ему не согласиться?
Я, по крайней мере, надеюсь на это. Конечно, если Хэмиш хладнокровно убил двух человек, он может посчитать, что избавиться от меня будет безопаснее. Но на этот случай я и приготовила перцовый баллончик и пригодную для бега одежду.
– Послушай, – сказала я все еще не убежденному Доминику, – если до этого дойдет и мне придется удирать, в поместье есть масса укромных местечек, где Хэмиш в темноте меня никогда не найдет. Да и все камеры видеонаблюдения сейчас работают, так что ты в мамином кабинете будешь наблюдать за всем происходящим на экранах. И в случае реальной опасности вызовешь полицию.
– Опасности? – повторил Доминик. – Я не хочу подвергать твою жизнь риску, Тёрн.
– Я тоже не желаю ею рисковать, Адриан, – хмыкнула я.
Парень вздохнул, но дальше спорить не стал. Ему тоже хочется, чтобы Хэмиш заплатил за то, что сделал. Быть может, даже больше, чем мне.
– Пожалуй, я бы предпочел, чтобы ты звала меня Моникой, – сказал Доминик.
– Правда?
– Нет. Но ты могла бы при желании звать меня Ник…
Где-то через час мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я стала разрабатывать план. Получилось вроде неплохо.
Проверив все в последний раз, я захожу на кухню подкрепиться на дорожку кофеином. У раскрытого холодильника стоит Кэролин.
– Похоже, ты собираешься нарушить комендантский час, установленный полицией для молодежи? – кивает она на темный прямоугольник окна.
– Да. Но пешком я не пойду. Поеду на «Бесси». Я ненадолго.
– А куда ты направляешься?
Я прикусываю губу: что бы наврать? Потому что рассказать ей, зачем я направляюсь в поместье, я не могу. Кэролин точно меня не отпустит. Но и ложь мне претит. И я выбираю полуправду:
– Хочу выяснить, кто на самом деле убил Фрейю. А для этого мне нужно кое-что забрать из усадьбы.
Брови Кэролин сдвигаются к переносице.
– Что забрать? А разве Миллеры не там?
– Они в Хаверфорде. Вернутся только завтра к вечеру. Так что дело срочное.
– Что за дело, Ава? Ты меня пугаешь.
Черт меня дернул за язык! Кэролин реально выглядит обеспокоенной. Мне не следовало ей ничего говорить.
Натужно улыбаясь, я вру уже внаглую:
– Тебе не о чем тревожиться. Я вернусь через пару часов. И у меня с собой мобильник.
И перцовый баллончик в придачу…
– Может, стоит посоветоваться с Таем…
– Нет, – вырывается у меня громче, чем следовало бы. – Дядя Тай сам все время повторяет, что он мне не начальник. А я теперь совершеннолетняя. Так что давай обо всем поговорим, когда я вернусь, ладно?
Кэролин вздыхает:
– Может, мне с тобой поехать?
Засмеявшись, я мотаю головой:
– Не надо. Правда! Не такое уж важное дело. – Наклонившись, я целую Кэролин в щеку. – Спасибо тебе в любом случае!
Кэролин отстраняется от меня, но уже с улыбкой на лице:
– Будь осторожна! Да, и вот… – Склонившись к холодильнику, она протягивает мне холодный кофе. – На дорожку.
Вынув мобильник и включив экран, я машу рукой в камеру на мосту Бурден. Если камера работает так, как объяснял меня Доминик, она запишет сейчас мои слова. Но что говорить? Шагая вперед, я декламирую алфавит – надо придать голосу такую громкость, с какой я разговаривала бы с кем-нибудь на дальнем конце. Если расхваленный Домиником микрофон с функцией шумоподавления окажется недостаточно мощным и записанное мной признание Хэмиша забьет грохот водопада, то вся моя затея коту под хвост. Пустая трата времени.
Снегопад прекратился, но над головой еще висят плотные, тяжелые тучи. Похоже, снег пойдет снова. Мое сердце бешено колотится в груди, и, невзирая на холод, по спине течет пот. Господи, а вдруг все пойдет наперекосяк? Мне правда не хочется умирать…
Я оставила «Бесси» в переулке. А на территорию поместья попала своим излюбленным в последнее время способом – перелезла через стену. Может быть, и Хэмиш проберется сюда тем же путем, если постарается избежать камер? А если он действительно убийца, то он знает, как это сделать. Ведь в прошлый раз он нигде не засветился.
Гравий хрустит у меня под ногами – я уже подхожу по дорожке к парадной двери усадьбы. Весь дом погружен в темноту. Только над дверью горит одна лампочка. Чуть позже, когда я выйду из дома для встречи с Хэмишем, Доминик и ее выключит. Чтобы создалось впечатление, что в усадьбе никого нет.
А включена ли скрытая камера Доминика? Только я озадачиваюсь этим вопросом, как замечаю на краю сада фигуру. Наверное, выгуливает Пилота.
Засунув руки поглубже в карманы и притоптывая, чтобы согреть ноги, я поджидаю Доминика. Но он и не думает подходить ко мне. И вообще перемещается как-то странно. Такое впечатление, будто это тени вокруг него движутся и вихрятся, а он тонет в тумане.
Стоп! А это Доминик? Фигура наклоняет голову, резко выворачивает шею, и я замираю. Это не Доминик! Это Сейди. Словно услышав мои мысли, она снова поворачивает голову в мою сторону. Стук сердца становится оглушительным.
– Ава, куда ты смотришь?
На пороге стоит Доминик в круге яркого света. В высоко поднятой руке он держит фонарь. Я снова кидаю взгляд в сад, но там уже никого нет. А мое учащенное дыхание затуманивает воздух вокруг нас.
– У вас есть камера, нацеленная в сад? – машу я рукой в том направлении, где видела фигуру.
– Да, – кивает Доминик. – Я видел, как ты подходила. Но больше никого не заметил. А ты?
– Я… нет… наверное, нет.
Доминик подталкивает меня в темноту дома.
– Пойдем просмотрим запись, чтобы убедиться. Проверим, здесь уже Хэмиш или нет.
Я бросаю еще один взгляд в сад. Ничего там не движется, но мы оба вздрагиваем, когда где-то в отдалении ухает сипуха. Доминик выключает лампочку на крыльце, запирает дверь и надевает цепочку.
– Если ты встанешь вон там, – показывает он мне точку на экране своего ноутбука, – а его остановишь вот здесь, это будет идеальная позиция для камеры.
Быстрый просмотр моего выхода на мост убеждает Доминика, что камера работает прекрасно.
– Я не в первый раз это делаю, – выгнув бровь, кидает на меня самодовольный взгляд парень.
Да, конечно, и я смеюсь. Может быть, дольше, чем следовало бы. Но я чертовски нервничаю. И Доминик это замечает.
– Мы не обязаны это делать, – говорит он. – Если хочешь, я сам пойду и поговорю с ним. Совсем не обязательно, чтобы ты с ним встречалась.
– Не пойдет, – возражаю я. – Хэмиш никогда не поверит в то, что ты мог утаивать от полиции свидетельства об убийстве сестры. И ему нечего тебе предложить в обмен на флешку. А о моем диком желании попасть на курсы он знает. Вдобавок ты не настолько хорошо ориентируешься в поместье, как я. Тем более в темноте. Ты должен оставаться здесь, убедиться, что запись получилась, и вызвать копов, как только этот негодяй во всем признается.
Поджав губы, Доминик изучает меня.
– При первой же опасности ты распыляешь ему в рожу баллончик и убегаешь. Договорились? Независимо от того, признается он в чем-либо или нет. Твоя безопасность превыше всего!
Сдержать улыбку у меня не получается.
– Твоя забота о моей безопасности просто умиляет. Ты реально такой славный парень, Ник Миллер?
Свет от экрана отражается в его глазах. Они кажутся мне бездонными.
– Не всегда, – фыркает Доминик.
И у меня снова возникает желание его поцеловать. Вот черт! «Потом, – обещаю себе я. – Если уцелею».
Внезапно экран бликует, и Доминик, нахмурившись, поворачивается к ноутбуку. Сетка с кадрами, передающимися с разных камер, установленных в поместье, включая камеру у ворот и на мосту Бурден, теперь статична.
С губ Доминика срывается раздраженный звук.
– Похоже, система глючит или какой-нибудь предохранитель сгорел. Сейчас проверю. – С кухни доносится лай, и парень добавляет: – Надо дать Пилоту справить свои дела.
Доминик выходит из кабинета. В коридоре темно, как и прежде. Но что-то изменилось… Нет, это просто нервы. Я вижу силуэт Доминика, пересекающего кухню. Сажусь на стул перед его ноутбуком, но при этом задеваю кофе, которым он меня угостил.
– Проклятие!
По стеклянной поверхности рабочего стола его матери расплывается мутная лужица. Я оглядываюсь по сторонам в поиске салфетки, но таких вещей в хромированном кабинете, конечно, нет. Подняв опустевшую чашку, я пытаюсь рукавом собрать в нее жидкость с края стола. Теперь и моя рука в кофе. Я строю ей гримасу. А потом, глядя, как она, мокрая, мерцает в свете ноутбука, вспоминаю…
Отпечатки рук на месте убийства! Я же их заметила тогда! Один – на каменной скамейке, где сидела Фрейя, – был маленький, величиной примерно с мою руку. А все остальные были больше. Может, из-за шока, но я тогда не обратила на них особого внимания. Видимо, решила, что это отпечатки Фрейи. Но ее руки не были в крови! Она была уже мертва, когда убийцы вырезали ей глаза. И не могла запачкать руки кровью, пытаясь защититься от них.
Убийц было двое! Хэмиш со своей невестой? А у меня ведь мелькала такая мысль, но я от нее отмахнулась. А что, если невеста Хэмиша прознала про его шашни с ученицей и решила проверить его чувства к себе? Заставила его сделать выбор и убить Фрейю в доказательство своей любви?
Интересно – она просто стояла рядом, пока Хэмиш ее убивал? Или тоже обагрила руки ее кровью? Может быть, и копы это знают и потому не арестовали меня?
Но в мою новую стройную версию тут же закрадывается сомнение. Копы же спрашивали меня, передвигала ли я тело Фрейи. Неужели они думали, что тот маленький отпечаток оставила моя рука? А они могли так подумать. Ведь на мне была кровь Фрейи – я прикасалась к ее лицу. И по размеру отпечаток соответствовал моей руке. А удалось ли полицейским снять отпечатки пальцев с грубой поверхности камня? Если бы я знала!
С другой стороны… они ведь могли не заметить того отпечатка. Может, он размазался, когда Доминик передвинул тело Фрейи, чтобы сделать ей искусственное дыхание?
– Ник! – зову я парня.
Но он не откликается. И на кухне его не слышно. Я выглядываю в коридор. Никого. Но с улицы доносится еле слышный лай Пилота. Похоже, Доминик все еще выгуливает пса.