила на голове рога.
– Я только что видела, как Матео вылез из машины твоего отца… – подсказываю я.
– Ты видела? – Негодующий тон Дафны говорит мне все, что нужно знать.
– Он ничего тебе не сказал?
– Нет! Сейчас напишу ему эсэмэску…
Мы с Карлой обмениваемся понимающим взглядом, а Дафна почему-то отходит от нас в сторону фута на три, но уже через пару минут возвращается.
– Он говорит, что не может мне рассказать, – раздосадованно бросает подруга.
Любопытство мешает мне сосредоточиться на уроках. Я едва дожидаюсь перерыва на ланч, чтобы разыскать Доминика и попытаться что-нибудь у него выведать. Но я его не нахожу, и тщательный анализ нашего последнего разговора наводит меня на мысль, что в школу парень не пришел. На очередной перемене я выхожу на улицу, чтобы позвонить ему из своей машины. Доминик отвечает после первого гудка. Как будто ждал моего звонка. Надеялся, что я позвоню.
– Почему ты не в школе? – спрашиваю я, не тратя время на «привет». (Похоже, Карла плохо на меня влияет.)
– У меня опять была ночью мигрень, и я решил денек пропустить. Что новенького?
Так, похоже, Доминик не ждал моего звонка…
– У меня два вопроса. Первый: с чего вдруг Матео привезли в школу копы?
Доминик издает странный звук – полувздох-полуфырканье.
– Насколько я знаю, ему пришлось давать показания по поводу драки, в которую он ввязался с твоим дружком Лиамом Уэлшем.
– Драки?! И Лиам мне не дружок, приятель.
– Ладно, – выдыхает Доминик.
От облегчения? Хотя мне понятно, почему он недолюбливает Лиама – тот домогался его малолетней сестры.
– Со слов Матео, он подслушал, как Лиам в беседе с журналистом нес какую-то пургу о Фрейе. И ударил его.
– Похоже, ты им гордишься…
– Вовсе нет. Просто рад, что Матео легко отделался. С футбольным мячом он – машина, но кулаками только машет… – Выдержав паузу, Доминик добавляет: – Только не передавай ему, пожалуйста, мои слова. А то еще убьет меня… – Опять пауза. – Это я образно выразился…
– Ты говоришь как Карла. Она тоже любит играть словами, – поддразниваю я Доминика и в ответ слышу смех.
Он смеется громко, естественно, непринужденно. Не такой смех я ожидала услышать от Миллера. И этот смех мне… не ненавистен?
– А о чем еще ты хотела мня спросить? – интересуется парень.
Я корчу гримасу, радуясь, что он не может меня увидеть. Потому что я собираюсь задать ему странный вопрос. Но мне надо это выяснить.
– В тех статьях, которые ты мне прислал, говорится, что Сейди носила фамилию Бернетт. И был еще Джон Бернетт Миллер, по-видимому приходившийся ей родственником… Он ведь твой предок, верно? Почему ты раньше мне не сказал, что ты в родстве с Сейди?
В ответ тишина. Закрыв глаза, я напряженно вслушиваюсь в нее, пытаясь понять, о чем думает Доминик. Но слышу только его ровное дыхание.
– Джон Бернетт был старшим братом Сейди, – говорит наконец парень. – Он и все остальные члены его семьи взяли фамилию Миллер после смерти Сейди. Возможно, чтобы дистанцироваться от утверждений Эфраима и Сюзанны Тёрнов, считавших Сейди ведьмой. В конечном итоге мои предки вообще опустили фамилию Бернетт.
Мне требуется время, чтобы это переварить.
– И все же… Почему ты мне не сказал? Зачем заставил собирать всю эту инфу по крупицам из старых газет?
– Я… я не хотел, что все выглядело так, будто я пытаюсь лишить тебя еще и Сейди.
– Сейди не моя!
– Да? А мне всегда казалось, что она для тебя что-то значит. Больше, чем обычная история о призраке.
Теперь моя очередь замолчать. Но надолго мое молчание не затягивается.
– Ты в проклятия веришь?
– Что ты имеешь в виду: всякие сглазы и порчи или обыкновенное невезение?
– Первое.
– Откуда у тебя такие мысли, Тёрн?
– Из тех статей, что ты мне прислал. Но не только… Не знаю… Как ты думаешь, мой род действительно проклят из-за тех злодеяний, что совершили предки? Ты же читал те статьи, да? Может, ты потому и прислал их мне… Думаешь, я проклята?
– Нет, Ава! Конечно же, нет! Мне даже в голову такое не пришло. Честное слово! Просто я хотел, чтобы ты увидела, что в истории твоего рода было и хорошее и плохое. Как и в истории любого рода, включая мой. Но поскольку наши семьи связаны давней… ну, назовем это неприязнью… я подумал, что тебе тоже будет интересно узнать, откуда она пошла. Я не хотел тебя расстроить. Извини, если я тебя огорчил.